Черное. Белое - Ирина Завалишина

– Никогда так не говори! – с яростью прошипел Марк, вцепившись в руль машины. Мне казалось, что руль сейчас треснет. – Ты никогда – слышишь, никогда! – не отправишься в Ад без меня!

– Но и на Земле я без тебя не останусь.

Марк продолжал сжимать руль – он словно сдерживался от каких-то слов или действий, словно колебался, решая, что ему делать дальше. Я почти перестала дышать, смотря за тем, как Марк борется со своей яростью. Сердце выбивало медленный ритм – оно почти остановилось, готовясь среагировать на любые действия Марка.

Черные глаза метали молнии, в глубине зрачков загорелся красный цвет. Я была уверена, что если Марк не сломает руль, то выкинет что-нибудь другое.

Совершенно неожиданно для меня он молча нажал педаль газа и медленно поехал в сторону моего дома.

Я боялась произнести даже слово, чтобы не вызвать в нем новый приступ ярости. Марк никогда не был так сосредоточен на дороге, как сейчас: он смотрел вперед, не отрывая взгляда, как какой-то новичок, никогда прежде не водивший машину. Глаза были прищурены.

Мы доехали до дома в полном молчании, и только тогда я осмелилась спросить у него, как мне вести себя с мамой.

– Как обычно. – Он пожал плечами. Создавалось впечатление, что Марк не слышал меня, мысленно находясь где-то в другом месте. – Этот вечер – последний, который ты проведешь вместе с мамой. Но она не знает об этом, так что постарайся скрыть свои эмоции. Я оставлю тебя: вам нужно побыть вдвоем.

– Ты оставишь меня? – не веря своим ушам, переспросила я.

– Конечно, Вика, – все так же отвлеченно говорил Марк; голос его звучал сухо, тем самым заставляя меня волноваться еще больше. – Тебе необходимо побыть с ней вдвоем.

– Но… как… – растерянно бормотала я. – Как мы объясним ей…

– Это – моя забота. Когда я приду утром, тогда и побеспокоимся об этом. А пока… у тебя есть одна ночь.

В голову закрадывались самые страшные мысли: а что, если Ева… Или Ренольд… Вдруг кто-нибудь из них сорвет наши планы… К тому же, Марк… Вдруг он изменит свое решение?

– Виктория, пойдем! – Марк пытался заставить меня выйти из машины. – Все будет хорошо. Я обещаю тебе.

В его глазах я пыталась увидеть лишь одно: уверенность в благополучном исходе событий. Но почему-то видела лишь пустой, задумчивый взгляд.

Мой ангел нетерпеливо протянул мне руку, поторапливая.

– Останься! – попросила я. – Пожалуйста, останься.

– Я и так слишком много отнимаю у тебя. Пусть у тебя будет хотя бы последний вечер, который ты проведешь с родным человеком. – Он сжал мою ладонь.

– Обещаю тебе, что на этот раз ничего не случится. На этот раз никакие ангелы не помешают нам. Я буду рядом. Я всю ночь проведу здесь, рядом с твоим домом.

– Обещай, что придешь завтра!

– Конечно.

– Где ты проведешь ночь? Скажи мне, где ты будешь?

– Я не вернусь домой, а буду здесь. Если ты выйдешь на балкон и позовешь меня – я приду. Но я хочу, чтобы в последний вечер ты ни на что не отвлекалась.

Мама с такой радостью встретила нас, что мне стало еще тяжелее. Мне стоило огромных усилий не броситься в ее объятия, не прикоснуться к ее коже, не потрогать ее волосы, тем самым вызвав ненужные догадки и тревогу.

Марк зашел вместе со мной и, перед тем, как уйти, мы на несколько минут остались с ним в комнате, и тогда он поцеловал меня.

Он целовал с такой страстью, что рушились все мыслимые и немыслимые границы между нами. Он снова был моим, больше не летал мыслями где-то далеко, в неизведанном мне мире, ибо тот, кто мыслями находится в другом месте, никогда не сможет так целовать. В кольце его сильных рук я была бесконечно счастлива.

Больше не боясь уколоться о взгляд холодных глаз, я посмотрела на него.

Именно этого я ждала, именно это и было мне нужно – взгляд, растворявшийся во мне. Глаза моего ангелы сверкали диким, животным блеском – но видели только меня. Сейчас я смогу его отпустить. Я точно знаю, что завтра утром он придет.

– Постарайся сделать так, чтобы твоя мама ни о чем не догадалась, – напомнил он мне. – Тогда в твоей памяти не останется тягостных минут прощания.

– Я смогу, Марк. – Кивнула я. – Теперь я справлюсь.

В эту ночь я не буду мучиться долгим ожиданием наступления утра. В эту ночь у меня будет слишком много дел, которые нужно переделать, слишком много мыслей, которые нужно передумать.

