Диалоги - Диас Назихович Валеев

А з г а р. Зачем все эти неопределенности?

П о п о в. Дело, порученное тебе, сложное. Я не зря дал его именно тебе. По объему общественно опасных последствий должностные преступления не имеют себе равных. Они подчас убивают в людях чувство справедливости, веру в правосудие. Пусть спустя семь лет, но закон в этом деле должен победить! Я рад, что еще один сильный человек работает у меня. Но… противники — не дай бог другому… Встать поперек их карьеры, их положения, их благополучия? Они могут выкинуть неожиданный фокус.

А з г а р. Короче, вы даете понять, что сами уходите в сторону?.. Потерял лицо… А вы, Иван Кузьмич, часто теряете свое лицо? Часто?

Молчание.

П о п о в. Хорошо. Доказывай. В обиду тебя не дам, но предупреждаю — поработай основательно.

А з г а р. Не знаю… Ничего я не знаю! (Резко.) Дорого стоит истина! Очень дорого! Вам приходилось платить за истину?

Входит  Р у с т е м  А х м е т о в и ч.

Р у с т е м  А х м е т о в и ч. Не помешаю? (Смотрит то на Азгара, то на Попова.) Три дня назад, Иван Кузьмич, бросил курить, сигарет не покупаю, а не курить не могу. (Смеется.)

А з г а р (улыбаясь). А, Рустем Ахметович.

Р у с т е м  А х м е т о в и ч. Покорнейше прошу извинить, Азгар, за подобное систематическое мздоимство. (Попову.) Он меня, Иван Кузьмич, на табачное содержание взял.

А з г а р. Много говоришь. Это хорошо. Закуривай. (Смеется.) А иногда плохо, а?

Р у с т е м  А х м е т о в и ч (Попову). Веселый человек. Люблю веселых. Эх, Азгар… Мансурович. Дома — один я. На работе тоже один. Среди бумажек, в архиве. От одиночества не то что говорить, заговариваться начинаешь. Вчера вот чайник купил. Сижу и слушаю, как булькает. Музыка… для души. Целый год чайник искал — нету! Больших кастрюль — пруд пруди, а чайников… Оказывается, показатель по валу большими кастрюлями легче достигается, чем мелочью всякой.

П о п о в (равнодушно). Показатель, Рустем Ахметович, вещь важная.

Р у с т е м  А х м е т о в и ч. А я бы, Иван Кузьмич, так сказал, что важнейшая из важнейших! (Глядя то на Попова, то на Азгара.) Как-то приятель заболел, сосед мой бывший. Естественно, пришел участковый врач. Милая деликатная женщина, а он тоже одинокий. Ну, смотрит обрадованно ей в лицо, показывает язык… Грипп? Грипп. А на больничном листке? А на больничном листке — катар. Катар верхних дыхательных путей. Вот я ему и говорю: дурак, чему удивляешься? Грипп — болезнь все-таки инфекционная. И что же получится, если показатель заболеваемости по участку, который обслуживает больница, по району в целом, по области в целом будет слишком большим? Значит, профилактика ведется плохо! Значит, плохо кое-кто работает! (Смеется.) А заболел-то он опять же отчего? Отчего в носу у него захлюпало? Без шапки оказался в промозглую ночь. Содрали с головы любимый и единственный «пыжик». И опять — весь фокус в том, что произошло это на самой середине улицы, на границе двух районов. Конечно, в обоих райотделах от души готовы были помочь. Но — показатель! Ведь из-за какой-то несчастной шапки вырастет процент преступности в районе! И вообще — в городе! А если так, то, в конце концов, что важнее? Какая-то поношенная шапка, быть может даже и не пыжиковая и наверняка не пыжиковая! И вообще, где доказательства, что сия шапка существовала на белом свете?.. Где? Ха-ха! Шучу, шучу, конечно, Иван Кузьмич. Для остроты разговора чего не скажешь?..

П о п о в (направляясь к двери). Ну ладно, байки байками, а дело стоит… А ты, Рустем Ахметович, все-таки не ради сигареты пришел. (Азгару.) Истина стоит дорого, верно. (Уходит.)

А з г а р (сухо). Ну! Что?

Р у с т е м  А х м е т о в и ч. Я на минутку, Азгар Мансурович. Я насчет дельца пришел полюбопытствовать. Того, старинного… Калганова, значит, арестовал?

А з г а р. Что это оно тебя интересует?

Р у с т е м  А х м е т о в и ч. Интересует. Очень интересует. Я ведь так иногда считаю, что во мне, быть может, великий сыщик умер. Следовательский дар в себе ощущаю, Азгар Мансурович. А вот не нашел ему применения, с бумажками сижу, архивариус несчастный. А дар-то?.. Живет, душу волнует! Конечно, следовательских кадров тогда опытных не было — за войну перевелись. Тем более потерпевшая ничего перед смертью не сказала. Да и как сказать? Как сказать, если двое детей осталось? Там в деле их имена вроде упоминаются. Живы, наверное, и теперь. И давно забыли все!

А з г а р (пристально глядя на него). Да, интересный ты фрукт, Рустем Ахметович. Ждал я тебя. (С улыбкой.) Садись, садись.

Р у с т е м  А х м е т о в и ч (добродушно улыбаясь). Ах, Азгар, Азгар. Один ты мне добрые слова говоришь. Люблю я тебя. Ведь я — что? У меня жизнь без интереса прошла. А человеку что надо? Думаешь, отдельная квартира, кусок мяса? Не-ет! Надо, чтобы в стене щель была. И чтобы в эту щель дуло! А я — чтобы ворочался во сне и ругался. Я когда что потеряю — носки или галоши — радуюсь: искать надо. Теперь вот об этом деле все думаю, ворочаюсь, не сплю. Все думаю.

А з г а р. И что же ты думаешь?

Р у с т е м  А х м е т о в и ч. А думаю я, Азгар, над тем, что мне мой приятель, то есть бывший сосед, рассказывал. Это у которого шапку-то с головы сорвали.

А з г а р (беря ручку и лист бумаги). И по какому же адресу этот бывший твой сосед проживает?

Р у с т е м  А х м е т о в и ч. Не знаю, Азгар. Чего не знаю, того не знаю. Вроде бы в другой город уже уехал. К детям. Чего не знаю, того не знаю. Знаю только то, что он рассказал.

А з г а р (напряженно). Ну и что же этот твой бывший сосед рассказал?

Р у с т е м  А х м е т о в и ч. Да ничего особенного. Так сказать, некоторые домыслы… Относительно твоего однофамильца. Конечно, только предположения, никаких достоверных фактов.

А з г а р. Короче!

Р у с т е м  А х м е т о в и ч. Заинтересовало, Азгар Мансурович? Я же сказал, что это дело тебя заинтересует. Друзьями они были когда-то, сосед мой и твой однофамилец. Друзьями не друзьями, но что-то в этом роде. Вместе у одного крупного ученого в аспирантах ходили. Ученый этот биолог был. И вот в одно время всех их, бедных, кто его направления придерживался, на сессии Академии сельскохозяйственных наук покритиковали немножко. И ученого этого тоже против шерсти погладили. Обычная научная свара, какая человеку всегда свойственна.