Глубже - Родерик Гордон

Но Ребекка ни разу не сомкнула глаз, даже не задремала. Прислонившись к стене, она сидела, аккуратно скрестив руки на коленях, словно погруженная в глубокую медитацию. Что-то в ее позе приводило в замешательство.

Обменяться парой фраз с ней Саре удалось, лишь когда поезд стал замедлять ход до самого малого, а потом и вовсе остановился.

Ребекка словно резко очнулась от странного оцепенения, неожиданно склонилась вперед и заговорила с Сарой.

— Штормовые ворота, — только и сказала она, после чего взяла газеты из сумки и принялась их пролистывать.

Сара кивнула, ничего не ответив, так как в этот самый момент откуда-то донесся скрежет. Патрульные встрепенулись, один из них раздал пассажирам консервные банки с полосками вяленого мяса и побитые белые эмалированные кружки с водой. Сара, поблагодарив, взяла свою порцию, и они молча принялись за еду, а поезд тронулся снова. Едва успев отъехать, он вновь остановился с резким толчком, и ворота за ним с лязгом захлопнулись.

Ребекка внимательно изучала газету.

— О чем это? — поинтересовалась Сара, скосив глаза на заголовок, гласящий «ПАНДЕМИЯ: ОФИЦИАЛЬНАЯ ВЕРСИЯ». — Это свежие газеты?

— Да. Достала их сегодня утром, когда была в Верхоземье.

Ребекка бросила взгляд вверх, складывая газету.

— Вот глупая! Все время забываю, ты же знаешь Лондон. Я купила их рядом с Сент-Эдмундсом — знакомо, наверно?

— Это больница… в Хэмпстеде, — подтвердила Сара.

— Да, та самая, — сказала Ребекка. — И бог мой, ты бы видела, какая там неразбериха перед приемным отделением «Скорой», полный кавардак — очереди тянутся на целую милю.

Она театрально тряхнула головой, замолчала и улыбнулась, как довольная кошка, которая только что скушала миску самых нежных сливок.

— Правда? — откликнулась Сара.

Ребекка фыркнула:

— Вся жизнь в городе замерла.

Сара искоса наблюдала, как Ребекка вновь развернула газету и принялась читать.

«Но этого не может быть!»

Ребекка утром была в здании Гарнизона, готовилась к путешествию на поезде. Сара мельком видела ее, слышала голос, доносившийся по коридорам, — девушка не могла уйти из здания больше чем на час, при любом раскладе. Ей бы никак не хватило времени добраться до Хайфилда и обратно, не говоря уж о Хэмпстеде. Скорее всего, Ребекка лжет. Но зачем? Разыгрывает, чтобы посмотреть на реакцию? Или хочет показать свой авторитет, свою власть над ней? Сара была так озадачена всем этим, что больше не стала расспрашивать о новостях.

Поездка подходила к концу, когда Ребекка отложила газеты и, сделав последний глоток из чашки, наклонилась и вытащила из-под скамейки длинный сверток, обмотанный мешковиной. Она протянула его Саре, та взяла и, развернув, увидела, что это одна из длинных винтовок патрульных в комплекте со световым прицелом. Как-то в Гарнизоне ей доводилось брать в руки похожее оружие, когда солдат-стигиец, весь израненный в сражениях, инструктировал ее, как им пользоваться.

Сара вопросительно посмотрела на Ребекку. Не дождавшись никакой реакции, наклонилась к девушке.

— Это мне? Правда? — спросила она.

Сдержанно улыбнувшись в ответ, Ребекка медленно кивнула.

Зная, что не стоит снимать кожаные чехлы с обоих концов короткого медного прицела, поскольку случайный луч света может сжечь элемент внутри, Сара подняла оружие к плечу. Попробовав его на вес, она направила ствол в пустой конец вагона. Винтовка была тяжела, но женщина могла справиться с ней без проблем.

Сара чуть не замурлыкала от удовольствия. Этот подарок был знаком доверия со стороны Ребекки, хотя неправдоподобное утверждение насчет поездки в Хэмпстед сегодня утром все еще немного беспокоило Сару. Она постаралась убедить себя, что Ребекка, должно быть, перепутала дни и имела в виду другое утро. Лучше выкинуть это из головы и сосредоточиться на своем деле.

Сара провела пальцами по матовому стволу. Ее снабдили оружием с единственной целью. Теперь у нее есть нужные инструменты, и она готова на все, чтобы отомстить за смерть Тэма. Это ее долг перед ним и мамой.

Поезд продолжал набирать темп, Сара же провела остаток поездки, не выпуская ружье из рук, иногда вскидывая его, проверяя затвор, оттягивая чувствительный спусковой крючок на пружине и вхолостую спуская его, а порой просто клала его на колени.

Глава 28

Дрейк вывел мальчиков на обход на Великую Равнину, и все пошли вдоль той линии, которую он называл «периметром», где, по его словам, патрульных меньше всего.

Это был знаменательный день, поскольку Кэл впервые после того, как Уилл с Честером несколько недель назад принесли его, метавшегося в бреду, на базу, проплыл через «пруд» и выбрался на огромную территорию Великой Равнины. Дрейк очень вовремя решил позволить ему уходить с базы. Кэл полностью оправился и был готов сменить обстановку. В замкнутом пространстве он уже чуть с ума не сходил. И хотя мальчик еще немного хромал, чувствительность в ноге восстановилась почти полностью и он рвался идти дальше.

Миновав «пруд», они с Дрейком и Эллиот отправились в путь, и Уилл с восторгом почувствовал, что они впервые выступили единой группой. Спустя несколько часов нелегкого продвижения во главе с Эллиот Дрейк предложил ненадолго уйти с равнины в лавовую трубу. А перед этим — немного перекусить и выслушать краткий инструктаж. Стоя в тусклом свете во впадине в земле, он раздал провизию, после чего все устроились подкрепиться.

Уилл не удивился, увидев, что Честер с Эллиот уселись рядом и о чем-то секретничали. Даже пили воду из одной фляжки. Приподнятое настроение Уилла как-то померкло, и он вновь почувствовал себя изгоем. Это настолько выбило мальчика из колеи, что у него даже аппетит пропал.

Уиллу захотелось в туалет, и он в порыве раздражения вскочил на ноги и, шаркая по земле, отошел в сторону. Он даже повеселел от того, что на время, нужное для отправления естественных нужд, избавлен от созерцания умиротворенной беседы Честера и Эллиот тет-а-тет. Отойдя, мальчик бросил взгляд через плечо на остальных, сидевших вокруг фонаря. Даже Дрейк с Кэлом увлеклись обсуждением чего-то настолько, что не заметили, что он делает.

Уилл не собирался уходить далеко, но, погруженный в свои мысли, просто шел себе куда глаза глядят. Все яснее становилось, что он остался в стороне от остальных, потому что у него была конкретная цель, долг. Все — и Дрейк, и Эллиот, и Честер с Кэлом, — казалось, не думали ни о чем, кроме выживания, каждодневных забот, будто не представляли никакой иной участи, кроме как вести примитивное существование в этом проклятом месте.