Игрушка судьбы - Мэри Дехейм

Френсис привез не только гостинцы, но и последние новости. Измена Екатерины Говард была обнаружена, и три ее любовника, Калпенер, Генрих Мэннок и Френсис Дерем, уже приговорены к смерти.

– А что королева? – расспрашивала за ужином Мэри Перси.

– Сейчас она под арестом до середины января, пока парламент не решит ее судьбу. – Френсис посмотрел па Морган: – А тебя, кажется, не удивили эти новости?

Морган пожала плечами:

– Любому было ясно, как кончит эта глупая девчонка. Жаль, что Говарды в очередной раз утратили влияние.

– Ой, а я так удивлена и взволнованна, – начала Мэри, кокетливо улыбаясь Френсису. – Еще виски, милорд?

– Не называйте меня «милорд», прошу вас, – усмехнулся он. – У меня нет титула, да и придворным манерам я не обучен. Хотя должен заметить, что платье вам удивительно к лицу. Уж на то, чтобы обратить на это внимание, моего воспитания хватит.

Мэри просияла:

– Френсис, ваши манеры восхитительны. – Она подсела к нему поближе. – Расскажите подробнее о вашем путешествии.

Морган резко встала, едва не опрокинув стул:

– Пойду проведаю Джеймса и детей, с вашего позволения.

И пулей вылетела из столовой.

Морган и Френсис ожесточенно спорили: сначала из-за какой-то строчки из стихотворения Уильяма Данбера, затем перешли на учителя, приглашенного Морган к детям, и, наконец, на способы ведения хозяйства. В конце концов никто не мог вспомнить, с чего все началось, но Морган, не в силах остановиться, выпалила:

– Давай, женись на этой безмозглой овце, Мэри Перси! По крайней мере избавишь меня от нее!

– Я же сказал, что не собираюсь жениться! А ты лезешь со своими советами!

– Не смей разговаривать со мной в подобном тоне! – Морган бросилась на него. – Ты, изменявший даже бедняжке Люси!

Серые глаза блеснули холодом.

– А чем, интересно, ты лучше меня?

Руки Морган бессильно опустились. Она внезапно прижалась к Френсису, ткнувшись головой ему в грудь.

– Прости, Френсис, у меня совсем сдали нервы. Я чувствую себя такой одинокой, несмотря на присутствие Мэри. – Она подняла глаза на него. – Я скучала даже по спорам с тобой.

Френсис привлек ее ближе. В библиотеке было тихо, и казалось, что они дышат в унисон. Он чуть отодвинулся, не выпуская ее из объятий.

– Ты все еще ждешь Сеймура?

– Я… нет, я не могу ждать другого мужчину, пока мой муж жив.

Он отпустил ее и прошелся по комнате.

– Но если Джеймс умрет – а рано или поздно это неизбежно случится, – ты выйдешь замуж за Сеймура?

– Я об этом не думала. А то получится, что я жду кончины Джеймса.

– Оставь это сентиментальное нытье! Жизнь Джеймса кончена – иначе я ни за что не переступил бы порога Белфорда. Ты должна серьезно подумать о собственном будущем. Ты собираешься провести его вместе с Сеймуром?

Вскинув голову и крепко взявшись за спинку стула, Морган решительно ответила:

– Да, я люблю его.

Они помолчали. Френсис стоял у камина, перебирая безделушки на каминной полке. Сейчас он выйдет, хлопнув дверью, подумала Морган.

Но вместо этого он быстро подошел к Морган и крепко обнял ее. Оба рухнули на пол. Лицо Френсиса оказалось в нескольких дюймах от ее лица, в серых глазах плескался гнев.

– Сеймур берет женщин на абордаж, как вражеские корабли! – прорычал Френсис, запустив пальцы в ее пышные локоны. – Как только ты от него забеременеешь, он тут же займется другими и переспит с половиной придворных дам.

Морган вертелась на полу, придавленная тяжелым телом Френсиса, пытаясь высвободиться. Но ее руки оказались плотно прижаты к груди.

– Да кто ты такой, чтобы осуждать Тома?! – огрызнулась она, удивляясь, что всего несколько минут назад говорила, что скучала по этому типу.

– Как ты можешь сравнивать! Я спал с другими, чтобы не беспокоить Люси, а вовсе не для того, чтобы причинить ей боль! А Том – обычный распутник, преуспевший в соблазнении женщин, он не изменится, будь он хоть трижды женат!

– Ты совсем его не знаешь! Слезь с меня, я задыхаюсь!

– Его вес ты спокойно выдерживала, насколько я понимаю. А он тяжелее меня. Но, – продолжал Френсис, перебирая ее волосы, – ты находишь мои прикосновения менее волнующими?

Морган чуть было не сказала, что считает его прикосновения, как и вообще все, исходящее от него, отвратительными, но он закрыл ей рот долгим страстным поцелуем. Она сопротивлялась изо всех сил, но тут его ладонь двинулась к шее и дальше, к вырезу платья. Он чуть приподнялся, только для того, чтобы обнажить ее тело. Морган почувствовала, как его руки скользят по груди, лаская ее, чуть касаясь розовых сосков, помимо ее воли пылавших огнем.

Но Морган все же твердо решила сопротивляться – или по крайней мере дать ему понять, что его ласки оставляют ее совершенно равнодушной. Он прервал поцелуй и внимательно посмотрел на нее. Морган молча выдержала взгляд, надеясь, что ледяное выражение ее глаз заставит его отступить.

Но Френсис был настроен не менее решительно, чем она; одним резким движением он сорвал с нее юбку и просунул руку между бедер. Морган попыталась сжать ноги, но не могла противостоять грубой силе. Его пальцы ласкали нежную плоть сквозь тонкое белье, и Морган стиснула зубы, чтобы не закричать.

– Ты ничего не чувствуешь? – усмехнулся Френсис, видя, как исказились черты ее лица.

– Нет! – выкрикнула Морган. – Ничего, кроме отвращения!

Она дернулась изо всех сил, и ей удалось вырваться. Правда, убежать она не смогла, поскольку ноги запутались в обрывках одежды. Морган споткнулась, и Френсис успел подняться и схватить ее. Крепко обхватив ее за талию, он бросил ее в глубокое кресло.

– Тебе стоит немалых усилий изображать равнодушие, даже отвращение, в то время как каждый дюйм твоего тела умоляет, чтобы я взял его. Что произошло с тех пор, как мы наслаждались друг другом?

– Я уже сказала тебе! Я люблю Тома, а наверху умирает твой брат!

Морган готова была разрыдаться от ярости и унижения, сидя перед Френсисом в разорванном белье, почти обнаженная.

Он отпустил ее руки и выпрямился.

– Вечный самообман, – бросил он. – И желание. – Френсис вздохнул и пожал плечами. – Ну как хочешь. – И, ехидно улыбнувшись, направился к дверям.

Однако Морган не удалось совладать со своим желанием, она жаждала удовлетворения. И все же радовалась, что одержала верх над Френсисом.

Френсис между тем подхватил одежду Морган, еще раз улыбнулся, приветственно махнул ей рукой и вышел из библиотеки.

Морган застыла с открытым ртом. С невероятной остротой она чувствовала собственное бессилие. Френсис Синклер не только не джентльмен – он чудовище, грубиян, бандит, невежа, самый растленный тип на свете. Он должен немедленно убраться из Белфорда и никогда больше не возвращаться. Она даже разговаривать с ним не будет.