Хаосовершенство - Вадим Панов

Первые ряды споткнулись на рву — задние продолжали напирать. Первые врезались в колючую проволоку — задние продолжали напирать. Первые легли под выстрелами, упали в склеенной одежде, хлебнули холодной воды, оглохли и ослепли — задние продолжали напирать.

Не штурм, совсем не штурм, а тупое движение позабывшего об инстинкте самосохранения стада, остановить которое можно только кровью.

При строительстве Станции были предусмотрены три Оперативных центра, в каждом из которых мог быть развернут штаб коменданта. Один находился в Теплом Доме и считался основным — именно из него осуществлялось повседневное управление. Второй, резервный, обустроили в зарытом под штаб-квартирой СБА бункере, способном выдержать прямое попадание ядерной бомбы. Однако Мишенька выбрал третий, находящийся в Главном Энергоблоке и объединенный с Центром управления Станцией. Выбрал потому, что хотел своими глазами наблюдать идущую в купольном зале церемонию, однако в настоящий момент был полностью сосредоточен на поступающих докладах.

— Пять минут до высадки русских!

Транспортные вертолеты противника — простые точки на мониторе — стремительно приближались к первой линии обороны. Данные радара дублировала прямая трансляция со спутника, но и без этой информации было ясно, что русские «толстяки» выбросят десант там, где фанатики из «Остановим Ад!» разнесли железнодорожные ворота. Подлетать ближе не рискнут.

— Атакуем? — негромко спросил Прохоров. — Они идут без прикрытия, наши истребители перещелкают их, как уток.

— Что даст русским повод начать полномасштабные боевые действия.

— А сейчас они развлекаются? Мишенька покачал головой.

— Леша, я понимаю твои резоны и полностью с ними согласен, но мы обязаны до последнего играть невинную жертву. Мы подверглись коварному нападению, мы защищаемся. Так что не будем портить имидж. Кореи кая пауза. — Прикажи ПВО открывать огонь только в том случае, если русские пересекут первый периметр.

— Массовый старт вертолетов с флотилии!

— Отправьте официальный запрос по открытому каналу связи, — распорядился Щеглов. — Как только русские десантники начнут высадку, сообщите всему миру, что мы подверглись атаке. Предупредите, что мы будем рассматривать все военные летательные аппараты как враждебные.

Прохоров, диктующий распоряжение командирам зенитных батарей, улыбнулся.

— Истребителям — на перехват целей. — Мишенька помолчал. — Приказываю начать эвакуацию из второго и третьего периметров.

Когда знаешь, кто и какими силами будет нападать, знаешь цель противника и его возможности, продумывание обороны становится задачей для первокурсника военной академии. В разработанном командованием Станции плане «Вторжение» были предусмотрены практически все шаги, которые могли предпринять адмиралы, и теперь дело упиралось в людей. В пилотов и саперов, в обеспечивающих связь машинистов и Зенитчиков, в офицеров и рядовых безов — именно им предстояло исполнять полученные инструкции. Стоять насмерть.

Держаться, давая возможность Избранной провести Великую Церемонию.

Тридцать истребителей взяли курс навстречу десанту и прикрывающим его самолетам. Бомбардировщики ушли южнее, их выход на сцену запланирован на более поздний срок. Так же, как и у вертолетов огневой поддержки — двадцать машин держались километрах в двадцати от Станции. А вот оставшиеся тридцать вертолетов мирного назначения ушли еще дальше, к северной границе промышленной зоны «Науком». Их просто спасали от уничтожения…

— Подонки!

— Чего ругаешься?

В голосе Чайки не было ужаса или боли, поэтому Эмира не стала оборачиваться, бросила вопрос через плечо.

— Самолеты! — Над головами с ревом пролетело звено истребителей. — Они хотят расстрелять колонну с воздуха!

— Не будь дураком, — хмыкнула Го. — Против колонны они бы «Пчел» бросили, «ревунами» перепахали поле да ракетами добавили. Тут другое.

— Что другое?

— Флот пошел на штурм.

— Черт!

— А вместе с ним — мои бывшие сослуживцы. Эмира прищурилась, наблюдая, как из зависших

«толстяков» сыплются фигурки в пятнистых комбезах. Первый периметр вертолеты благоразумно не пересекали, однако десантники немедленно устремлялись в проделанный «зелеными» проход.

— Что дальше? — осторожно спросил Илья.

— А что может быть дальше? Будем действовать по плану.

Потому что до сих пор все шло примерно так, как рассчитывала Эмира, и нет смысла ничего менять.

