Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы - Диана Гэблдон

– Секунду. – Мадам куда-то исчезла. Я принялась осматриваться.

Посреди комнаты стоял манекен, утыканный булавками. Развешанные наряды впечатляли: здесь были ладно сшитые платья с огромными вырезами, выходившими за все рамки благопристойности, разнообразные пеньюары из эфемерных тканей и ночные рубашки.

То, что я сняла, скорее походило на платье-рубашку или рубашку-платье тонкого хлопка. Изделие отличалось низким воротом и своеобразной вышивкой – на груди, бедрах и ягодицах виднелись ладони, намекая, какие части женского тела наиболее привлекательны.

Подол не был подшит и волочился так же, как и мое одеяло, но здесь я хотя бы могла не бояться потерять одеяние.

Натягивая на себя новую одежду, я услышала голос мадам Жанны и бас какого-то мужчины. «Вероятно, это Бруно», – предположила я. Мадам снова была недовольна.

– Какая разница! Что мне до ее сестры! Жена месье Джейми сегодня утром не получила ни еды, ни одежды, соображаешь?

– Да полно, жена ли она? – загудел Бруно. – Что-то я сильно сомневаюсь…

– Знаю. И все же он представил ее как жену. Следовательно, мы должны относиться соответствующе, – властно положила конец сомнениям мадам Жанна. – А бедняжку Мадлен…

– Мадам, она ни в чем не виновата, – Бруно защищал девушку. – Об этом все говорят, неужто вы не знаете? Этим утром Изверг…

Мадам Жанна испустила испуганный вздох.

– Не может быть… Опять?!

– Именно, – помрачнел рассказчик. – Совсем недалеко, трактир «Зеленая сова». Убитая – сестрица Мадлен. Священник известил перед завтраком. Как здесь быть…

– Да, мне ясно, – дрожащим голосом произнесла мадам. – Разумеется, она не виновата. А убили… так же?

– Да, в том-то и дело, снова какой-то тесак или топор.

Вышибала заговорил так, как дети, когда пугают друг друга страшилками: тихо и заговорщически.

– Он снова отсек несчастной голову, а саму покойную нашли возле входа в ее комнату – так говорит священник.

Бруно зашептал:

– А голову, мадам, он прибил к доске над камином, чтобы она глядела в комнату. Когда это увидел хозяин, он потерял сознание.

Мадам Жанна последовала примеру неизвестного мне хозяина – об этом свидетельствовал звук, какой сопровождает упавшее тело. Я тоже изрядно испугалась. Недаром Джейми не хотел оставлять меня здесь…

Не желая больше быть свидетельницей разговора, не предназначенного для чужих ушей, я пошла туда, где находились говорившие. Это была гостиная. Мадам уже прилегла на диван. У ее ног находился коренастый, грустный донельзя мужчина.

Мадам Жанна заметила мое присутствие.

– Мадам Фрэзер, простите, ради бога! У меня и в мыслях не было мучить вас ожиданием, но… – она замялась, – но я узнала страшную весть.

– Это в самом деле очень страшно. Кто этот Изверг? – полюбопытствовала я.

– Вы уже знаете?

Вдруг мадам Жанна побледнела еще больше и в отчаянии заломила руки.

– Мой бог! Он будет взбешен!

– Кто? – я недоумевала. – Изверг?

– Да нет же, месье Фрэзер. Ведь ему же скажут, что вы остались без должного ухода, без ничего, к тому же вас сочли fille de joie[11]… Это позор!

– Нет, думаю, не стоит беспокоиться. Джейми не станет придавать значение таким мелочам. – Теперь утренний прием показался мне досадной мелочью. – Расскажите, кто он, Изверг.

– Рассказать?

Мой интерес озадачил Бруно. Я поглядела на него: крепыш, покатые плечи, руки до пола, низкий лоб – точь-в-точь горилла! Лучше вышибалы не найдешь во всем Эдинбурге, мадам Жанна угадала. Это занятие должно быть ему по душе.

Он посмотрел на мадам, ожидая ее согласия. В поле зрения мадам Жанны попали эмалированные часы на камине. Она одним махом села на диване:

– Черт побери! Я опаздываю!

Мадам убежала, махнув мне – то ли чтобы я оставалась, то ли чтобы нашла себе занятие.

– Точно. Его привозят ровно в десять, мы и запамятовали, – промямлил Бруно.

На часах было пятнадцать минут одиннадцатого. Я рассчитывала, что «им» занялась мадам Жанна, а привратник сможет поведать мне леденящую душу историю.

– Так кто такой Изверг?

Бруно охотно выполнил мое желание, и я услышала не одну устрашающую деталь кровавого действа, которым он щедро потчевал меня. На поверку Изверг был тем же, чем в свое время станет Джек Потрошитель: он убивал потаскушек секачом или чем-то подобным, иногда разрубая их на куски. Орудие убийцы явно имело режущее или рубящее острие, иначе бы ему не удалось достичь таких «повреждений», как называл их Бруно, на телах жертв. Но эдинбуржцы еще не знали, что деяния Изверга повторит Джек Потрошитель в Лондоне.

