Гиперборейская чума - Андрей Лазарчук

– Шагай-шагай, – ткнули его в спину. – Насмотришься еще.

ИЗ ЗАПИСОК ДОКТОРА ИВАНА СТРЕЛЬЦОВА

Теперь я знаю о времени гораздо больше, чем хотел бы знать, и поэтому думаю, что нам тогда почему-то достался настоящий день – не из тех, разумеется, которые имел в виду один из демократов минувшего века (у них-то, дурачков, все дни были настоящие, крепенькие, еще не выеденные изнутри всяческими гнусными тварями…) – достался в подарок, или как взятка, или просто по капризу Панкратова; но этот день не кончался, вот и все. Но он и не тянулся, он просто был. Мне этот день помнится огромным, как месяц.

Происходили всякие события. Они умудрялись начаться и кончиться сегодня, хотя обычно на такое отводится природой гораздо больший срок. Особенно в Москве.

Моя рана загноилась, подскочила температура, и даже начался бред. Охранница Нина прежде была фельдшером. Она вычистила мне все, что нужно, и перевязала заново. У охранников и бандитов есть свои методы лечения огнестрельных ран – чтобы не обращаться к врачам. Я даже и названий этих лекарств не слышал… а с другой стороны, к военной медицине подобное просто не могло иметь отношения: лечение такими способами десятка-другого раненых сожрало бы весь военный бюджет… Нина взяла деньги, сходила в аптеку, вернулась с таблетками и ампулами. От уколов я впал в некоторую задумчивость. Потом все прошло. Часа через три она сменила мне повязку – рана уже была чистой.

Крис не вернулся к назначенному сроку, только позвонил, отметился. Но и Панкратов сам не приехал, прислал с пакетом посыльную, этакую кубышечку в кепке и с хвостиком. В пакете были фотографии Эшигедэя – примерно в том обличии, что мы видели его на перформансе. Он и кадуцей. Кадуцей и он. И, наконец, просто кадуцей. Зажатый в смуглом кулаке.

Ираида была рядом со мной. Все решилось как-то слишком просто, само собой… даже не верилось.

Она была сантиметров на пять выше меня, и это почему-то больше всего нервировало.

Когда вернулись очень задумчивые Крис и Альберт, барон велел на время оставить все дела и посторонние разговоры. Сам он сказал:

– Человек не в силах отменить течение времени или старость, но он легко может продлить молодость и исключить ожидание. Нет смысла откладывать то, что неизбежно случится в будущем, – хотя множество глупцов поступают именно так, потому что так велит обычай, созданный ими же. Иван, Ирка-тян, подойдите ко мне…

Он вынул из кармана и бережно поставил на пол какую-то маленькую статуэтку-нецкэ, рядом с нею пристроил цветочный горшок с маленьким кривым вишневым деревцем, потом взял нас с Ираидой за руки, обвел вокруг деревца и нецкэ – и сказал, что теперь мы муж и жена. Я должен любить ее и заботиться о ней, а она – любить меня, почитать и слушаться. А потом барон предложил устроить праздничный пир.

Мы устроили праздничный пир – правда, бутербродами.

Все это походило на цветной сказочный сон. И только Софья Сергеевна, вдова Сильвестра, была черно-белой…

И очень нескоро мы – кто из нас? не помню… – заметили, что нигде нет нашего Васи. Он вроде бы не выходил из квартиры… дверь заперта, окна под мониторингом, подземные ходы не прорыты… Тем не менее Вася отсутствовал категорически.

А чуть позже – просто не пришло в голову посмотреть сразу – обнаружилась пропажа кадуцея.

Джеймс Куку весь этот день испытывал мучительнейшую раздвоенность. Во сне к нему явилась богиня Йемойя, уже не такая похожая на госпожу Ираиду, как ему показалось когда-то, но оттого не менее грозная и величественная. Просто госпожа Ираида оказалась очень славной девушкой, о какой ему не приходилось и мечтать. Но он все равно мечтал. И вот явилась Йемойя. Ей не нужно было ничего говорить, чтобы Джеймс понял. Госпоже Ираиде угрожала опасность, большая опасность, исходящая от злых и неумелых колдунов. Нужно было кое-что сделать. И он уже примерно знал, что.

Это было неприятно и немного опасно. Но не опаснее и не противнее, чем глотать презервативы, набитые кокаином и смазанные бараньим салом.

Тихо взять Змеиный Жезл было делом минуты. Но потом нужно было найти угол, в котором тебя никто не заметит.

Он нашел такой угол и встал в него, как наказанный ученик. Змеиный Жезл тянул его к себе и в себя, как если бы Джеймс был клочками бумаги, а Жезл – пылесосом. Нельзя было позволить ему по-настоящему сделать это – но в то же время следовало обмануть и показать, что вроде бы поддаешься. Но вовремя отдернуть себя.

Самое странное – Джеймс не знал, откуда ему это известно. Когда его лечил доктор Иван… когда он погружался в голубое сияние чудесного шепчущего чемоданчика… когда над ним колдовал одноглазый йорумба Суа, отправляя в очередной рейд с грузом презервативов в желудке… или еще раньше, когда его, городского мальчика из приличной семьи, привезли в небольшую деревню и оставили там на попечение двоюродного дядьки-колдуна… он много вынес тогда – и смешного, и такого, о чем никому не расскажешь. Но все чаще он жалел, что нельзя вернуться в ту деревню и поговорить с дядькой…

Потом Джеймс понял, что уже находится на улице. Ярко светило солнце, но ему казалось, что где-то перед ним, пусть еще скрытая от глаз, зияет холодная черная пещера.

Он не узнавал мест, в которых оказался, они были совершенно безличные, но минут через десять быстрой ходьбы увидел впереди знакомое мрачное здание за забором, а значит – еще немного пройти вперед, повернуть направо – и будет угловой пятиэтажный дом, розовый с серым, на третьем этаже которого снимает квартиру Суа и где всегда есть кто-то из его людей…

Дверь была заперта, как ей и положено, и Джеймс понял, что почему-то ожидал – и опасался – увидеть ее приоткрытой. Он постучал условным стуком.

Открывшая дверь женщина была из какой-то позапрошлой жизни. Однако она узнала Джеймса и втащила в квартиру. Он смотрел на нее и пытался узнать в ответ.

Здесь Суа не было, и денег женщина Джеймсу тоже не могла дать. Сидели двое незнакомых Джеймсу нигерийцев, играли в нарды. Они не замечали Джеймса, и Джеймс не замечал их. Так было принято. Женщина могла только накормить его, но он был сыт. Однако поел плохо приготовленной маисовой каши с рыбной подливкой, чтобы не вызвать подозрений. Потом ушел, сказав, что придет вечером.

Уже выходя из подъезда, он вспомнил ее. Когда-то он даже хотел на ней жениться. Хотя она совсем не умела готовить.

Приближение опасности он почувствовал спиной. Не оглядываясь, нырнул за угол. Убегая, слышал, как тормозят у подъезда большие тяжелые джипы.

Главная база Суа располагалась в получасе бега. Это была маленькая станция автосервиса. Несколько машин, стоящих во дворе, никто никогда не чинил. Они служили для прикрытия.