Рождение Темного - Виталий Горелкин

Вскоре мы оказались со всех сторон окружены слизнем. Куски, которые мы складывали сзади, оттаяли и слились в одно целое. По крайне мере так мне показалось. Место, на котором расположились в первый день, уже было им полностью занято. Нагрузка на меня увеличилась, теперь приходилось постоянно подмораживать не только потолок, но и стены. О том, чтобы их очистить, речи уже и не шло.

Холод проникал сквозь легкую одежду. Даже мешки пошли на защиту от него. Мы как можно плотнее укутались во все тряпки, оставив только щелки для глаз. У Ровена Митта обострилась болезнь, но он по-прежнему не давал себе отдыха. Как и все мы.

Никто не говорил вслух о возможной неудачи, все молча шли вперед, стараясь не замечать как сужается проход. Еда закончилась на четвертый день, сжевав последние полоски сырого мяса, разводить костер в таких условиях было настоящим самоубийством, мы потуже подвязали пояса и с яростью продолжили работу.

Мне было немного легче, чем другим. Постоянно подпитывая свой источник от слитков ночного серебра, я не так остро ощущал голод.

Когда уже стало казаться, что чертову слизню не будет конца, я услышал радостный возглас Хардена. От его очередного сильного удара кирка провалилась наружу. Быстро пробив небольшую дыру, мы выползли на коленях в пещеру, показавшуюся тогда необычайно теплой.

Гном оклемался быстрее всех. Он развел небольшой костерок, ополовинив запас дров, и поджег самую длинную палку. Онир высоко воздел импровизированный факел и начал осматривать новую пещеру. Я долго смотрел, как низкорослый мастер простукивает киркой стены. Мы не решались спросить, зачем он это делает.

Часа через два или больше (я разомлел от тепла и потерял счет времени) гном подошел к костру и тяжело опустился на корточки.

- Тупик, - вынес он страшный приговор. - Я надеялся, что найду скрытый проход, но везде сплошная порода. Простите.

Для Хардена последние дни превратились в настоящий кошмар. Даже тяжелая работа и постоянный холод не давали отвлечься от безумных мыслей. Он раз за разом ударял киркой и все глубже погружался в свои страхи. Ледяной потолок тяжелым грузом давил на сознание. Временами Хардену начинало казаться, что он давно умер и за свои грехи попал в ад. Он читал про себя одну молитву за другой, прося прощение за настоящие и выдуманные прегрешения.

Сейчас бывший послушник в тысячный раз клял себя за свой страх, заставивший пуститься в бега, и подсказавший 'великолепную' идею затаится от бдительного взора Охраны среди рабов. Если бы он только знал, что судьба приведет его сюда!

Случайно оказавшись среди насильников и убийц, а другими каторжане быть и не могли, он решил скрыть свое происхождение. Роль крестьянского увальня удавалась легко, благо боги не обделили силушкой. Он прекрасно знал цены на зерно и скот, мог часами рассказывать деревенские байки и был готов просто приложить кулаком собеседника, если тот стал бы задавать неудобные вопросы.

Харден не сразу прибился к этой компании, пришлось ему помахать кайлом в одиночестве и в обществе настоящих клейменых воров. От последних он сбежал, опасаясь, что кто-нибудь из них перережет во сне его горло. После этого жизнь стала спокойнее, если так можно назвать существование без постоянного страха за свою жизнь, но в вечном рабстве.

А теперь этот странный маг… Вадим поразил Хардена своим стремлением к экспериментам. Каждое его новое действие и заклинание доказывали, что молодой маг скорее всего не лжет о потери памяти. Вопросы, которыми парень просто измучил Хардена, иногда поражали своей наивностью, а порой - неожиданной глубиной. 'Если Вадим не сгниет где-нибудь в ближайшие лет тридцать, - как-то подумал Харден, - его имя прогремит среди магов империи'.

Послушник еще раз вспомнил последнее 'изобретение' волшебника - защиту от магии. Харден до сих пор не мог отойти от потрясения. Когда юный чародей нарисовал на крысе один из тайных знаков, это еще могло быть случайным совпадением. Но потом, после того как Вадим объяснил свой замысел, послушнику стало страшно. Маг умел напрямую работать с чужим источником, что, по слухам, делали только хаоситы. И это не было случайным открытием, уж слишком легко чародей манипулировал чужой энергией. От этой легкости Хардена до сих пор бросало в дрожь. В голову приходили мысли, одна страшнее другой. Может это старый чародей, который столько выпил чужой энергии, что стал молодым? Но сколько послушник не присматривался к Вадиму, его движения и повадки выдавали в нем настоящего юношу, а не омолодившегося чудовищным способом двухсотлетнего старика. Умом Харден понимал, что бояться ему нечего, как и всем, кто прошел через обряд благословления, но ничего не мог с собой поделать и украдкой рассматривал зубы Вадима - становятся они больше или нет.