Я смогла отпустить Марка, но только когда убедилась в том, что наше расставание продлится всего лишь несколько часов. Не знаю, о чем он думал тогда, в машине, и почему у него был такой отрешенный от действительности взгляд, но эти мысли покинули его. Марк не оставит меня хотя бы потому, что сейчас существовала угроза возвращения Ренольда или Евы.

Ее имя еще несколько минут тому назад причиняло нестерпимую боль, а уже сейчас я могла спокойно думать о ней. Не бежать от этих мыслей, спасая свое изнемогающее сердце, а думать, как о чем-то прошедшем. Она больше не сможет изменить нашу жизнь. Вся боль, которую она причинила мне, таяла в руках Марка, точно мороженое, утекала сквозь пальцы.

Я могла бы посмеяться над ней. Это странное желание – но я хочу посмотреть на нее и громко рассмеяться в лицо.

Марк ушел, и тогда меня отпустили все мысли о Еве, о Ренольде, о завтрашнем дне. Мною завладело то чувство, которое я должна испытывать сейчас – горечь расставания.

И вот я уже стою на пороге, не решаясь войти в комнату, где мама смотрит телевизор, не подозревая о том, на что решилась ее дочь.

«Что сказать? – лихорадочно думала я. – Что сделать?»

Учащенное биение сердца нервировало еще больше.

Понимая, что теряю драгоценное время, я шагнула в комнату.

– Посиди со мной, – предложила мама, придя мне на помощь. – На это у тебя никогда не хватает времени.

Я устроилась с ней рядом на диване, и она обняла меня. Через полчаса мы уже смотрели какой-то фильм, в суть которого я даже не пыталась вникнуть.

Я дышала, но никак не могла надышаться маминым запахом. Я запоминала каждое мгновение, каждое слово, которое она произносила.

После фильма мы проголодались и решили что-нибудь приготовить. Во время готовки мы измазали друг друга мукой, точно дети, дорвавшиеся до любимой игрушки.

Мы даже сделали несколько фотографий, запечатлев на память счастливые лица в белой муке.

Мы обсуждали все на свете, шутили, вспоминали прошлое.

И я не могла бы провести этот вечер лучше. Я не могла бы найти лучшего способа попрощаться с мамой.

Она ничего не заметила – не видела моего взгляда, когда я внимательно смотрела на нее, стараясь запомнить каждую черточку лица, не видела, как мои ресницы вздрагивали от подступающих слез. Мама не заметила этого, потому что всякий раз, как она смотрела на меня, я опускала глаза. Я боялась, что взгляд выдаст меня.

Любимый был прав – незачем примешивать к памяти сцены расставания. Может быть, именно поэтому я пережила сегодняшний вечер гораздо легче, чем предполагала.

Лишь один раз я осмелилась заглянуть в ее глаза. Они светились радостью, а жизненный блеск придавал взгляду детскую игривость. Моя мама всегда будет похожа на ребенка. Именно такой я запомню ее: счастливой и успешной женщиной. Я знаю, что у нее все будет хорошо: такие, как она, всегда выходят победителями.

Был уже поздний вечер, когда мама решила лечь спать. Мне так хотелось задержать ее, но я понимала, что это не может длиться бесконечно.

Завтра утром, когда я проснусь, мама уже уйдет на работу. Я не буду вставать, чтобы проводить ее – это выше моих сил.

Проходили последние минуты, когда я могла с ней поговорить.

– Спокойной ночи, мамочка.

– Спокойной ночи.

Такой мелодичный, мягкий, такой родной голос… Я навечно сохраню его в памяти.

А сейчас мне нужно подумать еще и о других. В последний раз услышать Аню, Кристину, Андрея…

Я долго смотрела на телефон, сначала решая, кому позвонить, а потом, обдумывая, что именно сказать. Прошло несколько долгих, мучительных минут, прежде чем я подняла трубку.

После всех сделанных звонков я была полностью истощена. Никто из друзей не заметил ни тени подвоха – неужели я так хорошо развила свои актерские способности, что с такой легкостью обманываю людей?

Мне вдруг нестерпимо захотелось выпить кофе. Хотя я знала, что после этого не смогу уснуть, я выпила целую кружку, и сразу почувствовала себя лучше.

Марк предупреждал меня, чтобы я ничего не брала с собой, но я все же взяла с полки его фотографию – ту самую фотографию, которую сделала так давно. Просмотрев фотоальбом, я выбрала еще одну: мама, счастливо улыбаясь, каталась на качелях где-то в Египте. Ее я тоже возьму с собой.

Просмотр фотографий вызвал во мне эмоции, от которых я пыталась избавиться, и поэтому я решила не искушать судьбу и убрала альбом как можно дальше.

Я устала… Я очень устала, хотя не делала ничего такого, что могло бы истощить мои физические силы. Приняв душ, я направилась в спальню.

Мама уже спала. Боль снова сжала сердце, и я стиснула зубы, чтобы пережить внезапный укол горечи.