Плохо быть мной - Михаил Найман

— Мои родители погибли, — говорит он уверенно, как на интервью. — Оба в автокатастрофе. Мне было тогда девять лет. С ними еще был наш пес Руди. Купили его мне на восьмилетие. И года не успел с нами прожить. Как я плакал, когда узнал, что мой Руди умер! Моя сестра сейчас в розыске, — продолжает он. — Она в какой-то подпольной группировке. Недавно позвонили из ФБР, спросили, не знаю ли, где она. К сожалению, я не знал. Признаться, я был страшно расстроен, что упустил шанс помочь своей стране.

Вся надежда на водителя. Водитель везет нас всех в тюрьму. Делай свое дело, водитель, — вези, куда обещал!

В тюрьму водителю нас отвезти не удалось, но одного чувака за курение в туалете он все-таки высадил. Несчастного оставили одиноко стоять на обочине, но расстроены были только я и Эстер.

— Со мной бы у него этот номер не прошел, — сказал Эскобар.

— Что бы ты сделал? — спросил я.

— Я бы просто сказал: не-е-ет.

И мы ему сразу поверили.

Я и не заметил, как студент оставил негритянку и навис над Эстер. Оказалось, у него с ней много общего. Оба целенаправленные. Оба хорошо учились в колледже — он учился, она учится. Оба любят гонять на высокой скорости.

— Все мои учителя в колледже странным образом скончались, — делится он с ней. — Я бы даже не назвал это место колледжем. Скорее секретная база с данными, которые должны храниться в тайне. И потому моих учителей, как бы это лучше сказать… Устранили. Специфика моей профессии.

Эстер захохотала.

— Недавно меня задел парень на «мерседесе». Подрезал и разбил фару. Выхожу, а он совсем пьяный. Только я к нему, а он на газ и с места происшествия. Даже номер не успел записать. Потом в силу специфики профессии удалось его локализовать. Коллега адрес дал. Сфера его деятельности — находить людей. Сами понимаете, специфика… Прихожу, он открывает. Ну, я с ним поговорил — так он выплатил стоимость ущерба безо всяких бумаг или вмешательства полиции.

— Что значит «поговорили»?

— Ну, как бы это сказать… Просто поговорили…

Мы с Эстер смеемся, в это время дзи-и-инь! — звонит у нашего собеседника штуковина.

— Извините, — шикарно обращается он к Эстер. — Работа. Алло, — ноет подростковым голосом в трубку. — Уже скоро буду… Где я?.. Улица Мартина Лютера Кинга, подхожу к светофору… Нет, я прямо иду, никуда заходить не буду. Так что не волнуйся. Ага, все, пока… — он жмет на кнопку телефона. — Извините, что пришлось работать при вас, — галантно оправдывается перед Эстер. — Специфика моей работы. Постоянно на связи. Сейчас проводим операцию. У нас нет выходных. Двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Простите, что сделал вас невольной соучастницей. Ведь можно подвергнуть опасности людей вокруг себя. Специфика работы.

— Кем вы все-таки работаете? — смеется Эстер.

Парень наклоняется к ней.

— Дорогуша, если я открою вам этот секрет, то невольно подвергну опасности. Мне бы очень не хотелось этого делать, — он многозначительно на нее смотрит.

— Остановка пятнадцать минут, — объявляет водитель в микрофон. — Кто не успеет ко времени, будет добираться до места самостоятельно.

Иду по проходу за Эстер. Джинсы обтягивают ее стройные ноги и нагло облегают зад. Тащишься за ней, видишь бедра: издеваются.

Мы вышли на воздух, бесцельно побрели, остановились метрах в ста около придорожной свалки. Рядом стояло два старых стула. Я сел. Эстер нагнулась над кучей мусора. Я спросил, что она делает. В руке у нее была неслабая цепь с бляхой на конце.

— Для брелока, — пояснила она.

— Брелок для Голиафа. Хотя больше походит на пращу Давида.

Она села на соседний стул и стала рассеянно вертеть цепь на пальце.

— Смотри, солнце и луна на небе одновременно! — она глядела ввысь. — Даже звезды видны. А верх дороги в гору еще освещен солнцем.

Там, куда указывала Эстер, была видна одинокая фигурка, которая двигалась в нашем направлении. Не верилось, что она хоть когда-то до нас добредет.

— Прямо как в книжке, — произнесла Эстер. — Кто-то покидает родные места и навсегда уходит из дома.

Я ошибся, когда думал, что точка, про которую мы говорили, никогда не доберется до нас. Через короткое время можно было уже различить человечка.

— По-моему, маленькая девочка, — сказал я.

Она пропустила мою фразу мимо ушей и сказала:

— У меня всегда была связь с луной. Не то что я лунатик, но она на меня постоянно действует.

