Влюбленная Джейн - Рейчел Гивни
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джейн плакала часами: тихо – на полу у себя в комнате, громко и зло – в лесу, обнимая стволы деревьев. Она уже с трудом могла вспомнить, как он дышит, как ощущается его прикосновение. Память о нем стиралась, но боль в груди не стихала. Ночами, когда все спали, Джейн глядела в потолок и думала о том, насколько ужасен совершенный ею поступок.
Как смело ее неопытное сердце стать на трудный путь любви к другому человеку? Пока она не знала Фреда, ее боль была терпимой. Тогдашнее одиночество казалось раем в сравнении с тем, что приходилось испытывать теперь. Та любовь, о которой писали в книгах, имела вкус миндаля в меду и сплошь состояла из солнечных дней да вечеров у потрескивающего камина. Теперь Джейн видела, что все это ложь, выдуманная мужчинами для того, чтобы томики их стихов не залеживались в книжных лавках. На самом деле любовь имеет мало общего с весенними бутонами и шелком цветущих полей. Любовь – это настойка опиума: попадая в кровь, она утоляет боль, о которой человек даже не подозревал, но потом ему становится еще больнее, чем прежде.
Джейн пришла в гостиницу «Черный принц», чтобы купить билет до Лондона. Она еще раз навестит миссис Синклер, и та вернет ей Фреда при помощи нового заклятия.
– До Лондона и обратно, пожалуйста, – сказала она вознице.
– Шесть шиллингов, – ответил он и, протянув руку, добавил: – Рад снова видеть вас, мисс.
– Что, простите? – удивилась Джейн.
– Вы уже ездили давеча в моем экипаже.
– Подождите минутку, – сказала она и, уйдя, уже не вернулась.
Промокнув глаза, она пошла к Насосной зале и остановилась перед входом. Ей вспомнилась та ночь, когда Фред привел ее сюда. Джейн села на каменную скамью и плакала до тех пор, пока глаза не превратились в два красных круга. Никто из прохожих не остановился и не спросил, в чем дело. Женщина, плачущая перед Насосной залой, – для жителей Бата эта картина была вполне привычна. Когда слезы иссякли, Джейн заставила себя подняться, вернулась домой, легла в постель и уснула.
Проснулась она в три пополуночи с прежним тяжелым чувством, только теперь ей было ясно, что убежать все равно не удастся. Сев за стол, Джейн взяла перо, сжала его с такой силой, что пальцы побелели, и начала писать.
Глава 57
Фред лежал на полу в своей спальне, когда София ворвалась и без лишних церемоний потормошила его ногой.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – произнес он, не высовывая головы из-под одеяла.
– Здесь пахнет, как в пивоварне, – констатировала София и пнула пустую бутылку, которая покатилась по полу.
– Так чем я могу тебе помочь? – повторил Фред.
София уже не первый раз видела его в таком состоянии. После смерти матери он тоже опустился, и ему потребовалось несколько лет, чтобы встать на ноги.
– Зачем ты дал Джейн свою кровь?
– Не знаю.
– Ты мог отказаться и оставить ее здесь. Она бы смирилась, ей бы даже полегчало. Но ты отослал ее обратно. Почему?
– Не знаю.
– Зато я знаю. Ты понимал, что она может быть по-настоящему счастлива, только если будет заниматься любимым делом. Ты любил ее и потому от нее отказался.
Фред пожал плечами:
– Допустим.
– Это не то, чего хотела Джейн.
– Говори потише, – пробормотал Фред.
– Окей, она ушла. Я тоже по ней скучаю. Можешь упиться вусмерть, если хочешь. Я тебе даже пару советов дам, как это быстрее сделать. Придумай себе какое-нибудь хобби типа коллекционирования обрезков собственных ногтей, сиди на заднице и хнычь: «Джейн Остен разбила мне сердце». Если тебе нравится…
Фред закатил глаза:
– Не нравится.
– Хорошо. К этому варианту, в конце концов, мы всегда успеем вернуться, а пока давай рассмотрим другой.
– Какой?
София села на подоконник:
– Предупреждаю сразу: будут сопли в сахаре. Ты выслушаешь?
Фред застонал:
– Выкладывай уже.
София, кашлянув, начала:
– Итак, я предлагаю следующее. Думаю, она бы это одобрила. – Фред сбросил с головы одеяло и посмотрел сестре в глаза. София продолжила: – Ты должен сказать себе: «Однажды я видел солнце, оно было прекрасно. Сейчас оно зашло, и это печально, но есть люди, которые не видели его никогда. Я благодарен Вселенной за то, что увидел такую красоту, и теперь собираюсь помочь себе, как помог Джейн. Я перестану терзаться из-за ее ухода и буду радоваться тому, что хотя бы сколько-то мы были вместе». – София состроила гримасу. – Звучит сентиментально, понимаю.
– Да уж, отвратительно, – кивнул Фред.
– Тем не менее у тебя два варианта: унылый алкоголик или живой человек. Что выбираешь?
– Пожалуй, второе.
София подняла большой палец:
– Прекрасный выбор.
– Только ведь мне больно, – прошептал Фред.
Она нахмурилась и села на пол рядом с ним:
– Знаю. Завтра тоже будет болеть и послезавтра. Но когда-нибудь ты проснешься и заметишь, что боль уже не такая сильная. Нужно только продержаться до этого дня.
Фред поднялся и подошел к двери.
– Ты куда? – спросила София.
– Работать над вторым вариантом.
– А приобнять меня ты не хочешь? Ведь я такую грандиозную речь толкнула!
Фред закатил глаза, но все-таки обнял сестру:
– Спасибо, Соуф.
– Отпустив ее, ты поступил благородно, – промолвила София.
Наступил первый день съемок. «Нортенгерское аббатство» снова появилось в производственных планах киностудии, и никто, кроме Софии, не заметил ничего удивительного.
– Здравствуйте, Дерек, – сказала она, войдя в гримерный вагончик, и обняла своего старого друга. – Макияжа не нужно. Уберите все эти ваши консилеры и сыворотки. Сегодня я буду носить свое настоящее лицо.
– Миз Уэнтворт, вы хорошо себя чувствуете? – удивился гример.
– Вполне.
– Уверены, что не хотите слегка прибрать гусиные лапки?
– Нет, пускай остаются. Долой штукатурку. Пусть все видят старый замок таким, какой он есть.
Дерек скривился.
– А как же наш «макияж без макияжа»? – спросил он и прибавил благоговейным шепотом: – У нас ведь так хорошо получалось!
– Мне это больше не нужно. Плесните себе чего-нибудь покрепче. Вам не помешает.
После того как Дерек снял с ее лица макияж, София надела зеленое бархатное платье и посмотрела на себя в зеркало: проступили морщинки, под глазами появились круги, на коже, когда-то безукоризненно гладкой и чистой, стали заметны красноватые пятнышки.
– Ну, Дерек, что скажете?
На лице гримера появилось странное выражение. Печальное и радостное одновременно. Радостно-печальное. Смахнув слезу, он проговорил:
– По-моему, вы выглядите еще очаровательнее, чем раньше.
– Мы оба знаем, что это неправда, но за комплимент спасибо.
София вышла на площадку.
– Я тебя не сразу узнал, – сказал Джек, посмотрев на нее.
– Да, теперь
