Черное Копье - Ник Перумов

«Но я чувствую, как на Востоке продолжает скапливаться гной, — писал Радагаст, — и если вам не удастся покончить с главной причиной смут, то все труды по умиротворению Запада окажутся бессмысленными…»

Однако письмо Радагаста ничего не изменило в их повседневном существовании. Дни шли своим чередом, Отон железной рукой продолжал вести свой отряд через снега — и Баррский Хребет на горизонте становился все выше и выше. Трудиться приходилось в поте лица, хорошо еще, что они шли не по пустыне — эти края были населены какими-то малыми родами ховрарского союза племен; в поселениях можно было достать пропитание. Однако и эти редкие деревни наконец остались позади — начинались предгорья, места унылые и бесплодные.

— Как бы на орков не напороться, — как-то утром проговорил Торин, озабоченно оглядывая окрестности. — Что-то уж больно подходящие для них места!

— Зима ж, какие тут тебе орки, — возразил подошедший Малыш, — впрочем, я бы и на орков согласился — тряхануть бы их логово, глядишь, пивом разжились бы.

— Типун тебе на язык, — всполошился Фолко. — Не желаю я никого трясти!

Тут тебя самого в кольчуге от холода трясет.

Дорога — наезженная, утоптанная — вела в неширокую долину между почти смыкавшимися каменными отрогами Хребта. Это был единственный проход дальше, на восток, если не считать нескольких горных тропок; здесь древний торговый тракт проходил через единственную узкость, и потому, как объяснил отряду Отон, эти места издревле любили всяческие лихие люди.

— Если встретим кого, — говорил предводитель, — бить не будем, постараемся решить дело миром и привлечь их на нашу сторону. Нам смелый народ нужен.

Следы на тракте говорили о том, что обоз прошел здесь уже довольно давно; если кто и собирался засесть впереди, в ущелье, то должен был уже это сделать. На всякий случай Отон приказал всем вооружиться.

Утром следующего дня они вступили в ущелье. Фолко только успевал крутить головой — такая красота внезапно открылась его взору. Несмотря на мороз, с исполинских обрывов низвергались вниз сверкающие водопады; диковинными змеями, свесившиеся с карнизов, застыли громадные сосульки.

Зима причудливо разукрасила сложенное странными зеленовато-черными породами ущелье, превратив его в сказочный эльфийский замок. Небо было голубым, ярко светило солнце, сверкал снег, сиял лед, журчала, борясь с холодом, в ледяных тоннелях быстрая темная вода…

«Как-то уж все слишком хорошо. Не может быть, чтобы никакой пакости не приключилось», — подумал Фолко.

Он даже не удивился, когда воздух вокруг него внезапно вспороли чьи-то длинные черные стрелы.

— Эге-гей! Налетай! Бей! — раздались хриплые и грубые голоса вокруг.

Срывая с плеча лук, хоббит поднял голову — вздымая облака серебристой снежной пыли, со склонов кубарем катились прямо на замерзший и ощетинившийся сталью отряд какие-то замотанные в мохнатые шкуры существа — высокие, с широченными плечами и совсем малорослые, хоббиту по плечо; мелькали стрелы и копья.

«О мощный Ауле, гурры вкупе с горными и пещерными троллями!» — отрешенно подумал хоббит, не имея времени пугаться.

Его руки уже делали свое дело — и снег на ближнем склоне окрасился темной кровью одного из нападавших.

Отон бесстрашно выехал было вперед, что-то крикнул — в грудь ему ударило тяжелое кривое копье, видно, самодельное — оно не пробило кольчугу, но сбросило предводителя на землю.

Бывалые дружинники Отона, однако, в первый момент растерялись. Все помнили приказ Капитана — уладить дело миром — и потому отбивались как-то вяло, а здоровенные тролли, добежав наконец до сбившихся в кучу противников, пустили в ход тяжелые дубины; гурры же задержались наверху, пуская множество стрел, хоть и с плохими наконечниками, но способные ударить чувствительно. Фолко быстро огляделся — оцепенение не овладело лишь им да двумя гномами; растерянность воинов Отона, похоже, взялись усугубить несколько старых гурров, стоявших на высоком каменном выступе, — они делали руками какие-то пассы и бросали в небольшой костерок какие-то коренья, вспыхивающие трескучим, дымным пламенем.

Стоило Фолко поднять на них глаза, как странная истома стала наваливаться и на него; отяжелели руки и веки, все поплыло перед глазами… Однако он еще мог бороться, и он стал бороться; откуда-то из глубин памяти всплыл Синий Цветок, тающие на ладони голубые лепестки — и отрезвляющая боль в руке смыла пелену с сознания, возвращая силы и решимость.

А тем временем бой оборачивался совсем плохо для отряда Отона. Огромные лапы троллей тащили воинов из седел, заламывали им руки, обезоруживали, вязали; кое-кто сопротивлялся, но их обступали со всех сторон, и спасения было ждать неоткуда; чары гурров, похоже, действовали — мечи в руках спутников хоббита поднимались все медленнее, будто во сне; правда, гномы держались — они успели зарубить уже трех троллей и сейчас добивали четвертого; убедившись, что с друзьями все в порядке, хоббит стал искать взглядом Отона — потому что, как и при встрече с Ночной Хозяйкой, иной надежды, кроме Талисмана, не оставалось. Фолко сразу понял это — и, увидев, как два громадных тролля волокут поваленного еще в самом начале Отона, хоббит, не мешкая, рванулся к нему.

Он не боялся — страх навалился на него только после, когда Фолко осознал, насколько близка была его гибель.

В горячке боя никто из троллей не обратил внимания на маленького хоббита; тот вырвал стрелу из колчана и привычно взял прицел. Древко до половины вошло в шею одного из тащивших Отона троллей, выставив наружу окровавленный наконечник; глухой рев, сиплый стон — и все кончено; второй тролль успел повернуться, вскинул дубину, но лишь для того, чтобы разделить участь своего сотоварища — не теряя ни секунды, Фолко прострелил ему горло.

— Талисман, Отон, Талисман! — затряс он за плечи своего Капитана.

Однако, лишившись сознания от удара, тот оставался недвижен и безгласен. Руки хоббита беспорядочно зашарили по тяжелому телу, пытаясь отыскать заветно-зловещее Кольцо; он страшно торопился, ежесекундно оглядываясь; и не напрасно, потому что отряд был близок к полному разгрому, больше медлить было нельзя, и Фолко взялся за лук. Р-раз! — и, нелепо раскинув руки, с высокого карниза полетел старый гурр-колдун; два! — и рухнул ничком в костер второй из гурров.

— Сюда! Ко мне! Здесь Капитан! — во весь голос завопил хоббит, обнажая меч.

Гурры били из лука, но кольчуга отразила стрелы. Тогда дружинники в свою очередь взялись за мечи. Для хоббита дело оборачивалось плохо — на помощь гуррам пришло пятеро троллей, но вовремя подоспела подмога. Пока гурры-чародеи наверху разводили новый костер, суетились и мельтешили, сила их заклятий ослабла, люди встряхнулись и отпор тотчас усилился. К хоббиту подскочили четверо ангмарцев и несколько орков; на время они отбросили нападавших, уложив трех троллей, но и сами потеряли двоих; однако драгоценные секунды были выиграны, и Фолко, застонав от напряжения, сумел-таки перевернуть неподъемное тело Отона, запустил руку глубоко под кольчугу и нашарил крошечный кожаный кошель на прочной цепочке. Пальцы рванули завязку — и Фолко выпрямился, держа в ладони тусклый золотой ободок.