В полночный час - Кимберли Рэнделл

Понедельник выдался ясным и солнечным, но Вероника все еще плакала. Шмыгая носом и прикладывая платок к влажным глазам, она села на свое место и положила на стол курсовую работу.

Новости о несчастном случае с профессором распространились со скоростью лесного пожара.

Занятия в пятницу были отменены, и Вероника ждала, что один из помощников Гайдри заменит его на занятиях в понедельник. Она была почти уверена в этом, особенно после того, как услышала, что профессор пролежал в больнице с сотрясением мозга все выходные.

— Нам просто повезло, что у него такая же железная голова, как и сердце, — прошептала девушка, сидевшая по соседству, и Вероника повернулась вместе с остальными тридцатью студентами, чтобы посмотреть, как Гайдри входит в аудиторию.

Как только девушка увидела профессора, она открыла рот и перестала дышать. Удивленный ропот пронесся по аудитории.

— Ты видела это?

— Невероятно!

— Наверное, последствия сотрясения.

— Во что он одет?!

На Гайдри была белая футболка, плотно облегающая его широкую грудь и мускулистые руки, выцветшие джинсы в обтяжку и поношенные ковбойские ботинки.

— Кто знает, почему Гайдри прятал такое тело под лабораторным халатом?

— Посмотри, какая у него попка.

— Я никогда и не знала, что у Гайдри есть попка!

— Попа есть у всех.

— Да, но ни у кого нет такой структурированной попы.

Да, подумала Вероника, у него действительно замечательная попа…

О Боже, о чем она думает? Не прошло и трех дней, как ушел Валентин, а она уже любуется задом другого мужчины. Что такое с ней происходит?

Вероника просто зафиксировала тот исторический факт, что Гайдри Железное Яйцо превратился из придурковатого профессора в красавца мужчину из рекламы сигарет «Мальборо», и результат был просто… невероятным.

А его волосы? Густые черные локоны Гайдри свободно лежали на плечах, красиво обрамляя его лицо, а не были зачесаны назад. От привычной серьезности профессора не осталось и следа, он выглядел даже привлекательно.

Можно сказать, что он выглядел теперь очень привлекательно.

Но у профессора изменилась не только внешность, в нем изменилось все, даже походка. Вероника заметила это, когда Гайдри важной поступью вышел к доске, чтобы написать план занятия. Изменились все его движения: он по-другому держал мел, иначе перемещал свои вес. В каждом движении профессора чувствовалась уверенность в собственных силах. Его поведение было похоже…

Нет, невозможно, у Вероники просто разбито сердце, и она принимает желаемое за действительное. Девушка отогнала от себя эти безумные мысли и сосредоточила внимание на доске.

— Замечательно! — пронесся по аудитории шелест голосов, когда Гайдри красивым почерком написал на доске:

«Занятия закончены!». Положив мел, он отряхнул руки. В это время заскрипели стулья, и студенты заторопились покинуть помещение, прежде чем профессор передумает.

— Курсовые работы, — напомнил Гайдри; его голос звучал сегодня чуть ниже, чем обычно, и в нем присутствовали незнакомые нотки…

Чушь! Вероника отогнала от себя чудовищные мысли и смотрела, как медленно растет на столе стопка работ Она положила свою тетрадь, перебросила рюкзак через плечо и повернулась к выходу.

— Мисс Пэрриш. Не могли бы вы подарить мне минутку? Мне хочется поговорить с вами.

— Подарить вам минутку?..

Эта странная фраза некоторое время продолжала звучать в сознании Вероники, а потом ее охватил страх. Профессор жестом пригласил девушку подойти к кафедре и взял из стопки работ ее тетрадь.

— Я долго ждал этого момента.

«Он ищет повод поставить мне пару», — подумала Вероника. Она больше не сомневалась, что Гайдри провалит ее сразу же, как только прочитает подробнейший отчет Мадам Икс. Эта женщина искала сексуального удовлетворения и нашла его вовсе не в эротических любовных играх, а в глубоком и сильном чувстве к единственному мужчине — в страстном желании, преданности и любви…

Профессор же смотрел на все сквозь черно-белую призму научного подхода и не допускал существования никаких эмоций. Он наверняка будет смеяться над романтическими представлениями Вероники о сексуальном удовлетворении, которое, по ее мнению, просто невозможно без любви. Любовь — это последний и окончательный шаг к достижению полного удовлетворения и, вне всяких сомнений, прямая дорога к тому, чтобы получить «два» по курсу Гайдри.

Вероника старалась сохранять присутствие духа, пока профессор просматривал ее работу. Медленно тянулись минуты; сердце девушки замерло от страха, но она глубоко вздохнула и уставилась на узкую трещину в столе. Вероника проследила взглядом, где начинается и где кончается эта трещина, после чего профессор, наконец, закончил читать. Он аккуратно положил тетрадь назад в стопку, пометив что-то красным в верхнем углу на обложке.

— Что случилось с Мадам Икс? — спросил Гайдри, положив работу на стол. — Здесь нет ни малейшего упоминания о ней. Разве вы писали не о ней?

— Откуда вы узнали о Мадам Икс? — Вероника замолчала, увидев, что на обложке ее работы красуется пятерка с плюсом. Она резко вскинула голову и пристально посмотрела в глаза профессору.

— Я знаю ее… лично и довольно близко, — подмигнули девушке яркие голубые глаза, и очаровательная улыбка — улыбка Валентина! — остановила разрушение ее сердца и начала снова собирать его по частям. — Я скучал по тебе, Рыжуля.

— О Боже мой, — с трудом выдавши из себя Вероника. — Это ты, ты. — Новость медленно доходила до сознания девушки, наполняя теплом тело и излечивая ее раны. — Но как тебе это удалось? — Вопрос еще не успел сорваться с губ Вероники, как она уже знала ответ.

Гайдри не выдержал недавнего сотрясения мозга, он умер, а Валентин каким-то образом унаследовал его тело.

— Со мной несправедливо обошлись, милая, — объяснил Валентин, — забрав раньше положенного часа и лишив меня многих радостей жизни. Видно, судьба подарила мне второй шанс, поселив мою душу в тело вашего профессора Гайдри.

— Это и в самом деле ты… — Вероника протянула руку и кончиком пальца провела по повязке над виском, по щеке Валентина, по его носу. Черты лица определенно принадлежали Гайдри, и все же когда она мысленно попыталась представить профессора, то увидела совсем не того человека, который стоял в данный момент перед ней. Этот человек с его прелестной улыбкой и сияющими голубыми глазами был Валентином Тремейном.

— Мне нужно привыкнуть к тому, что я стал брюнетом.

Когда я проснулся в больнице, проспав больше суток, то страшно испугался, взглянув на себя в зеркало, и закричал.