Весь Роберт Шекли в двух томах. Том 1. Рассказы и повести - Роберт Шекли

— Даже здесь Сикис по-прежнему может оставаться недосягаем для нас.

— Согласен. И всё же у нас появится шанс повлиять на него, тогда как сейчас это в принципе исключено.

«Я люблю вас, Клеопатра». Нет, эти слова пока ещё не прозвучали, но должны вот-вот прозвучать. Даже явившись к ней в личине бога, он не уподобится богам. Ничтожный человек, она ощущала это всеми фибрами души. Сикис, так он называл себя и настаивал, чтобы она тоже так обращалась к нему. Он, казалось, гордился своим именем. И постоянно пытался объяснить ей, какое важное место занимает в другом мире — мире, которого она никогда не увидит.

— Вы полностью в моей власти, Клеопатра. Я не хвастаюсь и не пытаюсь угрожать вам.

«Пока нет», — подумала она.

— Я просто констатирую факт. Именно так обстоит дело в данный момент, спустя две тысячи лет после того, как змея ужалила вас и вы погибли. Мы создали вас заново, Клеопатра. Скажите, ведь у нас неплохо получилось, а?

Он болтал всякий вздор в том же духе, вот чем занимался Сикис. И никогда не являлся ей лично. Никогда за всё время, что она беседовала с ним в этой самой комнате. Она слышала его голос, и перед глазами возникало его изображение. Но он выглядел точно ожившая картина, а не живой человек.

— Я не могу проникнуть внутрь машины, Клеопатра, — объяснил он, заметив, что собеседницу оскорбляет его нежелание явиться ей лично. — Мы в силах воссоздать любого человека, жившего когда-то, если о нём сохранилось достаточно информации. Но мы не способны создать вымышленную личность. Так же, как и самих себя. Это невозможно, пока мы живём в своём теле.

— Очень рад, что вы приняли моё приглашение, — сказал Цицерон Клеопатре. — Прошу вас, пройдёмте в сад. Сегодня прекрасный день, и мы сможем подкрепиться на воздухе. Конечно, здесь всегда прекрасные дни. Полагаю, это одно из преимуществ искусственной погоды — можно не зависеть от капризов природы. Хотя я считаю, что стоит попросить инженеров немного изменить её, внеся хотя бы сезонные вариации. Я даже не в состоянии определить, какое это время года.

— А вы по-прежнему многословны, Туллий, — ответила Клеопатра. — Какой приятный сад!

— Я рад, что он вам нравится. Хотя, конечно, он ничто по сравнению с тем, чем владели вы в старые добрые времена, когда царствовали в Александрии.

— То было совсем другое время, — сказала Клеопатра. — Вы тогда были консулом в Риме.

— Очень недолго. И боюсь, толку от меня было немного. Такие великие люди, как Цезарь, к примеру, оказались не по зубам бедному философу вроде меня. Или взять Марка Антония… Тоже, безусловно, выдающаяся личность; противостоять ему было почти невозможно. Жаль только, что содержать в себе такую личность трудно для кого угодно. Полагаю, в конечном счёте он и сам не сумел справиться с ней.

— Всё это кажется сейчас таким далёким, — произнесла Клеопатра. — У вас тут замечательно всё устроено, гораздо лучше, чем у меня. В моём распоряжении всего-навсего три маленькие комнатки, а сада вообще нет.

— Скоро всё изменится, — сказал Цицерон. — Как только Джон Сикис закончит свои приготовления.

— Сикис… Он в самом деле что-то значит в этом варварском мире? Или нет?

— Эти люди вовсе не варвары. И Сикис действительно очень много здесь значит.

— В некотором роде наш правитель?

— Он владеет контрольным пакетом акций в корпорации, которая управляет нашим миром.

— Я так и думала. Какая скука! И какой меркантилизм! А ведь на карту поставлена наша судьба, и, оказывается, она зависит от чьих-то торгашеских интересов.

— Увы, — кивнул Цицерон. — Меркантилизм насквозь пропитал прекрасный новый мир, в котором мы обрели вторую жизнь.

— Печально. — Клеопатра опустилась в предложенное ей кресло и взяла персик из серебряной чаши, стоящей перед ней на столе. Надкусила, состроила гримасу. — Фу! Здесь всё такое безвкусное!

— Это потому, что ненастоящее, — сказал Цицерон.

— Ну, всё равно им не мешало бы проявить побольше изобретательности. Если они способны создать что-то, внешне похожее на персик, почему бы не позаботиться о том, чтобы он имел настоящие вкус и аромат?

— Хороший вопрос. Вам следует задать его как-нибудь Сикису.

Клеопатра пожала плечами; прикрытые лёгкой, словно паутина, шалью, они выглядели восхитительно. Цицерон отвёл взгляд. Эта сирена, даже несмотря на то, что со времени её смерти прошли века, всё ещё производила на него волнующее впечатление.

— Сикис… — повторила Клеопатра. — Мне кажется, он влюблён в меня.

— Вы удивлены?

— Ну, немного, учитывая разницу наших состояний. Он реальный мужчина, по его словам, а я фантом.

— О чём он с вами разговаривает?

— Утверждал, что уже давно преклоняется предо мной, — будничным тоном сообщила Клеопатра. — Повторял это снова и снова в изысканных выражениях, столь же страстно, сколь и банально. Потом и вовсе забормотал что-то невразумительное: как мы с ним вместе будем править здесь, в этом мире, который он называет Миром Двойников. Король и королева теней, вот что он имел в виду, я полагаю. Он был даже так добр, что сообщил мне, каким прекрасным супругом он будет. И вульгарно заявил, что ему из авторитетного источника известно кое-что очень важное для нас обоих. А именно, что акт любви в Мире Двойников хотя и не вызывает таких ярких ощущений, какие мы испытывали прежде, всё же способен доставить большое удовольствие. И что он ждёт не дождётся, когда разделит это удовольствие со мной. Вот в таком духе Сикис продолжал всё время, пока я