Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева - Данила Зайцев

– Почему так?

– Потому что все захочут старообрядсов и каждый будет тянуть к себе, и ето нехорошо. Мне приказ, что поедет одна Калуга и разные министерства, и посторонних лиц тоже не надо.

– А как Лидия Ивановна?

– И её не надо.

– Но ето же моя защита.

– Данила, я не могу согласиться, мне уже сказано: посторонних никого.

– А что я скажу Лидии Ивановне?

– А что-нибудь придумай.

– Но я толькя правду умею говорить.

– Ну как хошь, Данила.

– А Якунины? Я лично их пригласил, ето же свои люди.

– Данила, решай сам.

– Да ето очень просто. Когда Калуга поедет, оне уже будут там.

– Да, ето будет правильно, оне будут как твоими гостями.

– Вот именно.

– Хорошо, Данила. Ты можешь приготовить, что может поинтересовать староверов – каки́ предлоги, как лучше поступить?

– Я всё понял, всё приготовлю.

Я ночевал в квартире, квартира хоро́ша, когда-то Руслан сам в ней жил, ето недалёко от его гостиницы. Гостиница шикарная, в тихим спокойным месте для отдыха. На другой день прихожу к Руслану, показываю его контрак и говорю:

– Руслан, зачем такой сложный контрак? Мы привычны к простому и конкретному контракту, а тут вся российская конституция. Зачем ето всё? Сделай боле попрошше.

– Хорошо, мы подумаем.

Мы с нём сходили в МИД к Поздоровкину Владимиру Георгиевичу, рассказали о встрече в Бразилии со старообрядсами, он одобрил и спросил:

– В каки́ числы ето будет?

– В январе 2009 года.

– Хорошо, мы постараемся, организуем поездку. А как у вас дела, Данила Терентьевич? – Я всё рассказал и показал писмы в Минрегион. – Да, ето очень хорошо. А можно ксерокопировать ети писмы?

– Вы их возмите, ето копии.

– Спасибо, Данила Терентьевич, мы видим, ты хорошей авантюрист.

– А как вы хотели? Хто-то должен начать ето дело. Вы сами просили, чтобы я был вам сотрудником по переселению, и я вам уже говорил, я за своих старообрядсов, за правду и готов в гроб ля́гчи. Так как предлагают для переселению хороший проект, поетому я взялся за ето дело, и пора вам признать меня как сотрудником МИДа.

– Но, Данила Терентьевич, ето невозможно, у вас нет гражданства, когда будет гражданство, мы решим. Но ваши старообрядсы доложны признать вас как представителям, вы уже немало для них сделали и ишо сделаете, мы ето видим все. – Заговорили о старообрядсав. – Видать, правильно поступаете.

– Владимир Георгиевич, как умеем, так и поступаем.

– Но замечательно, Данила Терентьевич. Хорошо, мы тоже сотрудничаем, чтобы у вас всё было хорошо.

– Большоя спасибо.

– Ну пока, до встрече.

– И за всё благодарим, Владимир Георгиевич.

– Заходите всегда.

– Хорошо, пока.

Мы с Русланом тоже расстались, я пошёл в храм, чтобы попросить – Андрияна встретили на аеропорте, его уже отпустили, и на следующай неделе он прилетает в Москву. Андрей, старообрядес с Урала, живёт в храме, бывший офицер, хороший парень, он посулился встретить Андрияна и отправить к нам.

Новосёлов Владимир ждал меня, он предлагает:

– Есть один фонд, предлагает землю, технику, скот сколь хошь, оне узнали про ваше переселение и хочут с вами познакомиться и предложить вам свои услуги.

– Но уже поздно, мне пора уезжать, но на следующай раз обязательно познакомимся.

– И ишо я хотел познакомить вас с однем адвокатом, очень важно лицо по переселению, он работал в суду, вам он будет нужон.

– А где он?

– Да тут близко.

– А ну, позвони, может ли он принять чичас же?

Он позвонил:

– Через час встретимся на Преображенской площади.

– Ну что, поехали.

Мы встречаемся на Преображенской площади, ето грузин, бывшей адвокат государственного суда, его уволили. Он к себе не повёз, мы прямо пообчались на площади, и я вижу, он какой-то напужанной, мы нигде не приостанавливались, толькя спокойно шагали, он говорит:

– За нами могут следить. Но мои услуги – ето для вас правозащита, будьте везде аккуратно, время нехороша, и лучше не будет, а толькя хуже. Я своими глазами уже видел новые электронные паспорта – ето ловушка, без етого паспорта никуда, там все данны человека, идентификация, штраховка, счёт банка, права езды, состояние жизни и так далее.

Я говорю:

– Нам такой адвокат нужон, поехали с нами в Белгород.

– Нет, не могу, у меня много работы в Москве. Я вам говорю, толькя будьте аккуратне и никому не доверяйте. Прошу одно, пожалуйста: я вас не знаю, и вы меня не знаете.

– Понял, хорошо. – Поетому не могу назвать его имя.

– Ну что, Владимир, спаси Христос за услугу, мне пора на поезд. Но етот человек интересный.

