Капитан «Неуловимого» - Владимир Геннадьевич Поселягин

Я приготовил на камбузе завтрак, пожарив яиц с колбасой, и с молоком отлично навернул. Свежее сливочное масло таяло на горячем хлебе, испечённом тут же – такая вкуснятина! Потом был кофе, без сладостей – некуда уже.

Когда стемнело, я всплыл и пошёл на полном ходу. До базы мне оставалось идти около суток, но на связь выходить я не пытался. Выйду около базы, общаясь открытым текстом: я командир лодки, а не шифровальщик, откуда мне коды знать?

Ближе к двум часам ночи, когда до наших территориальных вод оставалось едва два часа ходу, Взор снова подал сигнал, обнаружив живых людей. И это были не норвежские рыбаки, встреченные мной час назад на двух парусных лоханках. В этот раз на трёх шлюпках и двух плотах к берегу гребли моряки, причём наши. Я опознал в одном из командиров капитана «Гремящего», который с напарником недавно отбивался от пяти немецких эсминцев, пытаясь уйти к своим, следом за нашим флагманом.

Значит, не ушли. Видимо, ночь помогла им вырваться, но корабль затонул. Зато в плен не попали. На плотиках и шлюпках было чуть больше ста пятидесяти человек. Теснота чудовищная, многие стояли для экономии места. А ведь в команде эсминца было двести пятьдесят человек – это я приблизительно, точную цифру мог сказать только командир.

Повернув лодку, я направил её к нашим морякам. Парней спасать нужно, тут переохлаждение заработать проще простого, наверняка многие промокли. Я быстро оделся потеплее, поднял наверх кабель с ручным прожектором и рупор, после чего спустился и стал ожидать подхода.

Когда до шлюпок осталось метров триста, я сбегал и выключил дизеля. Пока лодка, снижая ход, шла по инерции, также бегом бросился наверх и включил прожектор, осветив шлюпки и плотики. А плотики специальные: шлюпки и разбить могут, а у плотов наполнитель, благодаря которому они, даже нахватав осколков, могут держаться на воде. Их ввели в сороковом как спасательные средства, но не все корабли успели ими оснастить. Однако у «Гремящего» они были, и сейчас на плотиках находилось примерно по десятку моряков.

Взяв рупор, я поинтересовался:

– Ну что, братва, до Полярного подкинуть?

Меня оглушил радостный рёв полутора сотен глоток: они ожидали, что противник будет, а тут свой.

– Что за лодка? – расслышал я крик-вопрос, когда командирам удалось немного успокоить краснофлотцев. Спрашивал Гурин, командир «Гремящего».

– Немецкая, тип «девять». Меня тут в гости пригласили, а я не хотел идти. Пришлось уйти не прощаясь, заодно лодку прихватил. Подходите к правому борту, я сейчас трап спущу. Только осторожно, я на борту один.

– Мальцев, – не спросил, а скорее, вполне уверенно сказал капитан третьего ранга Гурин.

– А вы кого-то другого ждали?

– Значит, похитили?

– Да, немцы. Под снотворным держали. Я только в Германии и очнулся. Зря это они, меня бойцы террор-групп обучали, сбежал сразу. Решил, что немецкая субмарина океанского класса будет вполне неплохой компенсацией за похищение. Вот только парней жалко.

Я уже закрепил прожектор на держателе, чтобы он освещал правый борт, и, спустившись, принял конец. Привязав один из плотиков, помог подняться на борт двум матросам, а они уже принесли забортный верёвочный трап (я показал, где что лежит). Шлюпки мы бросили, они всё равно на ладан дышали, побитые осколками и наспех заделанные. Постепенно верхняя палуба начала наполняться народом, все разминали руки и ноги.

Узнав, что среди них есть артиллеристы и зенитчики, сразу поставили их к орудиям и снизу подняли снаряды. Раненых, которых оказалось семнадцать, и шестерых с переохлаждением спустили вниз и уложили на койках команды, переодев в сухую форму немецких подводников. Врач, к счастью, тоже был. Он занял каюту врача, изучил, что там есть из медикаментов, изредка уточняя у меня, что написано на тех или иных лекарствах, после чего занялся больными и ранеными.

Лодку заполнили до предела. Большую часть матросов спустили вниз, но человек пятьдесят оставались на верхней палубе, так как внизу места уже не было. На десяти узлах направились в сторону базы. Быстрее не стоит – ветер. И так люди на верхней палубе, которым отдали всю тёплую одежду, укрывались за рубкой.

– Вы уже сообщили на базу о своём возвращении и трофее? – спросил Гурин.

Он хоть и старше возрастом, но младше званием, потому и обращался ко мне на «вы». Да и знакомы мы были мало: если честно, лишь на совещаниях по совместным выходам и встречались. Я знал, что раньше он тоже был подводником, но пару лет назад его перевели в надводный флот.

– Нет. Открытым текстом сообщать не хотел, а шифров не знаю, я не шифровальщик. Тем более не все наши радиостанции могут работать на тех же волнах, что и немецкие, поди ещё докричись. Поэтому я надеялся встретить кого-нибудь из наших дозорных, чтобы они передали.

– У меня радист и шифровальщик уцелели.

– Это хорошо. Идём, покажу рубку. Надо будет ещё антенну поднять.

Лодка шла на десяти узлах, а я Взором контролировал всё вокруг. Гурин сказал, что люди, которые были с ним, это все спасшиеся. Я показал радисту его место работы и как установить антенну. Мы с Гуриным составили общий рапорт, и шифровальщик провёл шифровку. Дальше работал радист, который только через сорок минут смог выйти на связь с кем-то на базе, и там, наконец, подтвердили приём.

А через час пришёл ответ: ожидать подлёта гидролодки и подсветить место посадки. Что ж, логично: погода отличная, сесть сможет, часть раненых заберёт. Я так думаю, прилетит лицензионная копия «Каталины», их как раз и используют для патрулирования и вывоза раненых, если погода позволяет, вот как сейчас.

Пока шли, я рассказал Гурину, что был похищен, подробностей похищения не помню, а очнулся уже в Германии, и там был бывший батальонный комиссар, который и оказался предателем. Предателя убил, допросив перед этим, и сбежал. Добрался до базы флота и, сымитировав задымление лодки, отчего команда спешно её покинула, просто угнал субмарину. Многое, конечно, звучало как бред, приключения у меня были как в сказках. Но это официальная версия, и пусть докажут обратное. Матросы тоже слушали, информация быстро разойдётся, да ещё и обрастёт множеством подробностей, о которых даже я не знал.

Потом Гуров ушёл в мою каюту отдыхать, всё равно для меня ночь – основное время работы, так что я больше времени занимался людьми и лодкой. А когда прилетели наши «Каталины», мы сбросили ход и двумя прожекторами осветили воды вокруг, что позволило ГСТ совершить посадку. Спустили две надувные шлюпки и доставили раненых на борт обоих самолётов. Рапорты, мой и Гурина, я передал, а самого капитана поднимать не стал,