Весь Гамильтон Эдмонд в одном томе (СИ) - Гамильтон Эдмонд Мур

— Вы — отважные люди, победившие страх, — так начал он свою речь. — Но город этот мертв. Все существа, которых вы видели, все те ужасные твари, что напали на вас, даже мы сами — те, кто стоит перед вами, — призраки. Вычислительное устройство проецирует наше изображение. Оно включилось автоматически, как только вы вошли в город.

— Я так и подумал, — прошептал Тарн. — Иначе и быть не могло.

А предводитель инопланетян продолжал:

— Мы — народ, вымерший давным-давно. Мы — уроженцы этой планеты, — тут он произнес какое-то слово, но в нашем языке не нашлось ему аналога. — Теперь наша история — далекое прошлое. Мы достигли высот могущества, знания и славы. Наши ученые показали нам пути к иным мирам, к иным звездам, и мы завоевали и колонизировали большую часть галактики… А потом произошло несчастье. Из межгалактической бездны явились захватчики, столь чужеродные нам, что никогда не смогли бы жить с нами в мире. Между нами неизбежно произошло бы столкновение. Мы защищали свою галактику, а они хотели завоевать ее… Они не были вполне материальными существами и состояли из фотонов… Дрейфующие облака, способные собираться вместе, образуя единый разум. Они плыли от звезды к звезде, уничтожая тысячи миров… Мы потеряли все колонии и оказались запертыми здесь, на этой планете, в последней своей цитадели. Смогли бы эти странные существа стать высшим порождением природы и когда-нибудь создать цивилизацию наподобие нашей — не знаю. Все возможно… Мы же потерпели поражение в битве с ними. Обладая невероятной мощью, они не терпели соседства ни одной расы, пытающейся достичь их уровня развития… Однако перед тем, как погибнуть, мы нашли способ уничтожить своих врагов. Их можно было уничтожить только при помощи силы. Мы превратили нашу звезду в реактор, сбросив на нее несколько планет и лун. Произошел огромный выброс энергии, который смел наших противников, нарушив внутреннюю структуру их тел-облаков… Но он также уничтожил последних из нас… Мы заранее приготовились к гибели и собрали все знания, всю мудрость нашего народа в надежде на будущее… Когда-нибудь в нашей галактике иные формы жизни достигнут высот космической цивилизации… Когда-нибудь сюда придут исследователи с иных звезд… Если они недостаточно разумны, наша телепатическая атака должна была бы разогнать их. Но если они смогут понять, что их противники всего лишь иллюзии, то войдут в эту башню в поисках секретов нашего народа… Вы — те, кто стоит передо мной, — побороли свой страх. Вам, кем бы вы ни были, мы преподносим нашу мудрость и нашу силу. В этом и остальных зданиях все наши знания. Используйте их мудро на благо галактики и других разумных рас. А сейчас мы прощаемся с вами… Всего вам хорошего…

И фигуры исчезли. Только мы втроем остались стоять посреди зала. Мы молчали очень долго.

— Боже мой, каким великим был этот народ! — наконец выдохнул Тарн. — Умереть, избавив галактику от ужасной угрозы, и оставить все свои достижения тем, кто придет за ними!

— Давайте посмотрим… быть может, мы обнаружим металл. — предложил Дрил, голос его дрожал. — Хочется побыстрее выбраться отсюда и хлебнуть санкилы.

Мы нашли нечто большее, чем металл. Мы попали в удивительное хранилище инопланетных механизмов, где обнаружили генераторы энергии, подходящие для наших целей. Без особых трудностей мы установили их на нашем разбитом корабле. Не имеет смысла рассказывать обо всем, что мы обнаружили. Звездная Служба всегда бережно относится к сокровищам древней науки. О том, что мы обнаружили, скоро станет известно всей галактике…

Труднее всего было перетащить инопланетные генераторы на наш корабль, но, когда это было сделано, все пошло как по маслу. Вскоре мы кое-как залатали поврежденный корпус и приготовились к старту. Корабль стрелой взвился с ледяной планеты и, облетев потухшее солнце, взял курс на базу. Только тогда Дрил выставил бутылку санкилы.

— Давайте, наконец-то, снимем эти чёртовы скафандры и выпьем! — предложил он.

