Святослав. Хазария - Валентин Гнатюк

Дозор продвигался по заросшей кугой да камышами узкой тропе, ловя каждый звук, каждый птичий крик. Вдруг ехавший первым следопыт поднял шуйцу. То был знак всем замереть. Никто из дозорных не сдвинулся с места и не проронил ни звука, каждый слушал тишину. Потом так же беззвучно следопыт сполз с седла и исчез в зарослях. Вернувшись, вполголоса доложил:

– Там, – он махнул рукой, – крепость небольшая, но добре укреплённая, стены прочные, каменные, ворота медью окованы. Вои, в ней находящиеся, о нас ничего не ведают.

– Откуда знаешь, что о нас не ведают? – недоверчиво вопросил десятник.

– Потому что ворота открыты, стража лясы точит да насмехается над бедолагой, что перед самыми воротами с поломанным возом стал, а воз под завязку загружен, ни вперёд, ни назад сдвинуться не может.

– Немедля сообщи Издебе! – приказал десятник одному из дружинников. – Скажи, коли сотня воев подоспеет борзо, так мы бы влетели внутрь, бой завязали, да и захватили крепостицу!

Посыльный тут же умчался, а дозор с великой осторожностью перебрался поближе к крепости.

– Чеслав и Куделя, за воротами глядите в оба, как наши подоспеют, охоронцев снимите, – шёпотом приказал десятник, – а мы вокруг обойдём твердыню.

Дозор тут же проворно скрылся в зарослях.

– В самом деле, надоест им над возницей потешаться, и закроют ворота, тогда, чтоб пустили, стучаться придётся, – прошептал один из дозорных. Наблюдая за охоронцами у ворот, подольцы решили, что вои, охраняющие крепость, – наёмники, обленившиеся от тихой и сытной жизни в глухом месте. Через некоторое время вернулся десятник.

– Порядок, запасные ворота и калитки под нашим прицелом на случай, если кто из крепости вздумает бежать, как сеча начнётся.

– Худо, десятник, – прошептал Чеслав, – эти лодыри таки выслали подмогу огнищанам, приподняли воз и колесо поставили, сейчас колымага скроется за воротами, и их закроют.

– Может, охорону, пока врата не закрыли, стрелами поразить? – в раздумье проговорил десятник и тут же возразил сам себе: – Не годится, другие вмиг набегут.

Один из дозорных вдруг стал снимать пояс с ножнами, а потом и стаскивать кольчугу.

– Чего удумал, Куделя? – вскинул бровь десятник.

– А то, что отвлечь их надобно, наши вот-вот подоспеть должны, – проверив засапожный нож и засунув за пояс сзади кистень, ответил воин.

– Добро, Чеслав, давай вдвоём с Куделей, а я, в случае чего, стрелами подмогну, – тихо приказал десятник.

Едва огнищанский воз покатился в ворота, как на дороге показались два всадника. Четверо охоронцев встретили их у ещё открытых ворот.

– Мы купцы, с товаром идём в Фанагорию, да тут беда приключилась, хозяин наш занедужил, товар схоронить надобно, а в град ворочаться не хотелось бы, – заговорил просительно Чеслав, слезая с коня. – Славянскую речь тут разумеет кто? – спросил громче, видя, что охоронцы молчат.

Дородный, с двойным подбородком и хитрым прищуром глаз пышноусый охоронец, по всему старший, важно изрёк по-славянски, немного гортанно коверкая слова:

– Слюшай, тут тэбэ нэ постоялый двор, да… ходи лес, там своя товар оставляй… – Он помолчал, потом о чём-то переговорил с остальными на своём языке и спросил: – Какая товар и скока многа?

– Товар у нас простой – мёд, воск да меха, – отвечал Чеслав, – всего четыре воза.

– Мы же заплатим, не просто так, – включился в разговор Куделя.

Охоронцы снова о чём-то заговорили промеж собой, энергично размахивая руками. Подольцы, переминаясь с ноги на ногу, стали так, чтобы видеть и охоронцев, и дорогу и не закрывать обзор десятнику, затаившемуся в зарослях.

– Скока купец платить за четыре воз? – спросил усатый, снова хитро прищурившись на Куделю. В сей момент все услышали конский топот, и из-за поворота дороги потекли всадники.

– Ну вот и сторговались, – крякнул дозорный, доставая усатого, озадаченно уставившегося на приближающихся русов, кистенём промеж лопаток.

Осанистый охоронец кулём рухнул на месте, а Куделя с Чеславом ринулись на трёх оставшихся стражников. Двое упали, сражённые ножами дозорных, а третий кинулся к воротам с громким воплем, но тут же меткая стрела десятника оборвала крик вместе с жизнью несчастного наёмника. Несколько человек выскочили из ворот, но двое, не добежав до русов, упали, сражённые стрелами десятника, а остальные, узрев трупы товарищей и несущихся к воротам во весь опор русов, кинулись назад в крепость. Куделя с Чеславом, сжимая в руках мечи поверженных охоронцев, стали у ворот, чтобы не дать защитникам крепости затворить их.

