Глубже - Родерик Гордон

Он вздохнул.

— Это было так не похоже на сырость, и жару, и камни, которые здесь вокруг. Во сне все было легко… а луг такой реальный… Даже запах травы чувствовался. Это было…

Он, наслаждаясь остатками тающих образов и ощущений, умолк. До него вдруг дошло, что он говорил какое-то время, не слыша ни ответов, ни звуков из угла Честера, и приподнял голову.

— Честер? — тихо позвал он.

Закутавшись в одеяло, тот уже отвернулся к стене и заснул.

Уилл медленно, безропотно выдохнул и закрыл глаза, намереваясь вернуться в свой сон, но понимая, что ничего похожего уже не приснится.

Глава 27

С невообразимым стуком Вагонетный поезд кренился и раскачивался из стороны в сторону так сильно, что Саре казалось — он вот-вот сойдет с рельсов. Крепко вцепившись в сиденье, она бросила встревоженный взгляд на Ребекку, которая выглядела совершенно невозмутимой. Девочка словно бы пребывала в трансе, на лице у нее было написано абсолютное спокойствие, а глаза широко открыты, но взгляд устремлен в никуда.

Потом поезд вошел в прежний гипнотический ритм. Сара вздохнула свободнее, оглядев пространство караульного вагона. Еще раз позволив взгляду поблуждать там, где сидели патрульные, она быстро отвела глаза, не желая, чтобы они заметили ее интерес.

Ей пришлось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что все это происходит на самом деле: не только то, что она сидела плечом к плечу с четырьмя патрульными-стигийцами, но и то, что они действительно настоящие патрульные, члены «Отряда Хобба», как их именовали в некоторых кругах.

Когда она была маленькой, отец рассказывал ей страшные сказки об этих солдатах, как они любили есть колонистов живьем, а если девочка не слушалась и не шла сразу спать, то пугал тем, что на рассвете придут эти каннибалы. По словам отца, они прячутся у кроваток непослушных детей, а если высунуть из-под одеяла ножку, то отгрызут ее до лодыжки. Он говорил, они питают особую слабость к юной плоти. После таких рассказов Сара совсем не могла заснуть.

Став немного старше, она узнала от Тэма, что эти таинственные люди действительно существуют. Конечно, в Колонии каждый знал о Дивизии — армии, которая патрулировала границы Квартала и Вечного города, районов, залегающих близко к поверхности, где у колонистов был хоть какой-то шанс выбраться наверх.

Но патрульные — это совсем другое дело, они редко появлялись на улицах, если вообще там бывали. В результате колонисты окружили мифами и их самих, и их мастерство в бою. Некоторые из наиболее жутких баек, которые рассказывал Тэм, были правдой: у него была проверенная информация о том, что те сожрали ссыльного колониста, когда у них кончились съестные припасы. Тэм еще говорил, что «Хобб» — одно из имен дьявола, очень меткое, как он считает, для этих демонических воинов.

Кроме этой и многих других, явно выдуманных историй, которыми шепотом обменивались за закрытыми дверями, о патрульных было практически ничего не известно. Знали только, что их привлекали к секретным операциям на поверхности, да и это могло быть домыслом. Что касается Глубоких Пещер, поговаривали, что там они тренируются выживать длительное время без всякой помощи. А теперь, когда Сара узнала их поближе, она убедилась, что они обладали самой устрашающей внешностью, а в серых, мутных, как у мертвых рыб, глазах стоял вечный холод.

В большом, но довольно простом вагоне было достаточно места, он передвигался на такой же ходовой части, как и у грузовых платформ. Его бока и крыша были обшиты деревянными планками, которые по дороге так часто обдавало жаром и потоками воды, что вагон совсем покоробился. Между планками зияли широкие щели, пропуская внутрь дым и стремительный ветер, пока поезд мчался вперед, отчего поездка для Сары была немногим лучше той, которую Уилл с друзьями совершили на открытой грузовой платформе. Грубые деревянные скамьи протянулись вдоль обеих стен вагона, а к полу в каждом его конце были привинчены низенькие, по колено, столики, последний из которых занимали четверо патрульных.

Солдаты были облачены в униформу — песочно-коричневые длинные плащи и свободные брюки с широкими щитками на коленях, — совсем не похожую на ту, которую носило большинство стигийцев. Саре тоже выдали комплект такой одежды: сейчас она ее надела, хотя носить все это было не слишком удобно. Ей не пришлось прикладывать особых усилий, дабы представить, что бы сказал Тэм, увидев ее в униформе их заклятых врагов. Касаясь лацканов куртки, она живо вообразила себе разочарование, написание на лице брата. Почти слышался его голос:

— Ой, Сара, как ты только в это влезла? Ты понимаешь, что делаешь?

Не в состоянии справиться с неприятным чувством в душе, она с трудом сохраняла спокойствие, и каждый раз, когда женщина принималась ерзать на жесткой скамье, одежда не издавала ни малейшего звука, опровергая расхожее убеждение, что их делали из кожи копролитов; судя по всему, форму шили из особенно мягкой, тончайшей телячьей кожи. Сара поняла: это делается, чтобы патрульные двигались незаметно, без фирменного скрипа черных как смоль костюмов, в которых щеголяли в Колонии.

Патрульные спали по очереди, двое спящих клали ноги на стол, пока двое других бодрствовали, оставаясь неестественно спокойными, сидя прямо, как стержень, устремив глаза прямо перед собой. От них, даже уснувших, веяло свирепой бдительностью, словно они были готовы в любую секунду броситься в бой.

Сара и Ребекка даже не пытались разговаривать из-за беспрерывного шума, который был громче обычного, о чем Ребекка предупредила ее заранее, потому что поезд ехал в два раза быстрее своей средней скорости.

Вместо разговоров Сара рассматривала сумку, по виду похожую на потрепанный школьный ранец, стоявшую на столе перед Ребеккой. Из нее торчала пачка верхоземских газет, на верхней виднелся заголовок «Ультра-вирус бьет наповал», набранный жирным шрифтом. Сара уже несколько недель не знала, что происходит на поверхности, и даже отдаленно не могла представить себе, что это значит.

Во время поездки она не один час терялась в догадках, чем такие статьи могут быть интересны Ребекке и стигийцам. Ее так и подмывало вытащить газеты из ранца, чтобы узнать подробности.

Но Ребекка ни разу не сомкнула глаз, даже не задремала. Прислонившись к стене, она сидела, аккуратно скрестив руки на коленях, словно погруженная в глубокую медитацию. Что-то в ее позе приводило в замешательство.

Обменяться парой фраз с ней Саре удалось, лишь когда поезд стал замедлять ход до самого малого, а потом и вовсе остановился.