Великий Ганди. Праведник власти - Александр Владимирский

Черчилль, раздраженный растущим интересом США к делам Индии, все же информировал президента Рузвельта о деле Ганди: «Вице-король арестовал и интернировал несколько сотен членов партии Индийский национальный конгресс с санкции Военного кабинета… В начале февраля Ганди объявил голодовку на три недели… Он упорно продолжал голодовку, и была поднята самая усиленная пропаганда во всем мире. Утверждали, что близится его смертный час… В конце концов, убедившись в нашем упорстве, Ганди прекратил голодовку, и хотя его здоровье и было весьма слабо, оно серьезно не пострадало…» «Этот инцидент, — признавался далее Черчилль, — в свое время заставил меня сильно волноваться, потому что смерть Ганди произвела бы глубокое впечатление в Индии, где его святостью глубоко восхищались. Мы, однако, правильно оценили положение».

На самом деле Черчилль, ознакомившись с заключением врачей о состоянии здоровья Ганди (прогрессирующее малокровие, неустойчивое кровяное давление, аритмия сердца), решил, что дни Ганди сочтены. Правительство распорядилось подготовить все для кремации тела Ганди, а также мобилизовать полицейских и войсковые части для быстрой ликвидации ожидаемых беспорядков в стране.

Черчилль успокоил США, что никакой революции в Индии из-за голодовки Ганди нет. Но американцы упорно продолжали поиск контактов с индийскими лидерами, не сомневаясь в их приходе к власти в недалеком будущем. В апреле 1943 года Уильям Филлипс, личный представитель президента США в Индии, безуспешно попытался добиться встречи с Ганди.

В июне 1943 года новым вице-королем Индии был назначен фельдмаршал Арчибальд Уэйвелл, бывший главнокомандующий войсками в Индии и Бирме. Он назвал Ганди «зловредным старым политиком… практичным, упрямым, деспотичным и лживым». Назначение Уэйвелла не сулило никаких перемен в индийской политике в Англии. Но интересно, что в сентябре 1943 года он стал также именоваться генерал-губернатором. Это хотя бы внешне сближало его с генерал-губернаторами Канады, Австралии и других доминионов.

Вскоре после заключения в тюрьму, 15 августа 1942 года, Ганди потерял своего главного помощника и секретаря Махадева Десая, которого любил, как сына. Он примкнул к Ганди в 1917 году, окончив юридический факультет. Он организовывал все поездки Ганди, помогал в переговорах, редактировал статьи. Десай умер от сердечного приступа во дворце Ага Хана, куда был помещен вместе с Ганди.

А 22 февраля 1944 года умерла Кастурбай, находившаяся в заключении вместе с мужем. Они прожили в любви и согласии 62 года. Кастурбай безропотно разделяла с мужем все лишения и страдания, выпавшие на их долю в ходе борьбы за независимость, и была его верной помощницей. «Я ухожу, — сказала она мужу. — Не плачьте обо мне, я обрела покой». «Мы были необычной парой», — написал Ганди в письме вице-королю лорду Уэйвеллу. Перед смертью Кастурбай захотела увидеться с сыном Харилалом. Он пришел в тюрьму, но не вполне трезвым, и отец его выставил.

По всей Индии прошли дни памяти Кастурбай, траурные шествия и митинги. Ганди безмолвно сидел у тела жены.

Ганди тяжело переживал смерть жены. Он признавался: «Я не могу представить себе жизни без нее… Она была неотделимой частью меня самого, после ее ухода осталась пустота, которую ничем не заполнить». Сразу же после кремации Кастурбай Ганди серьезно заболел, три месяца не вставал с постели. У него были малярия, жар и, как впоследствии обнаружилось, амебная дизентерия. Поскольку Ганди связывал болезнь с недостатком веры в Бога и упорно отказывался от лекарств, вскоре ему стало совсем худо.

Британское правительство опасалось, что смерть Ганди в тюрьме вызовет массовые волнения по всей Индии. К тому же теперь победа союзников уже не вызывала сомнения и освобождение Ганди вряд ли могло подорвать британские военные усилия. 6 мая 1944 года правительство Индии опубликовало коммюнике о том, что «принимая во внимание медицинское заключение о здоровье г-на Ганди, правительство решило освободить его из заключения без каких-либо условий». В коммюнике подчеркивалось, что это решение было принято не потому, что с Ганди снималось обвинение, а исключительно на основании медицинских показаний.

Освобожденный Ганди приехал в Бомбей и, никого не принимая, объявил две недели абсолютного молчания, чтобы хорошенько обдумать ситуацию в Индии. Состояние его здоровья оставалось плохим. В письмах Махатма утверждал, что вовсе не рад своему освобождению, а испытывает скорее чувство стыда, ибо его друзья остаются в тюрьмах. При этом Ганди подчеркнул, что никогда не откажется от решений конгресса, принятых в августе 1942 года, и от призыва «Действуй или умри!», поскольку «это для меня дыхание самой жизни».

В заключении Ганди прочел «Капитал» Карла Маркса и все больше стал задумываться об экономической сущности современного мира. Не соглашаясь с классовым подходом марксистов к освободительной борьбе, Ганди признавал патриотизм и самоотверженность многих индийских коммунистов. Признавая революционизирующее влияние коммунистического движения на индийское освободительное движение, Ганди все же относился к коммунистам настороженно из-за их приверженности к насильственным методам борьбы. Он утверждал: «В стране несомненно имеется партия насилия. Ее силы растут. Члены этой партии такие же патриоты, как и лучшие из нас. Более того, принесенные ею большие жертвы — ее заслуга. Никто из нас не превзойдет эту партию в отваге. Но, восхищаясь ее мужеством, я не верю в ее методы. Эту партию не увлечешь речами, резолюциями и даже конференциями. Только действиями можно убедить ее».

Весной 1945 года уже никто не сомневался в поражении Японии, особенно после того как Гитлер покончил с собой в Берлине, штурмуемом советскими войсками, а Германия безоговорочно капитулировала. Теперь, когда победа союзников в войне была фактически достигнута, содержать в заключении руководителей ИНК под предлогом военно-политической необходимости для отражения японского вторжения в Индию было просто нелепо. 15 июня 1945 года всех руководителей конгресса выпустили на свободу.

За годы войны выросла деловая активность индийской торгово-промышленной буржуазии. Англия потеряла монополию в экономике своей главной колонии. Американский капитал все больше проникал на индийский рынок. К концу войны доля США в индийском экспорте выросла с 8 до 21 %, а в импорте с 6 до 25 %. Потеря Англией торгово-экономической монополии в Индии объективно способствовала укреплению позиций национально-освободительного движения. Однако прекращение военных заказов повлекло сокращение производства и массовую безработицу. Особенно пострадали от падения спроса миллионы мелких кустарей и торговцев, многие из которых разорились. Неурожай 1944/45 года грозил голодной смертью 100 миллионам крестьян, которые хлынули в города в поисках работы.