Тень Уробороса. Аутодафе - Василий Шахов

— Вот о нем я и зашел сказать. Не хочешь ли поучаствовать в эксперименте?

Не так давно я понял, что прежде перемещался только по самому первому слою, по «поверхности» того непонятного и неизученного мира, куда можно попасть вне тела. Поводом для такого заключения послужил один случай.

Мы уже с месяц жили на этой планете, когда однажды ночью, перед сном, я помимо своей воли был выкинут в «третье состояние», но соскользнул куда-то глубже, где всё было не так, как я привык. Все было серым и безвкусным, и даже нельзя описать словами то, как было там. Но это все ерунда в сравнении с тем, что стало происходить со мной. Даже и вспоминать не хочу о тех мучениях, которым подвергся в те минуты, похожие на века. Вынырнув из «пыточной» и отдышавшись, я зарекся любопытствовать впредь и навсегда. А на другой день после этого события меня ждал еще один неприятный сюрприз: поведение женщин в отношении меня изменилось до неузнаваемости, и это не только не льстило, но и раздражало. Я держался подальше от самых навязчивых, пока все не прошло, а случилось это лишь к вечеру.

Под навигацией Джоконды, которая следила за нашими передвижениями там, мы с Эфием отправились искать участок, где он видел своих «тегинантьеста». Фанни тоже присутствовала, но просто как наблюдатель.

Чем дальше, тем быстрее мы передвигались по тропе. Вот тот же поворот между двумя пнями, вот переломанные нами при вираже ветки, а вот здесь мы стояли, разглядывая карту Чеза. Но Эфий и не думал останавливаться. Похоже было, что он не слишком отличал это состояние от физического, и вскоре мне наскучил такой темп, тогда как я точно знал, что можно передвигаться во много раз быстрее, стоит лишь пожелать. Я оторвался от земли. Увидев меня, клеомедянин замер в ужасе, а Джоконда, которую слышали мы оба, засмеялась.

«Крис, он не понимает. Позови его!»

«Неужели я могу так же?!»

«Как видишь, понимает! Да, Нашептанный, ты тоже так можешь, и это гораздо быстрее!»

Эфий попробовал повторить мои пируэты, и у него получилось. Вскоре мы наперегонки неслись над лесом, и я иногда напоминал ему, чтобы он, увлекшись, не сбился с пути. Клеомедянин ликовал.

Однако всю его радостность сняло как рукой, когда мы подлетели к тому роковому месту.

Это была поляна посреди джунглей. Вокруг нее топорщились гигантские хвощи, и некоторые из них были переломаны, будто сквозь них ломилось нечто большое и очень тупое. Но сильное.

Хорошо сосредоточившись, я заставил себя увидеть тень, некогда отброшенную этим безмозглым големом. Едва уловимая тень своими очертаниями напоминала существ, которых я видел на стеллажах у Барбары.

Эфий указал куда-то вниз, под ноги, и мы опустились на землю. Тусклого свечения, исходящего от ночного неба, где во всей своей красе распростерлась спираль галактики Млечный Путь, оказалось достаточно, чтобы разглядеть вмятины от огромных трехпалых лап.

Клеомедянин закачался из стороны в сторону, потом я услышал, что он тихо ноет что-то себе под нос, и вдруг сквозь воздух начало проступать изображение, напоминающее голограмму. Эфий закрыл лицо и застонал. Призраки проходили сквозь него. Это были пасущиеся дрюни, а лес пока еще оставался целым. Потом послышался хруст веток. Дрюни подняли головы. Из зарослей, ломая хвощи и кустарник, выломились три гигантских ящера с кинжалоподобными зубами.

«Tyrannosaurus rex!» — прозвучал в голове озадаченный голос Джоконды.

«Чудовища!» — простонал ей в ответ Эфий.

Немного удивившись, дрюни быстро опомнились и, радостно взвизгнув, кинулись за лаской… навстречу своей смерти.

Что было потом, рассказывать излишне. Эфий даже не смог удержать эту картинку, его сознание отказывалось вспоминать подробности. Он упал наземь и расплакался, как сделал бы это в физическом теле.

«Они сожрут нас!» — причитал он.

«Возвращайтесь! — тяжело вздохнув, прошелестела Джоконда. — Возвращайтесь! Всё ясно: мы с дрюнями здесь не одни»…

— Это называется — из огня да в полымя, — сказал Михаил Савский. — Но ведь было несколько серьезных экспедиций, флору и фауну тщательно проверили, здесь жили одни дрюни! Вот надо же, «слона-то я и не приметил!»

— Кого? — переспросил Чезаре.

— Это из литературы Наследия, не обращайте внимания, вам не нужно.

Чез презрительно фыркнул. Эфий сидел, забившись в кресло и поджав колени под самый подбородок. Кажется, с Чезаре они сейчас олицетворяли полярные настроения: клеомедянин чувствовал себя жертвой, а «эльф» готов был порвать кого-нибудь в клочки.

— Пока я отдам распоряжение, чтобы все забыли о загородных прогулках и держались ближе к черте города, — произнесла Джоконда, все еще обессиленная после нашего эксперимента. — Военные будут патрулировать прилежащие окрестности.

Мы с Фанни слушали их молча. Лишь после совещания я рассказал ей о той девочке, Барбаре.

— В ней нет ни следа пси-способностей. Откуда она могла предвидеть появление этих ящеров, мне непонятно…

Фанни сложила руки на груди:

— Н-да… Человеческая психика всегда останется загадкой…

Три с половиной недели прошли спокойно. Никаких появлений динозавров в округе, никаких кровавых пиршеств или отпечатков лап на почве. Дрюни чувствовали себя вполне привольно, правда, расстраивались, когда их отлавливали в черте города и вывозили обратно в лес, чтобы они не мешали движению транспорта и не докучали жителям. Исключения делали только для одомашненных дрюнь.

Маленький Луис совершенно поправился. Он уже легко отличал «своих» и «чужих», сильно подрос, хорошо ползал и, держась руками за что-нибудь, резво вставал на ноги. Джоконда замечала за ним одну только странность: Луис часто плакал во сне. Узнав историю его появления у нас, Альмерта Хоуп тут же воскликнула: «Ну а что же вы хотите?! После таких несчастий он и не может быть другим!»

Доходили до нас и вести их тех районов Содружества, где шли отчаянные бои. После первых же поражений многочисленные, но дурно организованные спекулаты окончательно утратили боевой дух. Наша разведка докладывала, что среди них уже поползли разговоры о поражении. В неблагополучные подразделения тут же мчался их главнокомандующий Мор и пламенными речами возвращал своих солдат в строй. Ради воспитания в них здоровой агрессии он поощрял всевозможные развлечения. Так, например, если спекулатам удавалось захватить кого-то из коренных — неважно, был он бойцом сопротивления или обывателем, женщиной или мужчиной — пленного отправляли в некие резервации, откуда живым не выходил никто. Эти меры действовали: испробовав крови и вкус чужих страданий, захватчики озлоблялись, оживлялись и воевали успешнее. Бродили слухи, что двойник Лоры Лаунгвальд, бывшей руководительницы московского ВПРУ, заполучив в свое распоряжение саму Лору Лаунгвальд, давно разжалованную и до последнего времени пребывавшую в Карцере за свои преступления, так отвел на ней душу, замучив до смерти, что стал писать просьбы главнокомандующему, упрашивая назначить его еще в какой-нибудь параллельный мир, чтобы найти других двойников. Такие слухи постепенно обрастали нелепыми подробностями и становились байками и анекдотами.