Командир Марсо - Жан Лаффит

— Я, разумеется, согласен с решением партии.

— Но ты как будто от него не в восторге?

— Я боюсь, что это вызовет осложнения с военным комитетом.

— Безусловно, — вмешался Гарнье, — но не такие, чтобы их нельзя было преодолеть. Товарищи в департаментском военном комитете поймут необходимость этой меры… Тебя, как военного, легче будет заменить, чем, например, комиссара по кадрам Пайрена, который ведет главным образом политическую работу… Скорее всего будут противиться этому в междепартаментском военном комитете. Снова начнутся разговоры о вмешательстве партии во внутренние дела Ф.Т.П…

— На этот случай, — сказал Фуркад, — у меня найдутся соответствующие доводы, чтобы их убедить. И если потребуется, можно будет поставить вопрос перед более высокими инстанциями — переговорить с товарищами из Национального военного комитета Ф.Т.П… У некоторых наших военных, по-видимому, существует тенденция мнить себя великими военачальниками и забывать при этом, что именно партия сделала их такими, как они есть… Впрочем, уже везде понемногу происходит объединение в Ф.Ф.И…

— Да, — подтвердил Гарнье, — сейчас мне все время приходится встречаться с руководителями «Тайной армии» и некоторыми другими по поводу слияния штабов в нашем департаменте.

— Кстати, — вспомнил Марсо, — ты знаешь о предложении, сделанном мне Сирано?

— Да. Тебе, конечно, понятна цель его демарша?

— Догадываюсь, — ответил Марсо. — По-настоящему Сирано следовало обратиться к тебе, ведь ты департаментский комиссар по кадрам. Но он отлично знал, что, по своему положению, ты связан непосредственно с партийным руководством, точнее — с Гастоном. Поэтому он и решил, что, обратившись ко мне, легче добьется результата. В его представлении я военный, а не политический работник…

— Я не уверен в правильности твоей последней догадки, — возразил Гарнье, — он, мне кажется, достаточно осведомлен в отношении тебя… Я вполне согласен с тобой, что они не любят разговаривать с коммунистами, как с таковыми. Но в его демарше скрыты и другие намерения. Прежде всего, я думаю, здесь — попытка ослабить представительство Ф.Т.П. внутри Ф.Ф.И., так как если бы ты принял его предложение, то представлял бы только свой сектор, то есть часть департамента. С другой стороны, твое согласие, даже при наличии оговорок, могло бы быть истолковано как признак намечающегося разлада внутри Ф.Т.П., а также между Ф.Т.П. и партией.

— Все они одинаковы, — сказал Фуркад. — Учитывая приобретенное нами влияние, они охотно соглашаются признать Ф.Т.П., признают даже, что Ф.Т.П. является военной организацией Национального фронта, но не желают иметь ничего общего с партией. Тем не менее факты говорят за то, что именно наша партия располагает, и уже давно, наиболее крупными организованными силами внутри страны как в политическом плане, так и в военном.

— Это их пугает, — заметил Гарнье.

— Только в нашем секторе в отрядах Ф.Т.П. свыше трех тысяч человек, — заявил Марсо.

— Скажи откровенно, — спросил Фуркад, обращаясь к Марсо, — тебе жаль расстаться с ними?

— Не без того.

— Вполне естественно, но, поверь мне, ты не утратишь ни своих прав, ни званий… К тому же тебе и в новом твоем положении придется войти в состав штаба Ф.Ф.И… Только твоей главной задачей будет теперь работа по политическому руководству департаментской организацией партии. Ведь это целый департамент… Ты, надеюсь, не намерен опускать рук?

— Наоборот…

— И потом, могу тебе теперь сказать: именно партия потребовала, чтобы тебя направили в Дордонь и перестали, наконец, перебрасывать с места на место — в Нормандию, в Вогезы, в Савойю и не знаю еще куда. Я не хочу сказать, что все, что тебе поручали до сих пор, было бесполезной тратой времени, но ты уже был раньше секретарем департаментского комитета и, по нашему мнению, тебя можно было бы использовать на более ответственной партийной работе. Руководство партии имело в виду твою кандидатуру на место Гастона даже в том случае, если бы он не был арестован. Это вовсе не значит, что Гастон не справлялся с работой. Но он шахтер из Па-де-Кале, и нам казалось более правильным послать его теперь на работу в свой район. К сожалению, он арестован. Это дает мне право назначить тебя на его место, не ожидая санкции Парижа…

Они еще долго обсуждали новые задачи, стоящие теперь перед Марсо… говорили об изменениях и назначениях, связанных с его уходом из сектора… Пайрен в качестве комиссара по кадрам, то есть политического руководителя, и Констан как комиссар по материальному обеспечению должны, конечно, остаться на своих местах в штабе сектора. Надо только решить вопрос о комиссаре по оперативной части, то есть о замещении должности Марсо. Приходится выбирать между Роланом и Поравалем. Ролан — преданный партии коммунист, исключительно отважный человек, но отличается вспыльчивым характером и неуживчивой натурой, и это мешает ему руководить крупными военными силами. Пораваль тоже по-своему смел. Хотя он и не коммунист, и даже далек от этого, но безусловно честный человек. У него значительно большие способности к руководству, чем у Ролана. Однако в его тактических приемах есть еще следы пребывания в «Тайной армии», тогда как Ролан блестяще усвоил тактику партизанской борьбы…

Было решено вновь обсудить этот вопрос в департаментском военном комитете и разрешить его как можно скорее. Кроме того, надо было дать Марсо время подготовиться к новым обязанностям и закончить все дела, связанные со старой должностью…

— Есть одно дело, которое следовало бы, мне кажется, выполнить до твоего отъезда, — сказал Фуркад.

— Какое?

— Освобождение заключенных. Наши друзья из Парижа все время настаивают на внеочередном решении этого вопроса. Это срочное, очень срочное дело… Вчера мы узнали, что немцы намерены спешно эвакуировать всех политических заключенных Бержерака в концлагерь в Суже…

— Позавчера я получил приказ военного комитета…

— Ну и как?

— Если все прошло хорошо, — ответил, взглянув на часы, Марсо, — то в данный момент все они, включая Роз Франс, должны быть уже на свободе.

— Ах ты плут этакий! — воскликнул Гарнье. — Что же ты раньше не сказал? Это надо вспрыснуть!

— Только не сейчас… Слишком горькое будет разочарование, если дело провалилось. Дождемся подтверждения.

— А когда ты его получишь?

— Думаю сразу же, как вернусь на КП.

— В таком случае, — сказал Фуркад, — мы не будем больше тебя здесь задерживать. Ты сразу же пришли связного… И подготовьте очередное громовое коммюнике: «Сегодня, 31 июля…»

Вернувшись на свой КП, Марсо никак не может заставить себя лечь спать. Он все еще под сильным впечатлением недавней беседы с Фуркадом и Гарнье, но особенно волнует его ожидание вестей об освобождении заключенных, об освобождении Роз… Его тревожит, что связной запаздывает. По намеченному плану тот должен был прибыть около половины четвертого, самое позднее — в четыре часа. А сейчас уже десять минут пятого. Правда, опоздание возможно и вполне объяснимо… В силу непредвиденных обстоятельств время операции могло быть перенесено. В этом случае следует, пожалуй, подождать еще. Но как мучительно тянется время! Уже рассвело, вся природа просыпается, разбуженная птичьими трелями.