До конца, но только… - Дарья Милл

Она получала неописуемое удовольствие от того, как он превосходно справлялся со своей работой – отвечал на звонки, занимался бумагами и бегал для неё за кофе каждый раз, как ей этого хотелось. Только после того, как Деми всю ночь провёл за документами в поисках ошибки, на которую Мари обратила его внимание, но так и не удосужилась таковую добавить в полностью исправное дело, она наконец наняла его. И этого просто невозможно было не сделать, ведь после всего он всё же нашёл в самом деле существующее несоответствие, о котором Мария и не догадывалась. Правда, после официального трудоустройства ничего и не изменилось, разве что надпись на бейдже со "стажёра Джона Доу" превратилась в "секретаря Деми Милера-Мура". Деми ещё долго упрашивал Мари обращаться к нему по новому имени, а не как к выдуманному ею Джону. А Мари лишь смеялась.

Он знал, что это ненадолго. Его никогда не интересовала работа, учёба, а рабский труд на свою тётю тем более. Не сказать, чтобы раньше Деми вообще чем-то интересовался, ведь даже хобби как таковых у него не было. Но потом появилась Софи. Читать ей в слух книги, пока она занималась делом, ему всегда нравилось, но он смущался своих запинок на сложных словах и длинных абзацах в одно предложение. Когда его чтение стало лучше, Деми немного успокоился и даже понял слова, что были у него перед глазами всё это время. Текст и правда оказался полным смысла, как ему всегда говорила Софи, вот только понимать его зачастую оказывалось даже сложнее, чем запоминать имена и персонажей. Деми ещё не догадывался о том, чего он хочет. Кажется, последний год ему просто нравилось жить, даже несмотря на то, что порой эту жизнь сохранить было сложно. Софи из раза в раз повторяла ему, что он обязательно найдёт своё дело, просто нужно дать себе время. Но время шло, а идеи так и не приходили в его голову. Кажется, его просто нужно чуть больше, чтобы привыкнуть к ощущению, что в этой жизни тебе ещё предстоит выбор.

Небо темнело, а свет луны прятался за облаками, когда Деми возвращался домой вместе с Софи с очередного дня открытых дверей случайного колледжа, что он выбрал, невольно ткнув на одну из ссылок, что прислал ему Генри в очередном электронном письме, переполненном сайтами приличных учебных заведений Центра и пригорода, преимущественно военной направленности.

– Тебе что-нибудь приглянулось? – спросила Софи, в сумраке неосвещённого старого квартала стараясь не оступиться. В одном из магазинов неподалёку она нашла и взяла те самые бюджетные кеды, что всю жизнь проносила, не меняя в них ничего, кроме размера, и пыталась разглядеть его потухшую вывеску как единственный знакомый ей ориентир. – Я заметила, что ты задержался у палатки медицинского факультета.

– Просто у их декана были смешные усы. – Парень подхватил Софи под руку, заметив, как та неловко вышагивает по неаккуратному асфальту в поисках выбоин и кочек. – И он жевал их каждый раз, как открывал рот, полный слишком громких неразборчивых слов.

– Ты уверен, что дело только в этом? Когда ты рассказывал о Беннетах, то несколько раз упоминал то, как с интересом слушал их разговоры о медицине и прочем. – Она покрепче вцепилась в него после того, как после очередного попавшегося ей камня чуть не рухнула на дорогу. – Может, это твоё?

– Сложно судить, привлекает ли меня медицинское дело или сами Беннеты. – Деми усмехнулся, поднимая голову к звёздам. Они в своей старой манере медленно подмигивали ему, меж собой переговариваясь в известной им одним игре. – Вот бы как ты знать, чем мне суждено заняться. Может, я как ты, хочу быть педагогом?

– Не выдумывай, Деми. Когда ты был в моём колледже, то назвал всё это скукой смертной.

– И правда. Ну а Лили, она ведь поступила в этом году? Вдруг во мне таится неразгаданный талант дизайнера. К искусству будет легко привыкнуть, ведь что бы ты про него не сказал, всё окажется либо очевидной правдой, либо чудаковатой мыслью, что другие примут за откровение. – Вдруг вспомнив о телефоне, он достал его и задержался на главном экране. Двадцать четвёртое ноября, день вакцинации, шесть часов вечера. На обоях рисунок, что полгода назад Оли сотворил для него не без помощи Лили. При первой же возможности Деми поставил его в рамку на своём рабочем столе перед кабинетом Марии. В ней были Софи, Оли и Деми. – Слушай, а у тебя "пиджи" с собой? – он наконец включил фонарик и показал им куда-то вперёд.

– Я бы и шагу из дома не сделала без вакцины в кармане.

– Ты всё ещё думаешь, что хочешь использовать ту, что нашла тогда в офисе? Ещё не поздно вернуться и попросить тётю Мэри о другой новой.

– Если мы вернёмся, то ты не успеешь показать мне то, что хотел, до объявления. – Софи слукавила, ведь так и не смогла смириться с мыслью, что оказалась на попечении Марии. Хоть что-то в этой жизни она должна была сделать без чьей-либо помощи. И это тот выбор, который она примет самостоятельно.

– Как не прискорбно, но это правда. – Деми уверенно зашагал в сторону главной улицы Центра, продолжая держать её руку. – Тогда, ты не против немного пройтись?

Софи промолчала, ведь он наперёд знал её ответ. Последние десять месяцев, что они были знакомы, слова начинали весить всё меньше, а действия больше. И их обоих это устраивало.

Шуршащие у земли листья звонко сминались под грузными ботинками прохожих, пока иглы елей щекотали лбы тех, кто не хотел им кланяться. Проносящиеся мимо машины кружили листву по дорогам и с собой уносили усталость работящих голов и ищущих тишину тел. Смотреть на них было странно и, сколько бы дней ни пролетело, они так и оставались чужими. Пока в Центре всё сияло, небо гасло. Софи скучала по невесомости загородного воздуха и своих ног, ступающих по доступной одной ей земле. Но почему-то именно здесь, в месте, где настоящие звёзды заменял свет фонарей в лужах, разбиваемых мельчайшим узором чёрных камней, она нашла свой дом. В окружении стен было спокойно, но постоянный покой для души вреден. Жить в мире оказалось куда сложней, чем-то можно было себе представить. Когда Софи под руку с Деми и Оли в выходные сбегала из дома, они на всё соглашались у одного из притоков Кали, где деревья шумели иначе, небо было чище, а асфальт реже. Там свобода блуждала по лесу, притворяясь брошенной нимфой, что ласкала их слух неизвестными песнями в журчащей