Хаосовершенство - Вадим Панов

Настоящие люди умирают, чтобы Патриция смогла сделать двадцать четыре шага, а потом еще один. Самый важный. Ради того, чтобы Избранная провела Великую Церемонию…

— Внимание! Вы находитесь в запретной зоне! Немедленно прекратите беспорядки и покиньте пределы запретной зоны! В случае неповиновения к вам будут применены…

То ли забыли остановить трансляцию, то ли специально не стали, но репродукторы орали так сильно, что перекрывали даже какофонию выстрелов, разрывов гранат и воплей «зеленых». Орали, добавляя в картину боя бессмысленный шум. Кому, скажите на милость, интересно, что будет применено в случае неповиновения?

— Внимание! Вы находитесь в запретной…

— Что дальше?! — прокричал Саймон. — Мысли есть?!

— Хочу здесь все разворотить! — весело отозвался Дрогас. — Готовлюсь!

На втором периметре безы сдерживали толпу гораздо жестче, чем на первом. Лупили из травматических пулеметов, вылили весь запас «липучки», растратили все гранаты, даже огненную стену устроили на прощанье. Отступить безам все равно пришлось, но поставленную Щегловым задачу они выполнили: через второй периметр перевалила не толпа и не колонна, а разрозненные группки фанатиков. Запал иссяк, и даже самый отъявленный оптимист не поставил бы на то, что этим измотанным людям по силам взять еще одну преграду.

Инспирированный «Остановим Ад!» штурм закончился, а Хост так и не приступил к основной задаче: все оставленные безами бункеры были отключены от внутренней сети Станции.

— Нам нужно дальше! — Саймон снял с пояса фляжку и хлебнул воды.

— Я знаю.

— И что?

— Ничего… — Стефан приложил руку к левому уху, внимательно выслушал сообщение от оператора, сидящего в компьютерном центре «Остановим Ад!», после чего резко рванул Хоста за плечо: — Быстрее!

— Куда?!

— Быстрее!!

Дрогас буквально тащил Саймона подальше от укреплений второго периметра. Сообразительные телохранители мчались следом. Уцелевшие репродукторы продолжали голосить, но теперь в какофонию вклинился еще один звук — нарастающий гул.

— Что? — на бегу спросил Хост. — Что это?

Никто не ответил. А в следующий миг земля содрогнулась и слова стали бессмысленными…

Думаете, самое страшное — это взрыв? Ошибаетесь.

Самое страшное — его ожидание.

Взрыв — мгновение. Огонь, секунда ужаса, волна, сметающая все на своем пути, летящие прочь обломки и понимание, что на этот раз пронесло, что шарахнуло в стороне. Но миг счастья тут же сменяется тоскливым ожиданием следующего взрыва.

Ожидание.

Нарастающий вой становится все громче, все объемнее, и время тянется бесконечно. Вой закладывает уши, а потом и душу. Ты холодеешь. И начинаешь инстинктивно вгрызаться в землю, словно лишний сантиметр спасет тебя от крепкого удара раскаленной боеголовки. Или же вскакиваешь, бежишь прочь, не думая ни о чем, в бессмысленной попытке удрать от ужасающего воя. Или же просто лежишь и считаешь про себя, чтобы отвлечься. Чтобы не думать обо всем этом дерьме. Чтобы не сойти с ума.

Ожидание.

Ад.

Какими словами можно описать ад?

Чтобы понять кошмар ракетного налета, его нужно пережить. Причем пережить в буквальном смысле. Встать, когда все закончится, пошатнуться и закричать. Закричать для того, чтобы понять: ты жив, и это, мать твою, тебе не снится…

Тренировки не прошли даром. Команды крейсеров отработали на отлично, уложив ракеты точно в заданные зоны. Одну за другой и все вместе, залпом.

Смертоносные сигары смешивали с грязью доты и стены, разносили вышки и ряды колючей проволоки, разбрасывали бетонные ежи и существенно проредили минные поля.

Команды крейсеров били уверенно, лишая Станцию ощетинившихся колец, лишая защиты, расчищая путь десантникам. Подняли тонны пыли, тонны обломков, но ни одна из ракет не попала внутрь, не задела ценнейшие сооружения загадочного полигона.

Патриция вынырнула из «ничто» настолько неожиданно, что прелаты вздрогнули.

Появилась у самого входа в лабиринт. С закрытыми глазами, капельками пота на лбу, пересохшими губами и подрагивающими пальцами. Появилась. Шатаясь, сделала еще один шаг, покинув лабиринт, и остановилась, продолжая переживать путешествие за пределы возможного.

И в тот самый миг, когда девушка вернулась под купол Главного Энергоблока, руны, вырезанные на восьми сторонах алтаря, наполнились вспыхнувшим в глубине древнего камня огнем.

— У нее получилось, — прошептал Маркус.

