Самый неправдоподобный роман - Юлия Коротина

Потом, не говоря ни слова, Уайтхорн — старший быстрыми шагами поднялся по лестнице к себе в комнату. Все присутствующие обескуражено молчали. Это было для них шоком, ведь, по сути, Джефф официально признал смерть своего единственного сына и наследника. Конечно, все так или иначе знали, почему он пригласил их, но никто не решался высказать эту мысль вслух.

И даже сейчас, пока шла поминальная служба, людям с трудом верилось, что Дэна больше нет. Они сидели, опустив головы, практически не сдерживая слез, и думали все об одном и том же: как они будут жить без Дэна. Они любили его и уважали не только потому, что он был сыном Джеффа. Дэн был настолько обаятельным и чутким человеком, что к нему невольно тянулись и дети, и его ровесники, и люди постарше, и старики. Дэн относился к тому типу людей, которые спокойным взглядом выразительных глаз могли вселить в сердца других надежду или одним словом разрушить ее. Он мог очень дипломатично разрешить завязавшийся между верными друзьями конфликт, не вызвав при этом недовольства какой-либо из сторон; или примирить злейших врагов, сделав их друзьями на долгие годы. К каждому члену своей многочисленной семьи Дэн находил особый подход, и каждый был по-своему счастлив, находясь в его обществе. И вот что удивительно: ни один из присутствующих не мог вспомнить о Дэне что-то плохое, сколько бы ни напрягал память, — вспоминалось только хорошее. Всегда находились какие-либо истории, в которых Дэн неизменно играл положительную роль, внося в жизнь участников тех или иных событий светлое, доброе, заполняя пустоту в душе и вселяя надежду в сердце. А потому все они сейчас плакали, понимая, что нет на свете больше того человека, который был опорой их общества.

И только глаза одного человека были сухими, а лицо — неестественно бледным от напряжения. Клер Стефенс сидела на скамье рядом со своим мужем и бесстрастно слушала священника, который никогда не знал Дэна, но бесконечно и монотонно говорил о том, какой это был прекрасный человек. Слава богу, никто не видел ее лица, иначе все решили бы, что она не уважает чужого горя. Взгляд ее был скрыт от посторонних тонкой сеткой вуалетки, конечно, черной, как и весь ее наряд. Ей пришлось надеть дорогой траурный костюм от "Гуччи", чтобы соблюсти приличия. На ней был траур, но мысли в голове вертелись совсем не траурные: "Какой же это отвратительный фарс! Неужели никто из них не понимает, что Дэн жив?! Они все будто с ума посходили — напридумывали себе бог знает что! Если бы Дэн все это видел, он точно позабавился бы от души. Как могли они поверить в то, что он разбился вместе с самолетом?! Он — ас в своем деле. Лучшего просто нет. А они все и рады проводить в последний путь живого человека, чтобы потом заполучить его наследство".

Клер забыла, как сама совсем недавно готова была на все, лишь бы стать обладательницей этих миллиардов. А теперь в отчаянии и страхе ополчилась на семейство, частью которого была и сама. Она была уверена, что Дэн жив, и удивлялась, почему все остальные, а главное, Джессика, этого не чувствуют. Казалось бы, именно невеста Дэна должна была противостоять этому натиску смерти, но вместо нее это делала Клер. Она не спрашивала себя, почему не верит в смерть Дэна; она просто знала, что Дэн жив. Она не задавалась вопросом, почему тогда он не вернулся домой; просто каким-то чутьем сознавала, что значит, ему это необходимо.

А пока панихида заканчивалась. Люди один за другим поднимались со своих мест, чтобы подойти к Джеффу, его братьям и Джессике и выразить соболезнования. Клер тоже поднялась и пристально взглянула на женщину, когда-то бывшую ее соперницей. Вон она — стоит рядом с Джеффом с опухшими от слез глазами. Лицо ее осунулось и заострилось. Говорят, она беременна, но беременности практически не видно. Значит, еще маленький срок, или все это просто домыслы сплетников. Внезапно Клер стало жаль Джессику. У нее вдруг мелькнула мысль, что на ее месте могла бы стоять сейчас и она сама. Ей стало не по себе, но она отогнала эту мысль, подумав, что все это — никому не нужный фарс. Не надо думать о плохом. Ведь Дэн не погиб. И пусть ее утешает мысль, что одна она знает об этом…

Кинг-Риверз

"НЕШЕКСПИРОВСКАЯ ТРАГЕДИЯ", — гласил заголовок газеты "Солт-Лейк-Сити Таймс", который привлек внимание Жаклин, когда она проходила мимо отца, читавшего газету. Обычно она не читала газет, но эта была исключением. На первой полосе поместили фотографию Дэна в летной форме. Жаклин спешила к Дэну в комнату, так как после возвращения из больницы не хотела оставлять его одного. Остановившись на мгновение возле отца, она скользнула мимолетным взглядом по едкому заголовку и взглянула на фотографию. Ей ответил живой, пронзительный взгляд бездонных, как небо, лучистых голубых глаз Дэна, который теперь безнадежно потух. Точно звезда во Вселенной, погасшая навеки.

Отец, почувствовав присутствие дочери за спиной, оторвался от чтения и спросил:

— Что-то случилось, Жаклин?

— Нет-нет, — поспешно ответила та. — Я просто несла Дэну ужин.

— Он практически ничего не ест с тех пор, как узнал… — Начал Джон и, не договорив, тактично замолчал.

— Да, — подтвердила она. — Вот я и попытаюсь уговорить его поесть. Он бледнеет и худеет, и почти всегда молчит.

— Переживает…

— О да… Я пойду, папа.

— Иди.

Она проскользнула в коридор и осторожно постучала в дверь одной из комнат.

— Войдите, — ответил ей хриплый голос.

Она открыла дверь и замерла на пороге. Дэн сидел в инвалидном кресле возле окна. Кресло привезли только сегодня утром, но он до этого момента отказывался им пользоваться.

— Я подумал, что пора бы мне привыкать к нему, раз мне предстоит всю жизнь провести в нем, — негромко проговорил он, глядя в темные, как ночь, миндалевидные глаза.

— Дэн, я даже не знаю, что сказать…

— А вы ничего не говорите. Просто принимайте все, как оно есть. Я же принял. И пожалуйста, давайте перейдем на "ты". Как никак ты спасла мне жизнь.

— Хорошо, Дэн.

Возникла неловкая пауза, а потом Жаклин проговорила:

— Я принесла тебе ужин… Ты весь день ничего не ел.

— Спасибо, но я не голоден.

— Дэн, тебе нужно поесть! — Настойчиво сказала Жаклин и прошла в комнату, поставила поднос на комод и уселась в кресло. — Я не уйду, пока ты не поешь, — решительно заявила она.

— И откуда в тебе столько решительности? — Спросил Дэн, словно и впрямь хотел получить ответ на этот вопрос.

Но, видимо, девушка поняла его вопрос буквально.

— Я медсестра. Если я не смогу убедить пациента следовать указаниям врача, то грош мне цена.