Корсары Таврики - Александра Девиль

Скоро послышались крики впередсмотрящего, который за­метил по правому борту быстро приближавшийся корабль. Но уже через несколько минут стало понятным, что незнакомое судно не собирается преследовать «Альбу», а просто борется с ветром и идет галсами, стремясь следовать в южном направ­лении.

— Галера под христианским флагом, а рвется к турецким бе­регам, — пробормотал Родриго, вглядываясь в очертания ко­рабля, который вызывал у него все больше подозрений.

Скоро ветер и волны приблизили незнакомца к «Альбе» на­столько, что можно было различить лица людей на палубе. И вдруг Габриэле, подавшись к борту, воскликнул:

— Святые угодники, да это же Коршун! Это его посудина!

Ринальдо, Родриго и матросы разом насторожились. Слухи о мусульманском пирате, плавающем под христианским фла­гом, уже несколько месяцев будоражили таврийские города. В отличие от большинства итальянских работорговцев, выво­зивших на продажу в основном татар, половцев и черкесов, Коршун охотился за христианами, а рейды свои совершал под видом христианского купца, чтобы обезопасить себя от напа­дения родосских рыцарей.

Родриго, убедившись, что Габриэле не ошибся, воскликнул:

— Черт меня побери, если я не прикончу этого гада!

Увидев, как напряглось лицо Родриго, а рука непроизволь­но легла на эфес сабли, Вера попыталась его остановить:

— Зачем тебе это сейчас? Коршун не собирается нападать, а нам какой резон? Какая прибыль? Ведь он торгует рабами, а нам они ни к чему!

— Прибыль? Да если мы прикончим этого губителя христи­анских душ, то заслужим награду от самого Великого магистра!

— Родриго, ты хочешь поступить в угоду своему тщесла­вию! — воскликнула Вера. — Но это вопреки разуму! Вы с Ри­нальдо всегда совершали рейды на двух кораблях, а сейчас твоя «Альба» одна, и половина команды осталась на берегу!

— Ничего, мы справимся и на одной галере! — В глазах Ро­дриго сверкнул азарт борьбы, когда он повернулся к Риналь­до: — Что скажете, капитан «Вероники»?

— Скажу, что этого стервятника надо подбить! — заявил Ри­нальдо. — А наши люди всегда готовы к бою, и никто из них не станет возражать.

— Кроме меня! — поморщилась Вера, которая вдруг поня­ла, что плавание в Константинополь теперь может быть отло­жено. Но уже в следующий миг, когда ее зоркие глаза вгляде­лись в лица людей на палубе мусульманского корабля, она возбужденно воскликнула: — Нет, я не буду против! Я хочу сра­жения! Там Угуччоне! Он помогает Коршуну торговать христианскими пленниками! А чего еще ожидать от этого подонка?

— Вероника, успокойся и иди в каюту, — обратился к ней Ринальдо. — Обещаю, мы приведем к тебе связанного Угуччо­не, и ты придумаешь ему кару.

— Нет, я не буду сидеть и ждать! — упрямо тряхнула головой Вера. — Тем более что вы не знаете его в лицо, только я знаю!

Скоро на «Альбе» все пришло в движение, и уже ни Риналь­до, ни Родриго не могли помешать девушке, настроенной бо­лее чем решительно.

Приготовление к бою было замечено на галере работоргов­ца, и, видимо, там рассудили, что могут проиграть, а потому предпринимали все усилия, чтобы уйти от «Альбы». Но Родри­го уже отдал приказ отсечь кораблю Коршуна путь к азиатско­му побережью. Быстрым маневром обойдя мусульманскую га­леру с юга, «Альба» вынудила противника повернуть в другую сторону. Сильный южный ветер помогал отгонять корабль Кор­шуна к северу. И, едва работорговцы пытались вывернуться от преследования, повернув на юго-восток, как «Альба» снова преграждала им путь.

Вера рвалась немедленно вступить в бой, но Родриго и Ри­нальдо решили не идти на абордаж до тех пор, пока не отгонят мусульманский корабль на север, поближе к бухтам между Монкастро и Ликостомо, где у Коршуна уж точно не могло отыскаться сообщников.

На галере работорговцев пока еще не совсем поняли наме­рения преследователей, и даже раздавались голоса вступить с генуэзцами в переговоры. Против этого были Коршун, двое его помощников и Угуччоне, который твердил, что от «Альбы» надо только уходить, потому что ее капитан — человек ордена иоаннитов, безжалостный к мусульманским пиратам и рабо­торговцам. Угуччоне приходилось слышать об успешных рейдах «Альбы» и «Вероники», он не верил в мирный исход пе­реговоров и советовал Коршуну, уж коль отрезан путь к азиат­скому берегу, стремиться дотянуть до Месемврии, возле кото­рой могут прийти на помощь турецкие корабли.

Тревога на палубе передалась и пленникам, запертым в трю­ме. Они не знали, что надвигается: шторм или бой, но и то и другое могло грозить им как гибелью, так и освобождением. Впрочем, гибель была гораздо более вероятным исходом...

Думали об этом и Аврелия с Кириеной, которых работор­говцы посадили не в трюм, а отдельно, в крошечную каюту, где кроме них были заперты еще три молодые красивые девуш­ки. Это оказались поселянки из окрестностей Кафы, которых схватили у ручья, когда они стирали белье. Старших женщин не тронули, ловили только молодых и привлекательных, а это означало, что пленницы предназначены для гаремов и борде­лей. Из троих лишь одна девушка плакала, убиваясь от разлу­ки с родителями, а двое других выглядели безразличными. Они были сиротами, и, видимо, жизнь в родной деревне казалась им не лучше того, что их ждет впереди.

Когда на корабле начался шум и суета, Аврелия приникла к са­мой двери, пытаясь хоть что-нибудь услышать. Вскоре дверь рас­пахнулась, едва не сбив ее с ног. На пороге стоял Угуччоне, за его спиной маячил Гварко. Генуэзец с порога обшарил каюту беспо­койным, цепким взглядом, словно хотел убедиться, что все плен­ницы на месте. Аврелия тут же кинулась к нему с вопросом:

— Что там происходит наверху? Вы за кем-то гонитесь или от кого-то убегаете?

Угуччоне оттолкнул девушку от двери и раздраженно про­изнес:

— Сидите тут и помалкивайте!

Аврелия не сдержалась и с ненавистью выкрикнула ему в лицо:

— Уж мы не будем помалкивать, когда ты, душегуб, пред­станешь перед судом!

Генуэзец сделал неопределенную гримасу и вышел, резко захлопнув за собой дверь.

— Зря ты так сказала, раньше времени не надо его озлоб­лять, — вполголоса заметила Кириена.

И, словно в подтверждение ее слов, Аврелия, снова приник­нув к двери, услышала, как Угуччоне приказал сообщнику:

— Эти две кафинские девки из благородных семей, от них в случае опасности надо избавиться, а то хлопот не оберешь­ся. Ты понял меня, здоровяк?

— А нам как быть, если Коршуна захватят? — растерянно спросил Гварко. — Не погибать же вместе с этими турками? Дьявольщина! Ты обещал, что никакой опасности не будет!