Оставалась еще одна версия - Вадим был проклят кем-то из небожителей, но в такое изощренное наказание верилось с трудом.

А еще эти глаза, наполненные тьмой.

Всего год назад Харден сам высмеивал суеверных приятелей по обители, которые любили пошептаться о Черном глазе*, а теперь уже и сам готов поверить в эти страшные сказки. Он-то знал, почему белки глаз меняют цвет, но когда наблюдал это постоянно, то постепенно его уверенность таяла как весенний снег. В голове пробуждались детские страхи, они накапливались и смешивались друг с другом, грозя вылиться в нечто несусветное.

Харден попробовал поделиться опасениями с гномом, однако прежде осторожный Онир встал горой за мага и без рассуждений отмел все подозрения. Мастер подгорного народа заявил, что Вадим, если это не мешает отряду, имеет право на тайну. От этого намека на свой обман, Харден скривился и необдуманно бросил гному: чего же это надо было такого натворить, чтобы соклановцы лишили его одного из самых почетных званий? Ограбил городскую казну? Обвинение в воровстве оскорбило гнома, и как не старался потом послушник сгладить свои слова - обида Онира не проходила. Неосторожные слова Хардена или случайная оговорка, например, о магической природе слизня, только подливали масла в огонь.

Неожиданно Харден отметил, что с недавних пор его словно сглазили. Вот он поссорился с гномом, которого раньше почитал за безусловного авторитета в команде. Камни под ногами словно скрывались невидимой завесой, послушник последние дни постоянно спотыкался, а один раз, не удержав равновесие, разбил в кровь колено. А потом еще эта ядовитая струйка, вырвавшаяся из-под замершей корки слизня. На шею Хардена попало-то всего ничего - несколько капель, магу досталось в разы больше. Но если Вадим оклемался через сутки, и после этого ведет себя как ни в чем не бывало, то липовый крестьянин долго еще мучился от последствий отравления.

По плечу задумавшегося Хардена легко похлопал Ровен Митт. Осунувшийся от усталости здоровяк, освободил место старику, принявшемуся вместе с гномом сбивать тонкий слой льда. Послушник тяжело поднял голову и вздрогнул, натолкнувшись на тяжелый взор мага. Лицо Вадима окаменело, на посеревшей коже отчетливо выделялись шрамы, будто огромное вытатуированное заклинание. Маг немигающе смотрел на Хардена, и послушника кинуло в жар. Он внезапно догадался о причинах всех бед. Это было сродни озарению - Вадим намеренно завел их в эту пещеру, теперь ему осталось только дождаться, чтобы все окончательно ослабли от холода и изматывающей работы. Тогда проклятому магу никто не сможет оказать достойного сопротивления. Раньше он не осмелится напасть на крепких шахтеров. Руки Хардена задрожали, но теперь уже не от холода. Он присел на корточки, крепко сцепил в замок руки и закрыл глаза, чтобы не выдать свое волнение. Вдруг хаосит поймет о догадке Хардена и внезапно нападет, чтобы подарить бессмертную душу своему темному покровителю?

'Так кто же он? Почему? Такого быть не может', - панические мысли подтачивали последние остатки здравомыслия. Хардену стало казаться, что он наяву слышит голоса своих умерших от чумы родственников и друзей. Громче всех звучал голос настоятеля Алхема, вбивавшего розгами откровения Небесных Владык в голову осиротевших после эпидемии малышей: 'Все беды рода людского от грехов! Магия - самый страшный грех, ибо маг в своей гордыне тщится сравняться с небожителями! А этот маг - порождение самой бездны, убей его! Это он направил чуму на твой город!'

Харден сжал голову руками, пытаясь прекратить этот бред. Нет, хаоситов больше не существует. Но есть черные маги, они ничем не лучше древних чародеев. Сердце послушника бешено стучало, от волнения кровь прилила к его щекам, он стал задыхаться. Внезапно Харден почувствовал прикосновение чьих-то рук, от них пошла теплая волна и начинающееся безумие отступило.

Послушник открыл глаза и увидел перед собой Вадима. Маг выглядел еще более измотанным, он едва заметно улыбнулся Хардену и убрал руки с его плеч.