Пока местный охотник до мертвых женских тел орудовал уже два года, наводя ужас на девиц, торгующих собой, и держателей публичных домов, потому что две из восьми убитых были найдены мертвыми именно в домах терпимости. Остальные принимали клиентов на дому и были убиты прямо там. Все они жили одни, кроме одной девушки.

– Кто была эта девушка? – поинтересовалась я.

Рассказчик осенил себя крестным знамением.

– Монашка! – выпалил он, округлив глаза. – Сестра милосердия. Она прибыла из Франции. Кроме нее, с корабля сошли на берег монахини, чтобы из Эдинбурга добраться до Лондона. Так вот, никто не видел, куда она исчезла. Верно, ее выкрали, а потом убили. Нашли бедняжку ночью в грязном закоулке уже мертвую. – Бруно был потрясен случившимся и явно сочувствовал девушке.

– Над ней надругались? – Во мне говорил профессиональный интерес.

– Чего не знаю, того не знаю. – Он то ли действительно не знал, то ли оскорбился моим вопросом.

Правда, его вид свидетельствовал в пользу банальной физической усталости, что было неудивительно, если он не спал ночами.

– Мадам, простите, но мне пора, – сухо сказал он и вышел, отвесив поклон, словно и не было здесь никаких страшных рассказов.

Усевшись на кушетку, обитую бархатом, я попыталась оценить ситуацию трезво. Вне сомнений, мне это не удавалось: я никак не могла предположить, что жизнь публичного дома содержит столько тайн, подчас страшных. Жизнь кипела здесь и днем, и какая жизнь! Значит, мадам Жанна и Джейми недаром беспокоились за меня.

Оглушительный стук заставил меня подняться. Казалось, что дверь тотчас же разлетится на куски – такой силы он был. Стучавший не стал утруждать себя ожиданием и распахнул дверь настежь; это был красивый мужчина, привыкший распоряжаться. Он начал сыпать словами, произнося их со значительным акцентом, видимо выговаривая мне за задержку.

– Мадам Жанны здесь нет. – Я не понимала, что он говорит, и решила направить гостя сразу к ней.

Акцент выдавал в нем иностранца, скорее южанина. Темноволосый, чернобровый, стройный и молодой, он был очень привлекателен, а строгость придавала ему неотразимость. Мой ответ раздосадовал его, и он собирался дать мне отповедь, как тут что-то произошло.

Страх, удивление, благоговение смешались воедино и отразились на его лице. Он побледнел.

– Миледи! – Неожиданно он пал на колени передо мной и, обхватив мои ноги, ткнулся мне в межножье.

– Что вы делаете?! – пытаясь высвободиться, вскричала я. – Отстаньте немедленно! Я не проститутка. Уйдите!

– Миледи! – не унимался он. – Бог явил чудо! Это вы! Вы снова с нами, вы здесь!

Блистая улыбкой – она была прекрасна, – он восхищенно смотрел на меня, не пряча слез. Я растерялась от такой пылкости, сочтя, что мужчина принял меня за кого-то другого, но всматриваясь, узнала, кто этот незнакомец.

– Да это ты, Фергюс! – обрадовалась я узнаванию. – Фергюс, брось стоять на коленях, дай-ка я полюбуюсь на тебя.

Он послушно вскочил и принялся обнимать меня. Я с радостью последовала его примеру, хотя и не могла обнять его так крепко, как он меня, и прижималась к Фергюсу, трогая ладошкой его могучую спину. Последний раз мы виделись перед Каллоденом. Тогда он был десятилетним мальчиком, сейчас же передо мной стоял мужественный парень с бородкой.

– Миледи, это вы? Вы не призрак, не чудитесь мне?

– Это я, Фергюс, тебе не кажется, – счастливо рассмеялась я.

– Милорд знает о вас?

– Я видела его сегодня утром.

– О!

Он выпустил меня из объятий, что-то соображая.

– А… Что же…

Фергюс смешался.

– Говори, не стесняйся, я не обижусь.

– Фергюс, ты здесь! А я ищу тебя.

Джейми заслонил собой дверной проем. Найдя Фергюса, он не ожидал найти меня, и теперь его брови ползли вверх.

– Здесь не нашлось других платьев? – резонно поинтересовался он, тут же забыв свой вопрос. – Фергюс, немедленно уходим: бренди в восемнадцатом проходе, а за мной увязались акцизные чиновники.

Фергюс, слушаясь приказа, убежал вслед за Джейми. Я снова слушала звук отдаляющихся шагов.

Мне вовсе не хотелось оставаться одной, отсиживаясь в спокойном месте, – я желала быть там, где был Джейми, хоть это было рискованно и небезопасно. Красноречивая сорочка не могла служить одеждой, поэтому я подыскала себе в комнате портнихи большую шаль в розоватых штокрозах.