Освоение времени - Виктор Васильевич Ананишнов

Ивана убаюкивали слова Напель. Так бы и лежал, полу закрыв глаза, и слушал бы её без конца.

— О том поговорим после! — диссонансом размеренному голосу Напель строго и громко проговорил Карос и украдкой кивнул головой в сторону Ивана.

Она отрицательно покачала головой.

— У нас ещё много впереди неожиданностей.

— Тем более, — проговорил Карос одними губами.

Средневековье

В реальном мире убранство замка резко отличалось от того, каким Иван видел его на дороге времени. И если в том его отображении замок отличался изобилием лестничных переходов, тупиков, коридоров, хотя в них ощущалась какая-то цельность и упорядоченность, то вне поля ходьбы постройка удручала бессмысленностью этого лабиринта деталей. Словно строители или создатели (кто знает, как возникал этот замок?) заботились лишь об одном — нагромоздить и прилепить друг к другу как можно больше похожих или, возможно, типовых мелочей в невообразимых сочетаниях. Может быть, и намеренно, чтобы сбить с толку любого, кто вздумает разобраться во всей этой мешанине.

Однако Карос уверенно вёл их к цели.

Недолго.

Пол под ногами провалился внезапно. Отреагировала только Напель лёгким вскриком. У Ивана к горлу подступила тошнота, по голове ему что-то стукнуло, и он потерял сознание.

Очнулся от свежести воды на лице. Ещё не открывая глаз, он почувствовал, что лежит на чём-то мягком и влажном. В голове стоял шум.

— Сейчас он придёт в себя, — кому-то сказала женщина и ласково позвала. — Ваня, очнись!

Её голос пробуждал какие-то приятные давние воспоминания, так мама по утрам будила его, а он не хотел вставать, умываться, завтракать, — эта милая цепочка действий сейчас представлялась Ивану в знакомой и радостной последовательности. Он улыбнулся ей и открыл глаза.

Боль в голове ошеломила его. Он всё вспомнил и стремительно вскочил на ноги. Под ними заколебалась земля, зачавкала. Где же он? Вокруг опять болото?

— Болото? — спросил он своих спутников, едва различимых в полутьме.

— Оно, — скучно произнесла Напель.

— Он нас поймал как каких-то несмышлёнышей, — зло проговорил Карос. — Маску он сбросил, губы его кривились в усмешке. — Я же знал о ямах времени и о ловушках… Знал, но и забыл… Всё так шло хорошо…

Карос сидел на кочке, как и Напель, и в бессилии стучал кулаками себе по коленям.

— На сколько же он нас отбросил от Прибоя? — Напель устала, плечи её поникли. Но глаза горели неукротимым фанатичным светом.

— Кто знает, — отозвался Карос. — Но мы можем находиться и в Поясе. Но какая нам разница в том?

— Я как будто здесь уже побывал, — осторожно сказал Иван, так как по-настоящему не был уверен в своем предположении. — И если это произошло и вправду в моём поле ходьбы за Поясом до Прибоя, то нас отбросило за сотни тысяч лет…

Напель прикрыла руками лицо.

— Тебе, Ваня, нас отсюда не вывести? — спросила она минутой позже.

Даже не спросила, а больше констатировала непреложный факт. И столько уныния слышалось в её словах, что у Ивана защемило сердце при взгляде на неё.

— Ну почему же… — начал он было решительно, но запнулся.

Карос, подавшийся к Ивану с надеждой, махнул рукой и отвернулся. Напель опустила горящие глаза и вздохнула.

Думая, что они осуждают его, Иван заторопился объяснить свои сомнения. Ведь ему надо ещё найти направление движения к Поясу, а сориентироваться в полутемноте, не видя всего поля ходьбы, и из точки, координаты которой ему неизвестны, он не может. Но не это страшно само по себе, как им может показаться, а то, что для поиска направления ему надо будет всё время таскать их за собой, иначе они затеряются во времени навсегда. Отсюда вывод: когда это они ещё выйдут к Поясу, где их к тому же поджидает ещё и Хем, неизвестно…

Он говорил, говорил, говорил…

Карос так и сидел, отвернувшись, а Напель прятала лицо в ладонях, и что-то говорила своё.

— Но ты же вышел! — в истерическом порыве воскликнула она, перебивая Ивана.

— Вышел. Я и говорю, что вышел. Я и сейчас смогу выйти!

— Прекрасно! Когда?

Они явно его не слушали.

Всё впустую!

«Они меня не поняли», — с отчаянием подумал Иван, представляя нелепость своего положения и те трудности, которые придётся ему преодолеть — моральные и физические, пока он выведет их обратно к Поясу.

От этих мыслей у него разболелись голова и мышцы, захотелось сесть и полежать, позабыв обо всём. Хотя бы на полчаса.

Он рассеянно оглядел тоскливый пейзаж.

Бывало, по осени он любил хаживать за клюквой. Болот под Ленинградом хватает. Но там живые болота, а здесь… Смутно проглядывают чахлые деревца, и даже кто-то мелькает, перебегая или перескакивая с кочки на кочку, но впечатление от увиденного — всё мёртвое, застывшее, нереальное. За темнеющим окоёмом не видно линии горизонта, а низкие волокнисто-серые неподвижные облака изолировали местность от неба…

У Ивана мелькнула безумная мысль: — Не декорация ли это огромной сцены, устроенной где-нибудь под замком Великого Пекты?. Там, в том его откате, в болоте, где он недавно побывал, всё было не так, как здесь…

Здесь нет даже вездесущих комаров!

— Ваня! Я считаю, так же как и ты, — сказала Напель. — Да, да. Это не временная яма. Это просто ловушка в стенах замка… — Она виновато улыбнулась. — Извини, Ваня, но я совершенно случайно подслушала твои размышления. Ты так образно всё представлял… Но если это так, то… ты, наверное, сможешь? Карос! Карос!.. Мы считаем, что болото — имитация.

Карос повернулся всем туловищем. Он недоверчиво посмотрел на Напель, перевёл взгляд на Ивана.

— Хорошо бы, — сказал он негромко. — Но тогда нам не следует сидеть, а надо идти. Иначе они нас здесь скоро найдут. Куда?.. Да в любую сторону. Возможности Пекты не безграничны.

Карос поднялся с кочки, с брезгливостью натянул на лицо маску, опробовал ногой опору под собой, сделал шаг и ухнул по пояс в болотную жижу. Брызги омочили Ивана и Напель.

Раздался утробный гул, болото заколыхалось, забулькало, зашипело. Стало разжижаться.

— Подержи его! — крикнул Иван. — Я сейчас!

Он стал на дорогу времени.

Непроницаемая тьма окружила его. Под ногами оказалось твёрдое неровное покрытие. Иван покрутился на месте и, наконец, увидел в чёрной стене тонкую светлую вертикальную прорезь. Сколько до неё было, на глаз в темноте трудно установить, да Иван не стал определять расстояния и проверять, что бы полоса означала. Он надеялся, более того, с первого мгновения был