Персик - Элизабет Адлер

В своем новеньком автомобиле марки «курмон» Пич объехала всех агентов по продаже недвижимости, врываясь в их тихие конторы со всей своей прежней живостью и самоуверенностью. Она осмотрела бесконечное множество особнячков, сопровождаемая очарованными ею молодыми агентами, пока не нашла именно то, что хотела, немного в стороне от Белграв-сквер.

Мелинда приехала в Лондон вместе с Пич, и вдвоем они обегали все магазины, накупив массу красивых вещей для небольшого белого домика около вымощенного брусчаткой постоялого двора. Его входная дверь была покрыта черной эмалевой краской, и Пич купила блестящий медный дверной молоточек в форме львиной головы. Она напомнила ей бабушкину статуэтку богини Сехмет.

Гарри никогда не спрашивал, чем она занималась, когда бывала в Лондоне. Он вообще перестал интересоваться всем, что касалось ее, даже мелочами – например, не замерзла ли она, не хочет ли немного вина за обедом. И, конечно же, не спрашивал о том, счастлива ли она. Но Пич знала, что в его голове зреет новый роман и его беспокоит задержка в сроках выхода последней книги. Именно этим она старалась объяснить то, что в мыслях Гарри не остается места для нее.

Когда дом был закончен, она решилась открыть свой секрет Гарри и сделать ему сюрприз. Он, как всегда, уехал в город, а она отправилась туда чуть позже, договорившись встретиться с ним в «Кларидже» без четверти семь.

Направляясь в магазин «Харродз», она оставила машину на подвернувшейся стоянке на Ханс-плейз и пошла пешком вдоль Фуд Холлз, купив по дороге копченую семгу, пирог с дичью и салат. Еще она купила хорошего французского сыра и сельдерей, который Гарри любил, и немного крупной клубники, привезенной из Флориды. Ее сладкий запах, смешиваясь с холодным воздухом апрельского утра, напоминал ей солнце и чистое небо.

Одетая в темно-зеленый свитер и юбку из шотландки, с плетеной корзинкой, перекинутой через руку, она наконец-то почувствовала, что живет в этом городе. Ее звали леди Лаунсетон, ей было двадцать три года, она была матерью трехмесячного сына, замужем за самым идеальным человеком в мире, которого она все так же безумно любила. И теперь, когда она так предусмотрительно купила для них собственный дом, их любовь вновь вспыхнет с былой страстью. Вдали от Лаунсетон-Холла и его традиций, душивших ее, она снова станет его прежней Пич – той, которой он когда-то звонил шесть раз в день, чтобы сказать, что любит ее, той, в которой он так нуждался, чтобы писать свои книги, той, которую он так страстно ласкал когда-то.

Пич полдня провела в своем новом доме, готовясь к интимному обеду на двоих. Она поставила стол перед камином и накрыла его длинной кружевной скатертью. Выставила новые итальянские тарелки и шведские хрустальные бокалы. В центре стола поставила маленькую корзиночку с искусно составленным букетиком цветов из «Констанс Спрай», а бутылку белого вина – «Шассань Монтраше» – выбранную с помощью любезного молодого человека, которого встретила в «Харродз», – в холодильник. Еще она купила большую бутылку кларета, поскольку его любил Гарри, и великолепную бутылку портвейна 1900 года в качестве подарка Гарри к новоселью.

Она приняла душ и потратила много времени, прихорашиваясь перед зеркалом, совсем как Лоис когда-то, а потом надела маленькое черное бархатное платье, которое обошлось ей на Бонд-стрит в целое состояние. Сделала высокую прическу из своих густых бронзовых волос, а в уши вдела бриллиантовые сережки, свадебный подарок Гарри. Закрепляя застежку фамильного жемчуга в три нитки, украшенную бриллиантами и сапфирами, она подумала, что немного переборщила со всеми этими украшениями, но была уверена, что Гарри понравится, что она их надела. Перед уходом она выложила черную кружевную ночную рубашку на кровать в их нарядной зеленой с белым спальне и положила около проигрывателя пластинку с прекрасной нежной музыкой Альбиони.

Пич ждала в баре отеля «Кларидж», нетерпеливо вглядываясь в каждого входящего. Она заказала себе джин с тоником, смесь, которую ненавидела и которую, казалось, пили все в Англии. И сейчас она едва дотронулась до нее.

– Леди Лаунсетон? – осведомился официант. Пич удивленно кивнула.

– Вас просят к телефону, мадам.

– Я задерживаюсь, Пич, – отрывисто произнес Гарри. – Тебе придется вернуться в Лаунсетон без меня.

– Нет, нет. Ничего страшного. Я подожду…

– Нет смысла ждать. Я не знаю, сколько еще буду занят. Мне предстоит многое обсудить с редактором. Хватит на всю ночь. Видимо, мне придется заночевать в клубе.

Пич грустно положила трубку на рычаг. Ее сюрприз не удался. Вернувшись за столик в баре, она отпила немного джина и стала думать, что делать. Еще не все потеряно, решила она наконец. Она останется в красивом новом доме и переночует там, а утром позвонит в клуб и вот тогда увидит Гарри. Он придет с ней позавтракать, и Пич покажет ему их маленькое гнездышко. Гарри полюбит его. И будет в восторге от ее предусмотрительности и ума.

– Сэр Гарри отсутствует в данный момент, – вежливо ответил консьерж в клубе Гарри, когда она позвонила туда утром. – Вы хотите передать ему что-либо?

– Он ушел завтракать? – спросила Пич.

– Думаю, да, мадам.

– Тогда не могли бы вы попросить его позвонить леди Лаунсетон в Белгравию по телефону 2313, пожалуйста.

Было совсем неинтересно варить кофе и подогревать булочки для себя одной. Пич решила прогуляться и подышать немного свежим воздухом, а потом опять позвонить в клуб. Быстро переодевшись в старую привычную одежду – черные узкие брюки и широкий свитер, она вышла на холодный голубоватый воздух весеннего утра.

Пич выбрала для прогулки парк Сен-Джеймс, жалея, что ничего не захватила с собой, чтобы покормить уток. Она наблюдала за нянями, которые катали малышей в огромных колясках, и вдруг очень сильно заскучала по Вилу. Сейчас она вернется в свой домик, позвонит еще раз Гарри и попросит передать ему, что уехала домой.

Дожидаясь зеленого света на переходе рядом с отелем «Риц», Пич рассеянно смотрела прямо перед собой, думая о своем малыше. Швейцар в коричневой униформе быстро вышел из отеля, неся две небольшие сумки, за ним шли мужчина и женщина. Мужчина покровительственно держал женщину под руку, а она улыбалась ему. Они сели в такси. Прошло несколько секунд, прежде чем Пич поняла, что мужчиной был Гарри, а женщиной, с которой он шел, – Августа. Такси к этому моменту уже затерялось в густом уличном движении Пикадилли.

Мелинда была ее лучшей подругой, и она не хотела причинять ей боль, но Гарри действительно оказался таким подонком, что она не могла позволить Пич дальше считать его принцем из сказки.