– Да, он много чего знает.

– Да я уже понял. Ну, пока, как поеду в Москву, позвоню. Организуй встречу с етим фондом о земле.

– Хорошо, я с ними свяжусь и всё объясню, оне вас уже знают по интервью в телевидере и по газетам.

– Ну, спаси Христос тебе за всё. Пока, до встречи.

Иду и думаю: да, что сказал адвокат – ето правда, но во всех страна́х одно и то же, готовится кака́-то сила непонятна, но хто етому поверит, все увлеклись конфортом и модернизацией. Мы сами на себе испытали в Боливии: как дружно начинали, а чем кончилось… Человек пожил в конфорте – никогда не захочет страдать и не будет. Ето те, которы мале́нькя что-то думают, а все остальныя даже слушать не захочут. Я ето уже испытал. Толькя стань говорить о последним времени, становишься враг всем, народ хочут жить, а им предлагают конес. Ето старообрядсы, а про остальных и нечего и говорить. Старообрядсам покажи побольше денешак – вот им и весь Бог, а о последним времени лучше не поминай.

Приезжаю в Белгород, захожу к Картавенке Николаю Васильевичу, докладываю о моей поездке.

– И ждите с Минрегиона ответ прямо Евгению Степановичу.

– Замечательно.

– Наши семьи уже здесь, и передайте Евгению Степановичу: у меня теперь есть ишо компаньон свой, старообрядес, а Руслан – ето часть проекта, а с Якуниными полной проект. Я его буду готовить. Пожалуйста, нам нужна встреча с Евгением Степановичем, я хочу познакомить Якуниных, и презентация проекта.

– Хорошо, Данила Терентьевич, я постараюсь и вам извещу.

– Сердечно благодарю, спасибо.

– Да не за что, Данила Терентьевич, когда что надо, звони.

– Хорошо, спасибо.

Я радым-радёхонькяй еду домой. Слава Богу, всё идёт хорошо, Андрияна отпустили, и он летит уже суда, здесь в России всё слава Богу, всё решатся на вышним уровне, и ето потенцияльно. Но сумеют ли наши старообрядсы ето оценить? По крайным мере, я на ету группу не надеюсь, окро́ме своих детей. Такой проект толькя порядошным людя́м. Ну что, буду смотреть, что делать дальше, я уже чувствую, начались проблемы.

17

Приезжаю домой, новостей куча, дома наперебой рассказы.

– Стоп-стоп, не хочу слушать, тихо́нькю сам разберусь.

Ну что, все довольны, что приехали на матушку-родину, особенно тёща ликует, сама не своя. Степан с Германом собрались домой сегодня вечером, говорю:

– Погостите!

– Уже число вышло, надо уезжать.

– Счастливой пути! Ну что, братуха, ты уже всё знашь про наш проект. Как ты думаешь?

– М-м, Данила, не знаю, твоя группа ненадёжна. Сам знашь, Килины лентяи, Петя – ветерок, Василий – ето тип, он уже сказал: ежлив его не поставют главным, он работать не будет[311].

– Вон как, но, чтобы быть главным, надо заработать.

– А с однеми детями, сам знашь, мало чего сработаете.

– Да, ето я понимаю. Но ничего, всего добьюсь. А ты как?

– Будем смотреть, как у тебя будет получаться. Всё будет хорошо – тоже приедем.

– Ну хорошо, прощай, братуха, мы ишо с вами увидимся, я в октябре еду в Южну Америку организавывать встречу с нашими старообрядсами и здешных властей.

– Ну хорошо, ждём. – И мы расстались.

Когда мы остались наедине с Марфой, я стал спрашивать:

– Ну, рассказывай по порядку и всё подробно.

– На Василия все обижаются, ето идивот, а не человек. Ты сам знашь, я бразильянка, чтобы моё свидетельство рождения заверить в консульстве в Бразилии, он с меня слупил тысячу долларов.

– А почему столь деняг потребовали, чтобы я послал? Вам бы сорок тысяч долларов хватило бы.

– Всё ето Василий настроил, я говорила, чтобы послать один контейнер, как ты говорил, но Василий слушать не захотел, настоял на двух, и Надькя туда же. Ты подумай, одного бы хватило, у нас грузу мало, мы взяли толькя необходимо, весь груз Васильяв да мамин, у Агафье тоже мало, а Василий даже сложил все свои доски и туалет разобрал, сложил.

– Боже ты мой, до чего жадный.

– Ето ишо мало, он когда узнал, что деньги посланы не на него, сколь психовал, но обольстил Надькю, и всё у них было заодно. Вот поетому я не купила чумоданы и детей не одела: оне мне не давали ни копейки.

– Да как так? Я деньги посылал тебе, а не им.

– Ну вот так. Деньги были на счету у Надьки, и оне что хотели, то и делали.

– А сколь деняг осталось?

– Андрияну осталось три тысячи долларов, и осталось двенадцать тысяч долларов, у Надьки три тысячи долларов, а остальныя у Василия, но Надькя сразу принесла, а Василий помалкивает.