Песнь Шаннары - Терри Брукс

Звук, словно клещи, сжимал пятерых молодцов с Длинной Гряды. Отпихивая друг друга, пятились они обратно, к двери, в которую две минуты назад так браво вломились. Вопли их вторили гневной песни Брин. И все же девушка не остановилась — она продолжала петь. Так силен был ее гнев, что ничто не могло уже сдержать его. За дверью испуганно заржали кони и неистово забились в своих стойлах, крича от боли, пронзающей их голосом Брин.

Наконец пятеро наглецов отыскали открытую дверь и вывалились из комнаты, дрожа и стоная. Кровь текла у них изо ртов, из ушей, из ноздрей. Они закрывали руками лица; их пальцы, словно когти, вонзались в кожу. Ослепление гнева внезапно покинуло Брин, и она снова увидела тех пятерых. И еще она увидела торговца Стэбба. Он шагнул было к ней из темноты, но вдруг замер и попятился, отчаянно замахав руками. На его лице отразился ужас. Вместе с чувством вины к Брин возвратился разум, и песнь желаний оборвалась.

— О, проклятие!.. — воскликнула девушка и без чувств упала на пол.

Настала полночь. Торговец оставил Брин и ушел к себе, пряча испуганный взгляд. На темной поляне дремучего леса, который окружал торговый двор на Грачином Пределе, было тихо.

Брин съежилась на полу рядом с железной печкой. Стэбб принес еще дров, и пламя вновь заплясало в печурке, рассыпая искры и потрескивая в тишине. Брин сидела словно испуганный ребенок, подтянув к подбородку колени и крепко обхватив их руками. И мысли ее были темны и исполнены тихой злобы. Будто черные демоны, проносились в сознании слова Алланона. Те слова, которым она не хотела верить и которые не желала даже слышать. “Песнь желаний — могучая сила, сила, которой нет равных. Она защитит тебя. И доведет до конца твои поиски. И уничтожит Идальч”.

“Или же уничтожит меня, — ответила Брин своим мыслям. — Или тех, кто окажется рядом. Она может убить. И может заставить меня убивать”.

Тело девушки онемело, и она переменила позу, чтобы облегчить боль в сведенных мышцах. В черных глазах застыл страх. Не отрываясь, глядела Брин сквозь решетчатую заслонку на пламя, пляшущее в печи. Она могла бы убить тех пятерых с Длинной Гряды, с каким-то безысходным отчаянием думала Брин. Она бы убила их, если б они не убрались из комнаты, если бы вовремя не отыскали дверь.

В горле у Брин пересохло. Как сделать так, чтобы подобного больше не случилось? А если в следующий раз ее опять вынудят обратиться для защиты к заклятию?

За спиной у нее глухо застонал Рон и вновь заметался под одеялом. Девушка медленно повернулась к нему и, склонившись, провела ладонью по горячему лбу. Горец побледнел еще больше, теперь его кожа приобрела мертвенно-серый оттенок. Лицо осунулось и пылало. Дыхание стало неглубоким и хриплым, как скрежет рашпиля, словно каждый вдох требовал напряженных усилий. И с каждым вдохом сил оставалось все меньше.

Брин в отчаянии замотала головой, опускаясь на колени. Укрепляющее лекарство не помогло. Рону стало лишь хуже — он слабел с каждой секундой, яд все глубже и глубже проникал в его организм, иссушая жизненные силы. Если это не остановить сейчас, Рон умрет…

Как Алланон.

— Нет, — горячо прошептала Брин и стиснула руки горца, словно этим нехитрым жестом могла остановить жизнь, заходящую из его тела.

И в это мгновение она поняла, что надо делать. “Та, кто спасает и разрушает” — так назвал ее дух Бремана. Что ж, хорошо. Для разбойников с Длинной Гряды она была той, кто разрушает. Быть может, теперь она станет той, кто спасает?

Не выпуская его вялых рук, Брин наклонилась ниже, к самому уху горца, и запела. Тихая нежная песнь желаний лилась с ее воспаленных губ и растекалась незримым дымком в воздухе между ней и принцем Ли. Очень бережно голос девушки проникал в горца, исследуя каждую клеточку тела в поисках источника боли, в поисках яда, убивающего его сейчас.

“Я должна попытаться, — твердила Брин про себя. — Должна! Иначе к утру он умрет, отравленный страшным ядом — ядом, который разрушает и тело, и душу. Так сказал Алланон. Но быть может, сила эльфийской магии уничтожит этот яд. Быть может, она исцелит Рона”.

И она продолжала петь; нежная мелодия волшебной песни окутала горца мягким покровом и словно унесла с собой, возвращая к ней, к Брин. И постепенно Рон перестал дрожать и метаться, успокоенный тихой песнью. Напряжение тоже спало — тело горца расслабилось, дыхание стало ровнее и глубже.

Время тянулось мучительно медленно, девушка не прекращала петь и ждать перемены, которая — она чувствовала — должна наступить. А когда наконец это случилось, все произошло так внезапно, что Брин едва совладала с собой. Из распростертого на постели тела яд Джахира поднялся алым туманом и завис над горцем, зловеще клубясь в мутном свете масляной лампы. Но голос Брин не дрогнул, песнь желаний заполнила собою пространство между алым туманом и телом Рона, ограждая юношу от прикосновения отравленных испарений. А потом туман рассеялся, пропал.

Лицо Рона покрылось испариной, оно больше не было напряженным, дыхание выровнялось. Брин смотрела на горца сквозь пелену слез. Песнь желаний умолкла.

“У меня получилось, — вновь и вновь повторяла девушка. — Я это сделала. Использовала магию для добра. На этот раз я спасла — не разрушила”.

Не вставая с колен, Брин уткнулась лицом в грудь Рона и крепко обняла его. Через мгновение она заснула.

ГЛАВА 28

Они задержались в торговом дворе еще на два дня, чтобы Рон набрался сил для дальнейшего путешествия на восток. К утру лихорадка прошла; горец чувствовал себя отдохнувшим, но все-таки был еще слаб для пешего перехода. Брин попросила торговца Стэбба позволить им остаться у него еще на денек, и тот согласился. Мало того, он снабдил их всем необходимым: едой, элем, лекарствами и теплыми одеялами. И при этом ни за что не хотел брать с Брин плату. Он счастлив просто помочь им, уверил Стэбб девушку. Но Брин чувствовала, что их присутствие беспокоит торговца Ни разу после той ночи Стэбб не решился взглянуть в глаза девушке. И она хорошо понимала, что происходит. Торговец был добрым и порядочным человеком, но теперь он боялся ее и того, что она может с ним сделать, скажи он хоть слово против. Скорее всего он бы и без того им помог, но страх прибавлял ему рвения. А может, он инстинктивно чувствовал, что это лучший способ поскорее избавиться от Брин.

Большую часть времени девушка проводила в чуланчике на задах конюшни, ухаживая за Роном. Она рассказала ему обо всем, что случилось с ними после гибели Алланона. И странно, ей вдруг стало легче. Хотя оба — и Рон, и Брин — еще не оправились от потрясения после всего, что произошло, теперь, когда они поделились друг с другом своими чувствами, к ним вновь вернулась решимость: они пойдут дальше и во что бы то ни стало закончат поиск, который начинали вместе с друидом. Теперь горец и девушка еще больше сблизились. После гибели Алланона они могли положиться лишь друг на друга, больше у них никого не было. И Брин с Роном по-новому оценили то, что они сейчас вместе, вдвоем. Они проговорили весь день. О своем выборе, который был сделан и привел их к нынешнему положению. И о выборе, который, возможно, их еще ожидает.