Мы с превеликим удовольствием вылезли из тяжелых звездных доспехов. Было так приятно освободиться от них, после многодневного заключения, расправить затекшие крылья и пригладить перышки. Мы переглянулись и подняли бокалы с розовой санкилой. Выражение лица Тарна, украшенного мощным клювом, подсказало, что мы думаем об одном и том же. Он поднял бокал. — Ныне мы самая великая раса в галактике, — сказал он. — Так давайте же выпьем за этот странный ледяной мир. Как там его называли аборигены?.. Земля?

Гостиница вне нашего мира

Главное — не награда, а борьба.

В тот вечер Мерилл совсем пал духом. Он тревожился не за себя, но за старика в соседнем номере убогой гостиницы: этот худощавый седой человек в очках был одним из четверых крупнейших государственных деятелей послевоенной Европы.

После долгих лет изгнания Карлос Гвинард возвратился на родину, на Балканы, чтобы помочь своей несчастной стране выйти из хаоса, — только он один и мог бы тут помочь. Но в тот вечер даже Гвинард, измучившись неудачами, в отчаянии признался, что не в силах удержать свой народ на краю пропасти.

— Слишком сильна нетерпимость, слишком много старых счетов и обид, слишком много честолюбцев, — печально сказал он Мериллу, когда закончилось последнее в тот день совещание. — Боюсь, надеяться не на что.

Мерилл был всего лишь скромный американский лейтенант, которому начальство поручило охранять старого государственного мужа, но за последние недели они с Гвинардом стали друзьями.

— Вы просто устали, сэр, — попытался он подбодрить старика. — Утро вечера мудренее, завтра вы увидите все не в таком мрачном свете.

— Боюсь, что для этой части Европы настанет долгая, долгая ночь, — пробормотал Гвинард.

Худые плечи его опустились, глаза, всегда живые, приветливые, потускнели и смотрели затравленно.

— Может быть, они мне помогут, — вдруг прошептал он. — Это против наших законов, но… — Он умолк на полуслове, ощутив на себе изумленный взгляд Мерилла. — Спокойной ночи, лейтенант.

Вот с этой минуты Мерилл и не находил себе места. Такой славный старик, и такой почтенный, его уважают во всем мире; тяжело видеть его угнетенным и отчаявшимся. И ведь он взвалил на себя огромный, поистине геркулесов труд…

Мерилл подошел к открытому окну. Над темным, изуродованным бомбежками городом завывал леденящий ветер. На севере поблескивала под звездами река. Хоть война и кончилась, на этой земле еще почти всюду было темно. Быть может, если Гвинард потерпит неудачу, здесь и вовсе не засветятся огни?

Что это бормотал старик, какие такие «они» ему помогут? И что там против законов? Может, он затевает какое-нибудь тайное совещание? Уж не хочет ли он ускользнуть на это совещание без своего телохранителя?

Мерилл вдруг струхнул. Если он недоглядит и с Гвинардом что-нибудь стрясется, его, конечно, разжалуют, но дело не в этом. Просто он привязался к старику, а здесь, в темном городе, немало таких, что рады бы его прикончить, дай только случай. Нет, Гвинарду никак нельзя выходить одному…

Лейтенант подошел к соседней двери и прислушался. В спальне тихие шаги. Подозрительно! Уже час, как Гвинард ушел к себе. Видно, он и впрямь собирается украдкой выйти из дому?

Мерилл тихо приотворил дверь. И замер от неожиданности.

Гвинард стоял посреди комнаты спиной к нему. Над головой он держал карманные часы, пальцами другой руки перебирал по массивной крышке, усыпанной драгоценными камнями.

Уж не сошел ли он с ума? Ему так достается, мог и не выдержать… и, однако, в нелепом занятии старика Мериллу почудилась некая трезвая сосредоточенность.

Он не впервые видел часы Гвинарда. Любопытная штука: золотые, очень большие и тяжелые, и на крышке — сложный узор из крупных самоцветов.

Сейчас Гвинард, подняв часы над головой, нажимал поочередно на камни. В этом было что-то очень странное, зловещее, и Мерилл невольно шагнул ближе.

Вот он уже рядом со стариком, тот вздрогнул, обернулся.