Расставшись с Фатимой, Го сменила полевой китель майора ОКР на обычную куртку, предусмотрительно припасенную во внедорожнике, и они с Чайкой влились в колонну «зеленых» — это была единственная возможность пройти внутрь Станции. Влились, разумеется, не в первые ряды и даже не в середину — пристроились к арьергарду. Шагали неспешно, лозунгам поддакивали, но в драку не лезли. И в сторону старались не отходить, опасаясь мин, одним словом — почти комфортное проникновение. Однако теперь, учитывая обстоятельства, следовало ускориться.

— Мы должны как можно быстрее оказаться между вторым и третьим периметром.

Потому что линии обороны скоро перестанут существовать — по ним ударят ракетами.

— А если наводчики промахнутся и врежут по чистому полю? — спросил Илья просто для того, чтобы спросить. Чтобы услышать голос. Потому что находиться там, куда вот-вот дадут залп несколько атомных крейсеров, было довольно страшно.

— На этот случай есть одно хорошее средство, — усмехнулась Эмира.

— Какое?

— Молись!

…Истребители встретили посланную с флотилии авиацию в тридцати километрах севернее Станции, вдали от русских ПВО, которые могли бы внести в картину боя ненужные штрихи.

Двадцать первых машин навязали бой самолетам прикрытия, а десять оставшихся, специально задержавшиеся в пути, набросились на транспортные вертолеты. План предполагал уничтожение до сорока процентов десанта, и летчики, прекрасно понимающие, что чем лучше они отработают, тем легче придется обороняющим Станцию безам, горели желанием сделать эту цифру еще внушительнее.

«Сапсаны» превосходили палубные «Ястребы» по всем параметрам. Разработанные как «самолеты-убийцы», призванные обеспечить своей авиации «чистое небо», «Сапсаны» били многофункциональные истребители противника с яростью и беспощадностью настоящих охотников. Более скоростные, более маневренные, обладающие более высоким «потолком», а значит, имеющие возможность атаковать сверху, «Сапсаны» уже через три минуты сражения обеспечили себе приятный счет «4:0» по самолетам и «7:0» по вертолетам.

В «Ястребах», конечно, тоже не «желторотики» сидели, летчиков во флотилию подбирали самых опытных, но слишком уж велика была разница в классе машин.

«10:3» по самолетам. «15:2» по вертолетам…

Однако выиграть бой у «Сапсанов» не получилось бы и при самых благоприятных обстоятельствах: с севера накатывала вторая волна «Ястребов», с востока приближались поднятые с аэродрома русские «МиГи», поредевшие вертолеты упрямо продолжали путь к Станции, летчики из прикрытия пришли в себя, озверели, осознали свое численное превосходство, и выбивать цели стало гораздо труднее.

К тому же начали заканчиваться боеприпасы, и уцелевшие «Сапсаны» один за другим выходили из боя, набирали скорость и уходили на юг, к промышленной зоне «Науком», — возвращения на Станцию план не предусматривал.

Я уже здесь или я еще там?

А была ли я там? И где это — здесь?

На Земле?

В благословенном Срединном мире, будь он трижды проклят со всей своей грязью! Разве хорошо быть здесь, то есть там, которое кажется оттуда пугающим сном? То есть не оттуда, а отсюда… То есть…

Где я?

Там или здесь?

Патриция открыла. глаза и увидела ничто.

Я, наверное, нигде, но почему я не там? Ведь там хорошо и спокойно, там совсем по-другому. Не так, как здесь… Разве я не захотела остаться там? Ведь если захотела, я бы осталась. Там так хорошо…

Ты получила ответ? Какой ответ?

За которым ходила так далеко, что увидела «там». Разве нужен ответ?

Ты за ним ходила. Ты должна была получить их согласие.

Зачем мне согласие на то, что я сделаю в любом случае? Зачем мне согласие на то, что я должна сделать? Это ответ? Они ответили или нет? Они промолчали. Они знали, что я все поняла. Где я?

Пэт открыла глаза и увидела никогда.

Почему ты не осталась там, где хорошо? Они ведь не были против. Зачем возвращаешься в благословенный, будь он трижды проклят, Срединный мир? Зачем возвращаешься домой?

Потому и возвращаюсь.

Пэт открыла глаза. И увидела несебя.

Я должна быть здесь. Должна сделать двадцать четыре шага, которые приведут меня в настоящий дом, за стенами которого умирают люди. Настоящие люди, а не бесплотные создания из снов. Умирают, жертвуя собой ради меня. Ради того, чтобы умерло еще больше людей. Ради того, чтобы вновь раскрутить Великое Колесо.