Семейные портреты - Тамара Михайловна Афанасьева

а все-таки они жили, как герцогини, в самом невинном состоянии; где ход в кухню, не знали; не знали, из чего щи варятся; только и занимались, как следует барышням, разговором об чувствах и предметах самых облагороженных.

Жадов (указывая на жену). Да, такого глубокого разврата, как в вашем семействе, я не видывал.

Кукушкина. Разве такие люди, как вы, могут оценить благородное воспитание!.. Выдь она за человека с нежными чувствами и с образованием, тот не знал бы, как благодарить меня за мое воспитание. И она была бы счастлива, потому что порядочные люди не заставляют жен работать, для этого у них есть прислуга, а жена только для…

Жадов (быстро). Для чего?

Кукушкина. Как для чего? Кто же этого не знает? Ну, известно… для того, чтобы одевать как нельзя лучше, любоваться на нее, вывозить в люди, доставлять все наслаждения, исполнять каждую ее прихоть, как закон… боготворить.

Жадов. Стыдитесь! Вы, пожилая женщина, дожили до старости, вырастили дочерей и воспитали их, а не знаете, для чего человеку дана жена… Жена не игрушка, а помощница мужу. Вы дурная мать!

Кукушкина. Да, я знаю, что вы очень рады себе из жены кухарку сделать. Бесчувственный вы человек!»

Прошу у читателя прощения за столь пространную цитату. Но, думаю, эта картина, нарисованная мастерской рукой знатока человеческих нравов, более достоверна, чем свидетельства многих очевидцев и лично потерпевших. Кроме всего, убеждена: немало и нынче найдется зятьев, выслушивающих подобные же упреки и в более суровой форме, коли молодая семья окажется в материальной зависимости от «маменьки».

Однако заметим себе, даже одиозная теща, мадам Кукушкина, не каждому зятю устраивает подобные сцены. И не в каждом доме все верх дном, коли теща в нем. В другом зяте, который вполне отвечает ее представлениям о достойном муже, она души не чает, оправдывая уже другую пословицу: «У тещи зятек — любимый сынок». Кукушкина говорит про взяточника и подхалима Белогубова, мужа старшей дочери:

— Уж я там ваших наук не знаю, а вижу, что он почтителен, и есть в нем этакое какое-то приятное искательство к начальству. Значит, он пойдет далеко. Я это сразу поняла.

Понятия о нравственности мужа дочери, как мы видим, у иной тещи бывают весьма сомнительного толка. Опять все та же пресловутая «польза» для собственного дитяти, не всегда сопрягаемая с понятиями чести, совести, даже с уголовным кодексом.

Мне, к примеру, не пришлось столкнуться с тем, чтобы теща с укоризной выпытывала бы у преуспевающего зятя, на какие такие унаследованные сокровища он разряжает свою женку, ее любимую дочку? И не заставит ли он стыдиться былого благополучия, когда за все прихоти жены заплатит свободой, честным именем всей семьи, в том числе ее собственных внуков? Зато разговоров про то, как тещи упрекают мужей своих дочек, что те мало денег зарабатывают, я наслушалась вдоволь.

— Что же мне, воровать, что ли? — иной раз оправдывается зять. А и действительно, чем он виноват, что труд ценится в обществе по разной шкале? И не всегда зависит оплата от степени стараний и усердия и даже таланта.

Вот и основание теще смотреть свысока на «неудачника», «нахлебника»-зятя. И советует она сменить работу на более «доходную». Не думая, что для многих мужчин изменить делу — изменить самому себе. Разрушить нравственный фундамент собственной личности. Такая измена нередко приводит к тому, что человек машет на свою судьбу рукой и… пускается во все тяжкие, катится под горку.

Откуда же возникают подобные установки у тех женщин, что с гордостью говорят:

— Мы с мужем всем, что имеем, обязаны только себе, своим трудам и усилиям. Начинали с нуля, ни кола, ни двора, ни образования, одна молодость и дерзкая надежда. Мыкались с ребенком на руках по частным квартирам, жили едва не впроголодь, но дружно, весело. Зато и попрекнуть никто не мог «наследством» или иждивенчеством. Гордые были, не то что нынешние молодые люди, так и норовят покрепче на родительской шее усесться.

И все это высказывается с уверенностью: нет в том ее собственной вины, что не может и не хочет дочка добывать свое «трудное счастье», что не подготовлена она маменькой к преодолению лишений и невзгод. Убеждена: вся беда в зяте, что не способен на блюдечке с голубой каемочкой преподнести изнеженному существу все блага мира.

Что и спорить: будущие зятья нынче тоже нередко воспитываются в тепличных условиях, боятся перегрузок самостоятельной жизни. Они никак не могут взять в толк, чего от них требуют матери жен? Их собственные родительницы никогда не пеняли им на невключенность в домашние заботы, напротив, всячески оберегали от забот. Значит, это обязанность родительская, а никакое не одолжение и благодеяние, за которое нужно особенно расшаркиваться в любезностях и благодарности перед другой женщиной, матерью жены. Соединение двух «единственных», двух «берущих» под крылом одной матери чревато неприятностями для всех членов семьи.

Среди парадоксов семейной жизни встретился мне такой случай. Приняла семья жены в свое лоно вот такого «неперспективного» парня. И не сказать, что теща очень уже его донимала, обижала. Скорей напротив, как сына кормила, холила, но и наставляла, как родная: дескать, хватит в мальчиках ходить, пора основательность приобретать. И вдруг дочка выставила мужа за дверь. Ни за что, ни про что. Надоело «нянчиться» с ним. И весь сказ. Мать искренне плакала, жалела отчаявшегося парня. Дочку честила на чем свет стоит: «Эгоистка, бессердечная!» Не помогло. Уперлась: не нужен мне птенец желторотый. Да еще и припугнула маму: вот найдет себе старичка пузатого с машиной и дачей, пойдет к нему в «подружки»… У мамы волосы под краской второй раз поседели.

Дочь уже пятый год живет «вольно». Конечно, угроза та была шутейной. Не так воспитана. Но вот воспитание нетерпения, желания иметь все сразу и без долгих хлопот дало такие плоды, которых мама никак не ожидала.

Старшей женщине самой бы понять и дочери внушить: юноша, полный сил и искреннего желания быть мужем и отцом, духовно, нравственно созревает гораздо позже женщины. Его еще нужно долго и терпеливо «лепить», формировать для того, чтобы он