Тень Уробороса. Аутодафе - Василий Шахов

— Да, мать твою, уйди ты оттуда! — в два голоса надрывались Палладас и неизвестный вэошник с флайера над ними.

— Пусти, Алан! — Савский дернул плечом, сбросил с себя биохимика, в два прыжка настиг вошедшего в раж Элинора и силком утащил его с площади.

— Что ты творишь, бешеный?! — набросились на Кристиана Алан и Тьерри.

Но тот смотрел на них мутноватыми, ничего не соображающими глазами и какой-то рваной тряпкой зажимал рану на бедре.

— Тебя там что, покусали?

— Это еще кто кого! — вместо Элинора ответил Савский.

— Вы — монах? — одурманенным голосом спросил его Кристиан, не воспринимая нападок эксперта и биохимика.

— Пойдем, Крис! Пойдем! Тут уже без тебя разберутся, будь уверен! — сдержанно улыбался академик, волоча его под руку.

— Вы-ы-ы… монах! — протянул Элинор со смехом. — Только монах Фауста может знать движения Гнева Дракона! Как я сразу не понял, что вы — монах?

— А ты — псих! — рявкнул Тьерри, открывая перед ними двери больницы.

— Доктор Вилкинсон не возражал! — Элинор выглядел пьяным и смеялся невпопад. — Постойте!

— Что ещё?!

— Голова… хи-хи! Кружится…

— После такой-то кровопотери — еще бы!

Кристиан еще раз хохотнул и клюнул носом в плечо Савского.

— Ну, каталку, что ли! — придерживая раненого, невозмутимо сказал тот.

— Лизбет, готовь реанимацию. «Кто-кто»! Жан Кокто! Этот сукин сын чуть снова себя не угробил! Ох и устрою же я ему когда-нибудь, есть предел и моему терпению! Лизбет, возможно, понадобится плазмопротектор… О'кей, о'кей! Бегом!

Савский аккуратно опустил на каталку бесчувственного Элинора и, глядя вслед врачам, тихо проговорил:

— Да, только фаустянский монах знает Гнев Дракона… И только Иерарху доступна Защита Покровителя!

У меня все еще плохо получалось связывать одну мысль с другой, и я начал заставлять себя выковыривать воспоминания из разных уголков сознания.

Итак. Я увидел Квая Шуха и обрадовался. Было? Было! Потом… О, Создатель, зачем я это вспомнил?! Потом Квай Шух обернулся, и выяснилось, что он мертвый, мертвее не бывает. Было? Да было, было… А затем на меня набросилась фаустянская нежить, когда-то бывшая монахами. Может быть, окажись они живыми, я бы уже не смог теперь ничего больше рассказывать, а так они двигались как неповоротливые американские тараканы. Что, впрочем, не помешало им выбить у меня из рук плазменник. И тогда я во второй раз в жизни испытал поразительное чувство, будто во мне взъярился дикий зверь. Пропали все иные стремления, кроме одного: во что бы то ни стало порвать врага.

Больше яне помню ничего из того периода. Только позже, очнувшись в темном проулке между домами, весь мокрый от крови, но ведомый прежним зовом незавершенной миссии, я встал и помчался на шум. Меня заносило и швыряло от стены в стене, в груди будто взорвалась бомба, голова звенела, но было ли все это мне преградой?

Потом на меня орали (кто-то), я отвечал (что-то), шел (куда-то) и задавал вопросы господину Савскому (зачем-то).

И всё.

А теперь попробуем ответить на вопросы в скобках, и тогда, быть может, я определю, где сейчас нахожусь. Однако борьба с собой привела к обратному результату: я не смог поднять веки, ужасно устал и уснул.

Солнце разбудило меня в палате хирургического отделения. Вот это да! И что же все это означает?

Рядом со мной подмигивала сенсорами реанимационная установка, а сам я распростерся на кровати для тяжелых больных. Голова была ясной, а тело — легким, просто вставай да иди. Но у меня не получилось даже двинуть пальцем. Не иначе как Тьерри вкатил мне ночью плазмопротектор? Именно этот препарат первые несколько часов после введения создает эффект парализации. («Ну, теперь-то хоть не гоняться за этимбешеным по всей палате!») Это еще откуда? Я определенно что-то пропустил…

Но все это уже неважно, потому что с тех пор я точно знал, что происходит на сне, что случилось на Фаусте и кто такой академик Савский.

— Ау! — осторожно сказал я, не без оснований ожидая, что мне прилетит чем-нибудь сверху в подарок от Тьера, которого, судя по всему, я вчера довел до белого каления.

Молчание.

— Ау! — повторил я погромче и, не дождавшись никого, крикнул сколь мог сильно: — Есть тут кто-нибудь?!

— А-а-а! — послышался радостный голос Вертинской, а потом в поле зрения возникла и она сама. — Наконец-то проснулся наш герой-любовник!

— Кто-о-о? — опешил я.

Лиза хохотнула:

— Пока тебя вчера, так сказать, реанимировали, ты лез целоваться ко всем без исключения ассистенткам, потом ко мне, потом…

— Го-о-о-осподи Всевышний!

— Ага, а потом взглянуть на тебя пришла госпожа Бароччи, и…

— Не продолжай!

— И ты…

— Не надо!

— Ладно. Говоря короче, в целях твоей же безопасности Тьер распорядился закачать в тебя плазмопротектор. Все равно потеря крови у тебя была нешуточная. Спасибо хоть артерия уцелела!

— Ты мне скажи, там всех этих призраков успели положить?

— Призраков? Ты имеешь в виду упырюк и непонятных типов с автоматами?

— Угу.

— Их всех с флайера покрошили. Даже десяти минут не прошло. Некоторые теперь на вскрытии у Тьерри, но большинство отправили в морг.

— Позови Джоконду.

— Да ладно, она на тебя не сердится! — засмеялась Вертинская. — Ну, побуянил, с кем не бывает! Тьер, были времена, как напьется, так начинает песни на всю Лабораторию горланить. Да не всякие, а из серии «Недолго мучилась старушка»… Ты хотя бы по уважительной причине чудил…

— Мне поговорить с Джокондой нужно. Я знаю, что происходит на этой планете, кто все эти существа и почему нам теперь не нужно отсюда эвакуироваться.

На лице Лизы отразилось недоверие. Потом она подняла бровь, продолжая сверлить меня испытующим взглядом.

— Давай же, давай, Лиз! Пока действует плазмопротектор. Сама же знаешь, что будет, когда оттаю.

— Ну да, на стенку полезешь, — очень оптимистично заверила она. — Ладно, убедил.

Она включила ретранслятор и коротко, без лишних объяснений, попросила Джоконду приехать в больницу.

— Надеюсь, в долгу-то хоть не останешься, герой-любовник? Мне потом расскажешь? А то я страх как не люблю всяких недомолвок, ты так и знай!

— Это нужно будет рассказать всем, иначе мы тут долго не протянем.

Удовлетворенная ответом, Лиза ушла.

Появление Джоконды я угадал по запаху духов. Странно, что прежде я никогда не обращал на них особенного внимания.

Ни единой черточкой, взглядом или словом не выдала она того, что помнит мои ночные безобразия. И все-таки я попробовал извиниться перед нею за непристойное поведение.