— У нас получилось, — поправил его Люциус. У нас. У всех.

Куда бы ни ходила Избранная, ее поход увенчался успехом. Разрешение получено. Осталось воплотить задуманное в жизнь.

Патриция медленно поднялась на площадку и подошла к стоящему первым прелату.

— Люциус…

— Я шел к этому всю свою жизнь, госпожа, — твердо произнес храмовник. — Я чист перед Владыкой и перед Мирами. Я мечтаю стать ключом. Я достоин стать ключом.

— Ты достоин стать ключом, — тихо согласилась Избранная, целуя Минга в лоб.

И подошла к Конгу.

— Я шел к этому всю свою жизнь, госпожа, — повторил за Люциусом Маркус. — Я чист перед Владыкой и перед Мирами. Я мечтаю стать ключом. Я достоин стать ключом.

А потом это повторил Изус Лянг, и Хориус Фенг, и Кассиус Жанг, и Сорус Бинг, и Афус Ренг. Повторили все. И каждый был благословлен поцелуем Избранной.

— Аскарио у ринах! — срывающимся голосом провозгласила Пэт. — Пусть свершится!

— Пусть свершится, — повторили прелаты. И глаза их стали белыми-белыми. — Пусть свершится!

И свершилось.

Отражения раскаленных рун покинули камень, закружились перед своими сторонами, перед застывшими храмовниками, перед ключами, которым предстояло открыть двери, перед жертвами… Заплясали раскаленные руны, сплетаясь в невиданные узоры, ускорились, превратившись в небольшие огненные шары, и одновременно бросились прочь от алтаря, образовав восемь упирающихся в стены Энергоблока лучей.

Восемь направлений.

Восемь дорог, прошедших через восемь сердец.

И каждый из прелатов закрыл свои огромные глаза, читая обращение к Милостивому Владыке. И каждый из прелатов скрепил собой договор Великой Церемонии, стал печатью на несуществующих листах его, стал ключом от врат. И каждый из прелатов стоически терпел невыносимую боль до самой своей смерти…

Чайка чувствовал себя изнасилованным. Истерзанным. Трижды вывернутым наизнанку. Кажется, его тошнило, но он не был в этом уверен. Кажется, он кричал, но рот был забит грязью, и он едва не задохнулся. Кажется, он собирался бежать, однако две или двести тонн земли сдавили его тело. Кажется…

— Жив? — Эмира грубо потянула Илью за ноги и вытащила на поверхность. — Жив?!

— А-у-а-м-м-у…

— Землю выплюнь, придурок.

— Тьфу! — Жив?

— Не знаю!!

— Не ори!

— Что?!!

Она ведь, мать твою, едва шепчет! Чего боится? Никто ведь не услышит! А если кто и услышит, то всем по хрену. После ракетного налета всем стало по хрену. Главное — живы. Главное…

— Что?!!

— Заткнись!

И только теперь Чайка сообразил, что немного оглох.

Эмира же, убедившись, что спутник жив и не ранен, отвернулась и внимательно огляделась, пытаясь отыскать уцелевшие ориентиры. Учитывая, что и второй, и третий периметры перестали существовать, а те доты и вышки, от которых нужно было отсчитывать расстояния, вплавились в землю, задачка перед Го стояла непростая.

К тому же начали подниматься уцелевшие «зеленые», наверняка подтягиваются русские, и вот-вот спрыгнет на голову десант. Так что следовало торопиться.

— Туда!

— Куда?

— За мной!

Эмира побежала между воронками, и Чайка, ругнувшись, последовал за ней.

— Что мы ищем?

— Дырку.

— Куда?

— В землю, идиот!

— А как же мины?

— Здесь их нет!

Эмира спрыгнула в какую-то яму, похожую на очередную воронку, однако на дне Илья разглядел тяжеленный люк.

— Сюда!

«Дырка в землю» раскрылась, едва Го и Чайка съехали по склону на дно ямы.

— Скорее!

— Да уж, задерживаться не станем, — пообещал Илья, глядя на улыбающегося из подземного тоннеля Ганзу…

— Ты видел?

— Они спрыгнули в яму.

Саймон едва пришел в себя. Грязный, кажется обмочившийся, с диким шумом в голове, но… Но не позабывший, зачем пришел. Нервное возбуждение заставило Саймона позабыть о страхе и рваться вперед. А вот Дро-гасу, судя по всему, все по фигу. Ракеты рвали вокруг землю, долбили бетонные укрытия, поднимали тонны земли, обломки, осколки, каждый из которых мог стать смертельным, а он даже ухом не повел. Как тогда, в клубе «Ворота в рай»…

— Они спрыгнули и больше не появились! — Почуявший цель Дрогас бросился к тому месту, где исчезла странная парочка. — За ними!

— За кем? — на бегу спросил Хост.