Пожиратели огня - Луи Жаколио

После этого «Римэмбер» снова принял свое нормальное положение, взлетел к облакам и понесся с изумительной быстротой по направлению к океану.

Эта часть Тихого океана, против Дарийского перешейка, достигает неизмеримой глубины. Это место и избрал Джонатан Спайерс, чтобы спуститься в море. Не уменьшая хода, механический колосс спустился к поверхности океана, и, когда коснулся воды, огромные крылья его замерли неподвижно в горизонтальном положении, поддерживая наподобие громадных парашютов корпус опускавшегося в море стального гиганта.

Как видно, Джонатан Спайерс все предвидел.

Ничто не могло сравниться по красоте зрелища с этим спуском в водное царство. Благодаря сильным электрическим прожекторам можно было свободно видеть на расстоянии 400 или 500 метров во всех направлениях; мириады рыб, привлеченных этим ослепительным светом, спешили к «Римэмберу» и сопровождали его на всем протяжении пути; акулы не могли поспевать за механическим колоссом, но целые стаи мелкой рыбы, целые стада морских собак, дорад и других животных спешили на свет, играя и купаясь в его лучах, по мере того как «Римэмбер» опускался все дальше и дальше в глубь океана. Другие морские чудовища подплывали к нему, скользили по его поверхности.

Вскоре «Римэмбер» очутился словно в пустыне: здесь, на этой глубине, как будто все вымерло, и кругом не видно было никакого живого существа. Это так называемая необитаемая глубина. Морские животные и рыбы, держащиеся на сравнительно меньшей глубине и нуждающиеся в свете и несколько более насыщенном кислородом воздухе, не спускаются сюда, а обитатели морского дна не поднимаются сюда, так как ползают по самому дну.

Когда «Римэмбер» наконец коснулся дна, все обитатели этого подводного судна на мгновение испытали невольное чувство непреодолимого ужаса.

Став на дно, колосс остановился, и в одно мгновение его облепили со всех сторон сотни самых разнообразных морских чудовищ, бесформенных, безобразных, возбуждающих чувство непреодолимой гадливости; тут были и морские пауки с щупальцами, достигающими 30 сажен длины, и змеи невероятных размеров, и живые губки, из всех пор которых выступала темная, мутная, коричневая, почти черная, жидкость, мутившая кругом воду, и липкие, студенистые медузы самой причудливой формы, и морские звезды и кораллы, чудовищные крабы и раки невероятной величины, и чего только тут не было!

Был момент, когда громадный спрут, обвив своими щупальцами «Римэмбер», пытался приподнять его; экипаж и старшие чины судна невольно вскрикнули от ужаса, но Джонатан Спайерс, вполне сознававший тщетность этой попытки, только улыбался. Считая, однако, нужным успокоить свой экипаж, он соединил два электрических тока, и мгновенно получился такой сильный разряд электричества, что от всех спрутов, скатов и других обитателей дна морского не осталось и следа: всех их развеяло, точно ветром. После того «Римэмбер» продолжал свой путь по морскому дну с такой же легкостью и быстротой, как по суше, с той лишь разницей, какая существовала в силе сопротивления воздуха и воды.

После нескольких часов бега «Римэмбер» стал снова подыматься на поверхность океана, причем его задний, кормовой, аккумулятор служил пропеллером, а плавники — крыльями, с помощью которых он быстро подымался все выше и выше.

Очутившись на поверхности, это диковинное судно понеслось с быстротой 70 верст в час благодаря совместной деятельности его плавников, восьми пар колес и хвоста, служившего одновременно и пропеллером и рулем.

На случай, если бы нужно было вступить в военные действия, кормовой аккумулятор, заряженный электричеством, с такой стремительной силой устремлял колосса на неприятеля, что его гигант в мгновение ока разрезал надвое любой броненосец или же мог обратить в щепки любое судно, не приближаясь даже к нему, одним разрядом электричества переднего, то есть носового, аккумулятора.

Когда же «Римэмбер» хотел нести гибель и уничтожение, не будучи замечен, то мог направить тот же разряд электричества, оставаясь сам под водой.

Теперь оставалось только произвести этот опыт подводного плавания; опустившись на глубину 200 метров, механический колосс продолжал также послушно повиноваться воле своего изобретателя, не уклоняясь при этом ни на один миллиметр от горизонтали, как и на суше или на поверхности океана.

Блистательно выдержав все испытания, «Римэмбер» вполне оправдал надежды своего изобретателя и являлся полным осуществлением смелого замысла Красного Капитана, осуществлением его заветной мечты.

— Ну что? — спросил Джонатан Спайерс Ивановича, гордо выпрямясь и скрестив руки на груди. — Что вы на это скажете?

— Я скажу, что теперь если вы захотите, то можете легко осуществить и другую мечту: владычество над целым миром! — отвечал русский.

— Теперь мне остается сдержать свое слово по отношению к вам, как вы сдержали свое по отношению ко мне! Куда нам надо направиться?

— Сюда, — сказал Иванович, указав пальцем по карте на одно из больших озер Центральной Австралии.

— Хорошо, через шесть суток мы будем там!

По прошествии шести дней, когда солнце уже зашло над австралийским бушем, какое-то темное пятно вдруг вырезалось резко на темном фоне ночного неба, двигаясь с быстротой урагана. Достигнув озера Эйрео, это пятно или, вернее, предмет, представлявшийся в виде пятна, вдруг разом, точно подстреленная птица, падает на землю, срывается с высоты и исчезает в глубине озера.

Это был «Римэмбер», прибывший к месту своего назначения и теперь ставший на якорь на дне озера Эйрео.

V

На Лебяжьем прииске готовилось большое торжество. Со времени страшного взрыва в Рэд-Моунтэн (Красных горах), где под обвалом погиб весь отряд лесных бродяг; в том числе, как полагали, и человек в маске, успех и удача не переставали во всем сопутствовать молодому графу Оливье и его друзьям. Прииск, эксплуатируемый теперь своими средствами, обогащал и хозяев, и рабочих: одна треть всего добываемого золота приходилась на долю Оливье, другая треть — на долю канадца Дика, а остальная часть делилась поровну между Лораном, Джильпингом, хотя и отсутствующим в настоящее время, и всеми рабочими, словом, на 23 доли.

Прииск должен был вскоре истощиться, так как он представлял собой не руду золотоносного кварца, а, так сказать, залежь золотых самородков; впрочем, эта перспектива никого из участников этого дела не огорчила, так как за короткий срок все они нажили такие крупные состояния, какие никогда не грезились им и во сне.