— Как?

— Хочется скинуть одежду и начать танцевать на вермонтском лугу. Я особенно остро ощущаю свою наготу при луне.

— Не надо сейчас, автобус совсем близко. И девочку смутишь.

— Это не девочка, — прищурилась Эстер. — Девушка.

— Нехилый все-таки брелок. Какие ключи к нему подойдут? От Царствия Небесного?

— От твоего сердца, красавчик, — прищелкнула языком Эстер. — Она какая-то несчастная, — кивнула она на девушку, которая почти поравнялась с нами.

Та и правда выглядела потерянной. Прошла мимо, словно не заметив нас.

— Здравствуйте! — окликнула ее Эстер.

— Вы из автобуса? — сказала та. Она, казалось, не могла нас толком рассмотреть.

— Уезжаем через пару минут.

— Пара минут — и вы навсегда оставите позади это Богом проклятое место. — Она двинула дальше и прошла пару шагов, когда Эстер произнесла: «Подождите!», почувствовав, что девушка явно не в себе. Догнала и взяла за руку.

— Может, вам помочь?

К моему удивлению, девушка начала говорить. Хотя я часто замечал, как трогает людей искренность Эстер.

— Вы не поймете, — промямлила девушка, бессмысленно озираясь. — Уже три года в деревне в двух милях отсюда… Не знаю, что со мной творится, перед глазами плывет… Живет семья. Они проповедуют. Про бесконечную Тьму и Хаос. Призывают отвергнуть жалость, сострадание и трусость, которые удел слабых. Говорят, что пришло время владычествовать над людским морем под началом Повелителя Хаоса. Подруга была с ними, сошла с ума! Стали пропадать люди — я думаю, их убивали. Я встречалась с их сыном, виделась с ними и теперь боюсь. Что навечно проклята. Что теперь самому сатане быть моим спутником до моего последнего вздоха. Чертова страна! В этих штатах все так повернуты на религии, что не различишь, где Бог, где дьявол.

— Флибустьер тоже мне говорил, что они танцуют под музыку в пустыне и славят Бога, — повернулся я к Эстер.

— Уезжайте, — перебила меня девушка, — и не оборачивайтесь, пока не пересечете границу с Нью-Мексико. А я буду идти, пока не оставят силы. Они меня поймают. Сын уже, наверное, послал за мной. От них не уйти.

— Стойте! — крикнула Эстер, но девушка пошла прочь.

— Бросьте ее душу в пасть чудовища, а тело на растерзание гиен! — донеслось до нас ее бормотание. — Несчастная будет взывать со дна преисподней, но все равно не будет услышана!

Девушка миновала автобус и скрылась за поворотом.

Мы подумали догнать ее, но в это время появился битый джип. Подкатил к нам. За рулем сидел потрепанного вида неопрятный парень. Он не мог задержать взгляд на лице Эстер, когда смотрел на нее. Не то боялся различить в нем что-то человеческое, не то — последний отсвет солнца.

— Не видели тут девицу? — окликнул он нас.

— Нет, — ответила Эстер. — Сидим здесь больше часа, никто на глаза не попадался.

Парень вроде поверил и нажал на педаль газа.

— Эй, — крикнула ему Эстер, — я бы на вашем месте была поосторожнее!

— В смысле? — он тормознул тачку.

— Мы уже сообщили полиции. — При этом она показала на автобус. — Они на пути сюда. Прикроют вашу лавочку.

Ни слова не говоря, парень захлопнул за собой дверь и пошел на нее. Она стояла неподвижно. Я схватил камень. Когда парень подошел к ней совсем близко, она стала крутить цепь. Они и правда походили на Давида и Голиафа, Эстер была намного меньше его. Парень подошел уже почти вплотную, она смотрела ему прямо в глаза. В этот момент мимо нас промчались две полицейские машины с мигалками и остановились около нашего автобуса. Парень рванул обратно к джипу и завел мотор.

Машина снялась с места, как вдруг Эстер запустила брелоком в заднее стекло. Стекло разбилось, осколки посыпались на затылки парней, сидевших внутри. Я думал, нам крышка, но они, понятно, не хотели нарываться на неприятности. Водитель только прибавил газа, и машина, набрав скорость, скрылась. Сами мы были поражены, откуда и почему приехала полиция.

— Пошли посмотрим, что за фигня! — Эстер потащила меня к автобусу.

Полицейские машины стояли у дверей автобуса. Всякий раз, как я вижу остановившуюся полицейскую машину, у меня смутное чувство, что приехали за мной. Водитель говорил с копами, а когда он поворачивался посмотреть на кого-то из пассажиров, я опускал глаза. Наконец водитель кивнул полицейским, завел мотор, мы уселись и двери закрылись. Автобус начал движение.