Под тенью феникса - Андрей Годар

Мы нуждались в технике, которая была бы достаточно защищена от поражения пулями и взрывами малой и средней мощности – но при этом обладала проходимостью и скоростью передвижения, позволявшими передвигаться на уровне бойца в пешем строю. Такая техника позволяла бы решить основные проблемы пехотных операций: выступать в качестве минного тральщика при стремительной атаке на вражеские позиции; обеспечивать подавляющий огонь в поддержку атакующей пехоты; и, наконец, решать проблему снайперов. Хорошо засевший снайпер способен создать серьезные проблемы целому пехотному взводу. Раньше такие ситуации решались просто – подъезжал танк, и одним выстрелом уничтожал стрелка вместе с куском стены, за которой он прятался. А сейчас весь взвод мог запросто погибнуть, так и не сумев подобраться r защищенной огневой точке.

Рассматривая эти запросы со всех сторон, исследователям доводилось постоянно утыкаться носом в одно универсальное решение: Тяжеловооруженный пехотинец, облаченный в броню с повышенной пулестойкостью, который перемещается со скоростью обычного солдата и при этом не выдыхается быстрее него. Замечательное решение в теории и абсолютно недоступное на практике. Пока что недоступное – когда мы сможем разработать новые виды сервоприводов и достаточно мощные элементы питания… Совершение невозможного это вопрос времени и целеустремленности.

Мониторинг прыжковой сети превратился в отдельную отрасль научных наблюдений, со своими специалистами и специализированным оборудованием. Подключаться к интерфейсу прыжковых точек напрямую у наших исследователей пока не получалось и все показания приходилось снимать вручную. Зато планировать наблюдение и обрабатывать полученные данные, используя вычислительную технику, получалось уже намного лучше.

Кое в чем нам удалось даже превзойти серов – один из ученых натаскался сбивать противнику переброску войск, если она происходила в несколько этапов. Приембыл прост как детская игра на скорость: нужно было точно отсчитать время от последнего обращения к удаленной точке и, как только она перезарядится, тут же открыть врата со своей точки. Таким образом, следующий отряд противника, готовившийся к переброске, оставался не у дел. Вместо него из врат могли появиться наши бойцы. Или неприятный сюрприз вроде баллона с отравляющим газом. Впрочем, подобная тактика имела и свои минусы – прежде всего, противник всегда мог контратаковать. Так что применять ее постоянно мы избегали, но имели ввиду при разработкемасштабных планов.

Постоянный контроль всех перемещений противника давал нам уверенную информацию о потребностях инопланетян, а также позволял судить об уровне их технического развития, комплектации вооруженных сил и боеспособности в целом. Что бы ни понадобилось им за пределами австралийского континента – мы узнавали об этом первыми, несколько секунд спустя после того, как группа серомордых совершила прыжок. Если односторонних прыжков было несколько, то их количество мы умножали на двадцать бойцов и получали представление о численности личного состава неприятеля на объекте. Такими простыми методами мы получали ценнейшую стратегическую информацию, перерабатываемую затем в специальном аналитическом центре.

В абсолютном большинстве случаев странники совершали заурядные вылазки подобные нашим собирательным миссиям. Никто не питал иллюзий относительно того, что эта рутина –всего лишь затишье перед бурей. Мы пока были слишком неуверенны в своих силах, чтобы обострять ситуацию, а потому работали и наблюдали. Наблюдали и работали.

Успели подготовиться как следует? Надеюсь, что так. В августе 2050-го мы утратили право на пассивное наблюдение, когда странники начали активно перебрасывать войска к урановой шахте

«Реббит Лейк».

-Со всей ответственностью могу заявить, что это самый дурацкий и рискованный план из всех возможных. Но черт меня побери, если я знаю, как можно обойтись без штурма. Так что голосую «За» и можем переходить к обсуждению деталей – закончил свой комментарий Палыч и зашелся в приступе скрипуче-булькающего кашля. За последние два года он очень сдал, постарев десятилетия на полтора. Изменились его осанка, его голос, глаза приобрели стариковский мутный блеск. Сохранилась здравость его мысли, и, пока она есть, с нами есть и Палыч, доброго ему здоровья.

Во всю стену раскинулось изображение лесистой территории размером пять на пять километров. Чуть левее центра находилось большое светлое пятно затопленного карьера. В

полукилометре к югу расположилась группа зданий с яркими оранжевыми крышами, и прижавшиеся к ним кругляшки резервуаров для хранения уранового раствора. Во все стороны, через разноцветные пятнышки пустырей, озер и лесов, раскинулась паутина грунтовых дорог разной ширины и степени ухоженности. Одна из них, проходя по тонкому перешейку меж двух озер, почти упиралась в отмеченную красным пятном прыжковую точку.

Мы смотрели на сделанную в 2012 году спутниковую фотографию крупнейшего канадского уранодобывающего комплекса Рэббит Лейк. Когда-то здесь было так много урана, что добывать его можно было открытым способом. Потом запасы истощились, и шахтерам пришлось уменьшать объемы добычи, сократив ее мощности до одного-единственного подземного рудника. Судя по отслеживанию сети, именно этот объект начал пользоваться у странников невиданной популярностью. Сразу мы подумали, что несколько прыжков, принятых этой точкой, могут быть обычной ловушкой, какие мы с серомордыми регулярно устраивали друг другу. Разведка методом

Касатика показала, что от точки в направлении комплекса идет расчищенная дорожка, охраняемая отрядом численностью от четырех до десяти человек, укрывшимся в укреплении из мешков с песком. Укрепление было расположено сбоку от рамки таким образом, что позволяло уверенно поражать только что прибывших бойцов, в какую бы сторону они ни вышли.

Само по себе это обстоятельство, хотя и не опровергало предположения об очередной ловушке, но заставляло задуматься. Слишком уж масштабной получалась подготовка противника для уничтожения одного разведотряда. Слишком зловеще выглядел этот внезапный интерес к ядерной энергетике.

Что происходит на Рэббит Лейк сейчас? Сильно ли пострадал рудник за тридцать восемь лет запустения? Много ли раствора осталось в резервуарах, и на что он годен? И, самое главное: на кой черт серомордым вдруг так понадобился уран? Чтобы использовать его в энергетике или, тем более, в военных целях, уран нужно обогатить. Никакой возможности для этого у нас не было и не будет еще достаточно долго… Есть ли она у странников? Вероятность невелика, но на кону стоит небывалый технологический прорыв, который вполне способен похоронить все наши надежды на победу в этой войне.