Сибирская жуть - Александр Бушков

Ироническая история про то, как гадающую девицу стукнули по голому заду лопатой, вовсе не означает, что серьезных гаданий вообще не было и что несоблюдение «техники безопасности» при таких гаданиях не могло привести к серьезным последствиям.

Напомню, что гадание «на суженого» проводится в полночь, в баньке, с помощью системы зеркал, многократно отражающих пламя свечей. Образуется своего рода виртуальный светящийся коридор, и по этому коридору к девушке приближается некая фигура. Фигура приближается, ее лицо приобретает человеческие черты, и нужно эти черты запомнить: это облик суженого!

Девушка в бане в момент гадания должна быть одна, в полотняной рубашке, без верхней одежды и без нижнего белья, с распущенными волосами. Все украшения, тем более нательный крест, снимаются. Конечно же, в бане не должно быть ни икон, ни других священных предметов. При нарушении этих требований просто-напросто никто не пойдет по огненному коридору.

И еще: как только черты суженого уже можно рассмотреть, на зеркало нужно тут же накинуть платок. Иначе существо, приближающееся к девушке, может стать опасным. Черты его искажаются, приобретают звериные черты (особенно настаивают информаторы на том, что появляется свиной пятачок и рога вроде коровьих, только длиннее, зрачок становится вертикальным, а лицо покрывается шерстью); этот идущий может так сильно ударить гадающую девушку, что она теряет сознание.

Иногда информаторы настаивают на том, что гадать должны только невинные девушки. Если невинность потеряна по любви, или девица была изнасилована (то есть не виновата), или вышла замуж и обвенчалась в церкви, гадание будет ненастоящим, не получится.

Но так считают далеко не все. Попытки современных городских девиц гадать без соблюдения этих достаточно строгих правил кончаются попросту ничем – никто не появляется в огненном коридоре.

Но бывают и более печальные последствия. Достоверному примеру того, как плачевно может окончиться гадание в баньке, я оказался почти свидетелем. «Почти» потому, что видел ее уже наутро после происшествия. Лицо у нее страшно распухло, так что еле видны были глаза, и выражение глаз самое дикое. Девушка плохо понимала происходящее, еле узнавала мать и практически не узнавала других людей; она то истерически хохотала, то с ревом бросалась прочь от чего-то, видного только ей.

Нашли ее в бане после того, как ушедшая гадать девица вдруг заорала дурным голосом. Она уже была невменяема, свечи и зеркало валялись на полу, и хорошо, что не случился пожар.

Много позже девушка вполне пришла в себя и рассказала, что в последний момент решила не набрасывать платок на то, что полезло из зеркала, а перекрестить его. Она не могла вспомнить дальнейшего: не успела она перекрестить или крещение не оказало никакого воздействия. Во всяком случае, она вдруг почувствовала страшное зловоние, в котором сладковатый смрад трупа смешивался с запахом паленых волос, мокрой псины и еще чего-то кислого и мерзкого, услышала какое-то невнятное бормотание, и на нее наплыло какое-то получеловеческое, очень страшное лицо, на котором ее больше всего поразили горящие красным огнем глаза. В следующий момент она получила страшный удар по голове и потом еще несколько раз по лицу; при этом страшное лицо исчезло. А кричать она начала еще до того, как ее ударили первый раз.

Но во всем этом совсем нет какой-либо сибирской специфики. Так же гадают и спасаются от последствий гадания и в любой другой точке русского православного мира.

Точно так же нет и ничего особенно сибирского в вере в духов усадьбы – домового, кикимору, овинника. Не знаю, следует ли называть их духами или это все же существа, обладающие плотью, но, во всяком случае, верят в них все русские во всех местах необъятного русского мира. То, что в Сибири вера в духов усадьбы ослабела и многие люди уже не особенно четко понимают, кто такие овинник и домовой и чем кикимора отличается от домового, тоже нет ничего регионального. По всей России о духах, привидениях и нечистой силе городские специалисты давно уже знают много больше, чем сельское население. Ведь жители сел – давно уже не крестьяне, ведущие традиционный образ жизни, а точно такие же наемные работники, ведущие почти такой же образ жизни, что и жители больших городов. Ни в Сибири, ни в Европейской России не существует слоя, который нес бы в себе традиционные народные представления.

Сравнительно немного я знаю достоверных историй про таких традиционных персонажей фольклора, как кикимора, домовой и овинник.

Одна из таких историй рассказана мне про деревню Лысогорка, в Манском районе Красноярского края. В этой деревне был случай, когда овинник напал на местного крестьянина Якова Голубцова.

Это было сразу после войны, в 1945 или 1946 году. Напротив конторы колхоза находились подамбарники, в которых хранилось зерно. Заведующий складом собирался уехать на день или два и попросил вместо себя покараулить Якова Голубцова. Яков сидел в совершенно темном помещении; он должен был не спать всю ночь и караулить, чтобы никто не залез в склады. Прошла из клуба молодежь – значит, было около двенадцати часов ночи.

Вскоре после того, как прошла молодежь, стукнула входная дверь. Кто-то протопал по полу. Яков понял, что он не один, но никого не видел. Он громко спросил:

– Кто там?!

И в этот момент вместо ответа его вдруг схватили за левую руку! Кто-то маленький – Яков понял так, что не выше, чем ему по плечо, но очень сильный крепко держал его за руку между кистью и локтем и тащил на себя. Яков перехватил своей рукой руку того, и какое-то время они боролись, держась за руки крест-накрест, и каждый тянул на себя.

Потом Яков правой рукой распахнул дверь, ногой уперся в тело нечисти, оторвал его от себя и сильным пинком выкинул в дверь. А на дверь сразу навалился всем телом и побыстрее ее запер.

Больше его никто не беспокоил до утра, под утро он даже поспал. Утром его сменил заведующий складом, и Яков ушел домой. Я считаю эту историю достоверной потому, что несколько человек видели следы, оставленные на руке Якова Голубцова. Это были синяки округлой формы, числом пять, и находились они примерно там, где и оказались бы синяки, если бы Якова схватил за руку человек. Но только в середине каждого синяка была ранка-отверстие – здесь что-то прокололо кожу, словно у существа, схватившего Якова, когти находились не выше подушечек пальцев, а на самих подушечках. Впрочем, это могли быть не когти, а крючки, похожие на те, которые находятся на присосках у осьминогов и кальмаров.

Эти странные следы видели сыновья Якова, а двое из них живы до сих пор, и показания их (в том числе и описание следов) полностью совпадают.