Тень Уробороса. Аутодафе - Василий Шахов

— Тегинантьеста? Тегинантьеста?

— Нет, нет! — смеялся Хаммон — единственный, кто понимал речь Эфия, и единственный, чью речь без запинки понимал тот: — Это не злые духи, Нашептанный! Это строительное сооружение, понимаешь? Оно переносит грузы и поднимает их наверх. Его придумали люди.

— Ук? — сразу же с настойчивостью переспрашивал Эфий, вертя головой.

Хаммону приходилось показывать на кого-нибудь из строителей:

— Вот он. Он придумал.

И первое время, удовлетворенный ответом, клеомедянин подходил к указанному человеку, падал перед ним ниц и, не обращая внимания на его крайнюю степень изумления, бормотал восхищенную оду гениальному творцу. Постепенно к его выходкам привыкли все и уже не обращали на Эфия никакого внимания, даже если он приезжал в центр города верхом на дрюне, мылся в фонтане и ложился загорать прямо посреди площади. Его считали кем-то вроде городского дурачка. Мне же было невероятно интересно наблюдать за ним и Хаммоном. В Эфии мне виделся я сам шестилетней давности — я был так же смешон и нелеп тогда на Эсефе. А вот попытка добиться от Хаммона, кто он и откуда, терпела непременное фиаско. И я понял, что ему запретили об этом говорить. Попытки переиграть его хитростью успехом не увенчались, он лишь грозил мне пальцем. В общем, его от и до научили противостоять таким любопытным, как я.

Убедившись, что фауна планеты действительно не блещет разнообразием, мы расслабились. Переселенцы свободно гуляли по лесу, бродили вдоль журчащего ручья, извилисто ниспадавшего с пологого холма, сидели на берегу моря и плавали. И все как один задавали недоуменный вопрос: почему это место не обжили раньше. Один Тьерри дал циничный, но близкий к правильному ответ: «Да чтобы не загадили тут все!», а Фредерик Калиостро добавил, что до недавних пор Сон в самом деле носил статус заповедника, и только безвыходное положение заставило правительство временно нарушить принятый в отношении Сна закон Конвенции.

До поры до времени все шло гладко. Но однажды, когда группы, сформированные майорами Калиостро и Буш-Яновской уже отбыли в Солнечную систему, случилась беда.

Эфий примчался из леса во все лопатки, взмыленный и перепуганный:

— Тегинантьеста! — вопил он, забыв договоренность общаться знакомыми словами из кванторлингвы. — Там! Там! Тегинантьеста убил кьелофиар… дрюня! Убил совсем — мёртво!

На его крики сбежалось полпоселка медиков, и это еще хорошо, что клеомедянина не понесло в город.

— Поехали, покажешь, — без лишних расспросов приказал Савский, тут же запрыгивая на гравицикл. — Господа, а вы покуда вызовите нам в сопровождение кого-нибудь из военных…

Я тут же нажал горячую кнопку своего ретранслятора и услышал мягко картавящий голос Джо: «Да, Кристиан?»

— Нужна помощь, пришлешь кого-нибудь для сопровождения в лес? Жду в поселке.

— Сейчас будут.

Чезаре, Марчелло и Витторио появились минут через пять, не больше. На гравицикле Марчелло место пустовало, и я запрыгнул сзади него, пристегивая к поясу аптечку.

— Вот это правильно! — одобрил он, оглядываясь через плечо. — Аптечка — самое важное. Ну там… голову пришить на место кому-нибудь…

— Куда едем? — перебил его Чезаре.

— На запад, надо догнать господина Савского с Эфием.

Когда три наших гравицикла уже неслись по узкой лесной тропе, то поднимаясь на холм, то ныряя в низины, Витторио весело прокричал клеомедянину:

— Так что, говоришь, в джунглях завелась дрюня-маньяк?

— Тегинантьеста! — тут же отозвался Эфий. — Там! Мёртво дрюня.

— Злой дух вселился в мертвую дрюню, — похохатывая, «перевел» Марчелло. — Что-то в этом роде я и предполагал. Хей, Порко! Ты проспорил нам с Чезом по пятисотке!

Витторио по-итальянски посоветовал Марчелло приложиться к своей пятой точке, и Чез, не оборачиваясь, легонько съездил ему локтем под дых. Выглядел он сурово и всем своим видом глаголил: «Я ведь вас предупреждал, глупцы!»

Ехать пришлось долго, и мы стали удивляться, как это Эфий пешком успевает уйти так далеко от города, а потом еще и вернуться.

— Я не ходал ногой! — объяснил он, и никто из «эльфов» не понял, что это значит; Савский же обернулся и пристально посмотрел на меня. — Я леж на поляне и спать…

— Тьфу! — Чезаре затормозил так резко, что их с Витторио занесло, а мы с Марчелло едва не въехали в них сбоку. — У этого болвана во сне разыгралось его иммагинационе морбоза,[16] а мы, как последние буффоне,[17] помчали проверять бред!

— Нет! Я видеть!

Савский развернул гравицикл и подъехал посоветоваться.

— Господин Ломброни, я вас понимаю, но несмотря на это — надо отработать эту версию.

Чезаре фыркнул, рыкнул что-то непереводимое (отчего Витторио захихикал, а Марчелло воздел очи к небесам и стал похож на одного знакомого монаха, который пел у нас на правом клиросе в Хеала) и снова включил скорость.

— Марчелло, догони, пожалуйста, Савского, — попросил я.

Что люблю в «Черных эльфах» — это отсутствие лишних вопросов. Вильнув, мы обогнали Чеза и Витторио, получили несколько пощечин ветками, и через пару секунд Марчелло оказался коленом к колену с Савским, в своем костюме для путешествий, пробковой шляпе и лихо трепещущем за спиной шейном платке похожим на авантюриста-археолога их старых фильмов.

— Вы же уже поняли, что это может оказаться в другой части географии? — спросил я. — Он забирался туда не в физическом виде…

— Я понял, понял, — отозвался академик. — Но проедем, пока возможно.

— Есть способ проще.

— Да?

— Да. Вернуться, дождаться, когда он успокоится, и попробовать совершить с ним прогулку. Вы понимаете, о чем я…

— Давайте все-таки рискнем, а потом, если ничего не получится, сделаем, как говорите вы.

Я кивнул, и мы вернулись на прежнее место — замыкать нашу кавалькаду.

Вскоре за нами увязался табун дрюнь. Бросив свое занятие — поедание листвы — они помчались за гравициклами, радостно курлыкая и роняя из пастей недожеванную зелень. Неслись они, комично маяча из стороны в сторону, как переполошенные куры, и шлепали раздвоенными культями лап по влажной почве. Некоторые поскальзывались, падали, но тут же нагоняли остальных. И все-таки состязание с техникой оказалось им не под силу. Утомившись, животные прекратили преследование.

И вот тропа кончилась. Мы снова остановились, а Эфий показывал пальцами на заросли, стеной перегородившие нам путь.

— Так, баста! Парень, это не дело! Покажи-ка нам это место на карте, и мы отправим туда флайер, да и нон це проблема! — сказал Чезаре, разворачивая в воздухе голограмму, от которой Эфий отшатнулся, как от прокаженного, и едва не опрокинул гравицикл с Савским в придачу.