– Теперь молись Перуну, брат Чеслав, чтобы это оказалась наша сотня, где мы каждому ведомы, а никакая другая, иначе в горячке порубят! – закричал Куделя, взмахами рук приветствуя приближающихся киян.

Вихрем влетели в широко отворённые врата ярые подольцы, сокрушая редких воев, пытавшихся сопротивляться. Большинство немногочисленных защитников крепости попросту сдались русам, те же немногие, кто пытался уйти через запасные ворота и калитку, были убиты либо пленены засевшими там дозорными.

Вскоре в крепость прибыл и сам темник Издеба. Довольный быстрой победой, он обошёл твердыню, осмотрел её и остался весьма доволен и самим каменным сооружением, и количеством воинских припасов, что в нём находились. В крепости оказался табун лошадей, много копен сена, ямы, заполненные ячневым зерном, вино, тук, вяленое мясо и мёд-самотёк – всего там было вдоволь. А ещё стрелы, копья, щиты, шеломы, кольчуги византийские и кувшины разные, наполненные чёрной как дёготь нефтью, той самой, из которой греки свой знаменитый огонь делают. Посредине крепости прямо из-под земли бил чистый родник.

– Гляди-ка, – изумился Издеба, – здесь можно спокойно держать любую осаду хоть целое лето. Вот, братья-тысяцкие, куда кинется правитель тьмутороканьский, как только из града его выкурят, тут самое место, где его ждать надобно! – воскликнул он радостно. – Сколько ж воев потеряли? – спросил темник.

– Ни единого! – прозвучал краткий ответ. – Наши дозорные ворота захватили, а мы тут же и ворвались.

– Молодцы твои дозорные, эх молодцы! – довольно крякнул старый темник. – Сам князя просить буду, чтоб отметил столь доблестных воев.

Издеба взошёл на башню, полюбовался открывшейся красотой, а потом снова заговорил, будто думал вслух:

– Надо, чтоб ни одна живая душа в граде не ведала, что крепость наша. Ни один из её защитников в Тьмуторокань попасть не должен, – повернувшись к сотнику, рубанул ребром длани Издеба. – Подземелья тут, гляжу, обширные, пленников там закрой, после решим, что с ними делать. Теперь к князю с доброй вестью гонца отправь немедля. Пущай речёт князю, что Индра-Перун послал нам дар лёгкий, – при взятии крепости не потеряли ни единого воина, – всех беглецов переняли, уничтожили либо взяли в полон, чтобы никто не донёс в Тьмуторокань, что случилось у них в тылу.

И помчался гонец от Издебы к князю с доброй вестью. И весьма радовался Святослав, назвав Издебу великим темником.

Сам же Святослав перехватил гонцов, которые признались, что посланы тьмутороканьским воеводой в Фанагорию к греческим стратигосам с просьбой о помощи. Чтобы те прислали железных латников и подняли на мечи русскую конницу. Ежели через три дня греческие латники не прибудут, то тьмутороканьские защитники отойдут в крепость и будут дожидаться там.

Святослав велел созвать темников на воинский совет.

Мечислав, начальник Заднепровского Десного Крыла, оставив тьму на боярина Клинца, поскакал к князю. Также Инар и Збигнев с Притыкой, оставив за себя военачальников, прибыли на совет. А Издеба из крепости послал тысяцкого Лесину.

Когда все собрались, князь сказал:

– Как вы знаете, каждый день ко мне гонцы скачут с разных концов – с Еи-реки, от Танаиса, с Малого Донца и Великого Дона, от Белой Вежи, где я Посады поставил, – и докладывают, где что делается. Так вот, друзья, нынче получил я весть, что за Волгой собралась великая рать булангарская, исполчилась, измечилась и готова к войне. Посему должны мы борзо покончить с Тьмутороканью и идти на Волгу. Ибо если не сыщем скорой победы, все наши прежние труды будут напрасными. А волжские булгары посильней будут, нежели яссы. Ейская тысяча по моему велению уже пошла к Переволоку, чтоб следить за булгарами.

– Наказ разумеем, княже, – отвечали темники, – борзо пойдём на Тьмуторокань!

– Да поможет нам Перун и пращуры славные! А иной помощи не имеем. Помните, за нами – Киев!

Вернулись темники к своим тьмам, передали наказ: покончить с Тьмутороканью в два дня!

Святослав отправил в град посыльных сказать Тьмутороканьскому воеводе, что если он не выйдет, как честной воин, в поле сражаться, то весь град будет сожжён и уничтожен до последнего человека, подобно Саркелу.