Палач, или Аббатство виноградарей - Джеймс Купер

— За эту кислятину, что нам здесь подали, мы отыграемся вечером, из бочонков славных августинцев. Так ли, честный Пьер? — спросил синьор Гримальди, устраиваясь в седле поудобнее. Путники миновали неопрятные закоулки деревушки с ее остроугольными крышами и вновь выбрались на извилистую дорогу. — Наш друг отец Ксавье оповещен о нашем визите, и так как нам уже немало пришлось претерпеть, я потребую от него вознаградить нас за сегодняшнее жалкое угощение.

— Отец Ксавье — гостеприимный, благодушный клирик, синьор; все здешние погонщики мулов, проводники и странники молят небо, чтобы он подольше оставался хранителем монастырских ключей. А нам пора бы уже подниматься на вершину, господа: хорошо, если последний отрезок пути окажется столь же благополучным, как и тот, что мы миновали.

— Ты предчувствуешь какие-то трудности, приятель? — поинтересовался итальянец, подавшись вперед: от его острой наблюдательности не ускользнул испытующий взгляд, каким проводник окинул небосклон.

— Горцам не привыкать к трудностям, синьор; меня они волнуют меньше всего. Однако благоприятный сезон на исходе, подъем труден, а наши спутницы — что нежные цветы на вересковом поле в снежную бурю. О тяжких трудах приятнее вспоминать, когда они позади. Что тут еще скажешь?

Замолчав, Пьер остановился. Он стоял на небольшом возвышении, откуда была видна расселина, с которой начинается долина Роны. Вглядывался он долго и вдумчиво, потом повернулся и зашагал дальше с деловитым видом человека, расположенного скорее действовать, чем гадать о будущем. Если бы не оброненные им слова, эта обычная в пути заминка не привлекла бы к себе ничьего внимания, но и так ее заметил один только синьор Гримальди, который, если бы не слова Пьера, и сам не придал бы случившемуся ни малейшего значения.

Обычно в Альпах проводник идет пешком, ведя за собой путников и двигаясь со скоростью, наиболее удобной для людей и вьючных животных. До сих пор Пьер не торопился, и спутники следовали за ним той же умеренной поступью, но теперь он явно заспешил, и мулов порой приходилось подгонять вперед, чтобы они не отставали. Путники объясняли это свойствами дороги, которая среди верхних альпийских долин становится сравнительно ровной. Спешка к тому же представлялась вдвойне необходимой: нужно было наверстать время, потерянное в гостинице; солнце уже коснулось западного края горизонта, а по температуре воздуха можно было заключить если не о внезапной перемене погоды, то, по крайней мере, о близком окончании дня.

— Мы путешествуем по очень древней дороге, — заметил синьор Гримальди, когда мысли его обратились от проводника к их теперешним обстоятельствам. — Весьма досточтимая тропа, как ее можно по праву назвать, в похвалу достойным монахам, которые так стараются уменьшить ее опасности. В истории много говорится о том, что по этому пути проходили предводители различных армий: она долгое время была столбовой дорогой для всех, кто путешествовал между севером и югом, с вражескими намерениями или с дружескими. Во времена Августаnote 141 римские легионы обычно проходили здесь в Гельвециюnote 142 и Галлиюnote 143 — и обратно; войска Цециныnote 144 прошли через эти ущелья, чтобы атаковать Огонаnote 145; точно так же воспользовались ими пять столетий спустя и лангобардыnote 146. Здесь нередко бродили вооруженные шайки — во времена войн Карла Бургундскогоnote 147, миланских войнnote 148 и завоеваний Карла Великогоnote 149. Помню рассказ о том, как орда нечестивых корсаровnote 150 проникла сюда со Средиземного моря и захватила мост у Сен-Мориса с намерением разбойничать. Поскольку мы не первые, то, вероятно, и не последние, кто вверился этим краям, преследуя свои цели — цели любви или борьбы.

— Синьор, — почтительно вставил Пьер, едва генуэзец умолк, — если вашей светлости угодно поубавить в речах учености и говорить попонятнее, когда приходится так спешить, это будет гораздо уместней.

— Ты предвидишь опасность? Мы запаздываем? Говори начистоту: я не терплю скрытности.

— Опасность для горца, синьор, это действительная опасность; здешняя надежная тропа в долинах показалась бы рискованной: я об опасности не говорю. Однако солнце, как видите, заходит за горы, и скоро мы приблизимся к местам, где оступившийся в темноте мул может причинить много бед. Хорошо бы нам постараться приложить все усилия, пока еще светло.

Генуэзец не ответил, однако — согласно желанию Пьера — принялся понукать мула. Остальные путники без особых раздумий последовали его примеру, пустив животных трусцой, хотя и этого было недостаточно, чтобы не отставать от широких стремительных шагов Пьера, который, несмотря на свой возраст, двигался вперед без малейших, как казалось, усилий. До сих пор было довольно жарко: и в чистейшем воздухе лучи солнца, падавшие в долину, продолжали согревать воздух, но как только дневное светило скрылось за темной вершиной, тотчас повеяло холодом, словно в доказательство того, насколько необходимо животворное присутствие небесного светила высокогорным обитателям. Женщины немедленно закутались в накидки, а вскоре и старшие из мужчин набросили на себя плащи, принимая обычные меры для защиты от воздействия ночного воздуха.

Читателю не следует, однако, думать, что все эти детали путешествия отняли столь же мало времени, сколько потребовалось для рассказа о них. Прежде чем синьору Гримальди и его другу понадобились плащи, позади остался большой отрезок пути и не одно селение. Дневное тепло вытеснила вечерняя прохлада, и это сопровождалось соответствующими переменами в окружающей местности. Последняя деревушка, Сен-Пьер, которую они миновали, представляла собой нагромождение лачуг с каменными крышами, имевших самый негостеприимный вид; правда, у моста Гудри было еще одно селение, состоявшее из нескольких унылых хибар, напоминавших скорее норы зверей, нежели человеческие жилища. Растительность становилась все более и более скудной и мало-помалу исчезала совсем: так тени на картине, постепенно сгущаясь, незаметно сливаются с фоном. Липы и кедры, уменьшаясь в размерах, попадались все реже; раскидистые деревья превращались понемногу в кусты, которые сменились в конце концов клочками бледной зелени в расселинах, похожими на мох. Даже горные травы, которыми по праву славится Швейцария, сделались тонкими и жесткими; а когда путешественники достигли котловины у подножия пика Велан, именуемой La Plaine de Prounote 151, в это наиболее благодатное время года здесь оставались только отдельные клочки между скалами — пропитание, достаточное лишь для небольшого стада готовых рисковать жизнью голодных коз.