5. Театральная история. Кренкебиль, Пютуа, Рике и много других полезных рассказов. Пьесы. На белом камне - Анатоль Франс

Бержере. Будьте добры, сударь, дайте мне закончить сборы к отъезду.

Ла Клаври кланяется и уходит.

Бержере, Евфимия.

Евфимия вошла при последних словах Бержере.

Бержере. Евфимия, проводите господина.

Евфимия (подходит к дверям и смотрит в сад). Он уже ушел.

Бержере. Евфимия, вы уверены, что сдали телеграмму на телеграф?

Евфимия. А как же, барин? Ну, конечно, на телеграф! Служащему за решеткой, — он сосчитал слова, пришлепнул как следует своим инструментом, а потом взял с меня два франка шестьдесят… Конечно, на телеграф, а то куда же!

Бержере. Почему же ее не было на вокзале? Крушения бояться нечего, поезд прибыл при мне. Странно, что сестра не телеграфировала. Пожалуй, послать ей еще телеграмму… да. (Пишет.) «Срочная. Зое Бержере, Люзанс…»

Евфимия (смотря в сад). Барин, да вот и они!

Те же, Полина, Жюльетта и Зоя, затем г-жа Бержере.

Бержере. Как? Вы приехали?

Жюльетта. Ну, да! Получили твою телеграмму только сегодня утром и не поспели на первый поезд.

Полина. Здравствуй, папа.

Бержере. Ну, и отлично! Вид у вас прекрасный. Какие вы стали большие, дочки!

Жюльетта. Что ты, папа!

Полина. Это за три-то недели!

Бержере. Пока вас здесь не было, я представлял себе вас вот такими маленькими. Мне, отцу, кажется, что мои дети все еще в том возрасте, когда особенно нежно и заботливо их любишь, — что они еще совсем крохотные.

Входит Зоя.

Здравствуй, Зоя.

Зоя. Тебе всегда приходят в голову удачные мысли. Послал телеграмму, когда контора уже закрыта. Вот она и дошла до нас…

Бержере. Да, дети мне сказали…

Зоя. Ну, к чему такая спешка?

Бержере (тихо Зое). Сейчас скажу… (Громко.) Я уезжаю в Париж. Меня назначили профессором в Сорбонну.

Полина. Папа, ведь это слава!

Бержере. Надеюсь, что это не будет даже известностью.

Зоя. Во всяком случае, это очень хорошо… Ты можешь быть доволен… Значит, ты уезжаешь?

Бержере. Увы, уезжаю, мои дорогие.

Полина. Как? Ты уезжаешь?

Г-жа Бержере (входя). Дети!

Жюльетта. Здравствуй, мама!

Полина. Здравствуй!

Г-жа Бержере. Здравствуй, Зоя.

Зоя. Здравствуй, Амелия.

Бержере (Зое). Пойдем поговорим.

Зоя и Бержере уходят в сад.

Г-жа Бержере (детям). Отец сказал вам?

Жюльетта. Да, мама.

Г-жа Бержере. Все решено! Он уезжает один и будет жить в Париже. Так лучше. Вы, мои милые, останетесь со мной.

Полина. И я тоже, мама?

Г-жа Бержере. Как, и я тоже? Что это значит, Полина?

Полина. Ничего, мама.

Г-жа Бержере. Я много перестрадала, дети; вы будете мне утешением.

Жюльетта. А Робер, мама?

Г-жа Бержере. Господин Ла Клаври? Если ты все еще его любишь, ты выйдешь за него замуж. Я не была счастлива, будь счастлива хоть ты… Уйдемте, чтобы не мешать отцу, он устроился теперь здесь. Через полчаса он уезжает. Вы зайдете попрощаться с ним немного погодя, ты, Жюльетта, первая, ведь тебе надо с ним поговорить.

Уходят.

Зоя, Бержере, затем Жюльетта.

Бержере и Зоя возвращаются из сада.

Бержере. Словом, она заявила мне, что подала прошение о разводе.

Зоя. Наконец-то ты освободился!

Бержере. И что оставляет детей при себе.

Зоя. Неужели?

Бержере. Не волнуйся! Жюльетта собирается замуж — пусть она и остается здесь. Это вполне удобно, но я ни на минуту не считал возможным оставить ей Полину. Она упорствует и будет упорствовать. Вчера я был уверен, что сломлю ее упорство. Я провел бессонную ночь, — все придумывал, как это сделать. Я не придумал, и теперь очень волнуюсь… Эта женщина сильнее меня. Я сам, как человек порядочный, дал ей в руки оружие, которое она теперь обращает против меня. Женщина всегда сильнее мужчины в домашних делах. Зоя, Зоя, если я не смогу увезти с собой Полину, возьми ее ты.

Зоя. Но этого нельзя, Люсьен. Это невозможно.

Бержере. Ну, если я не могу оставить ее на твоем попечении или увезти с собой, я не уеду, вот и все.

Зоя. Как не уедешь?

Бержере. Карьера, Сорбонна, университет, декан, министр — все это не стоит мизинца моей дочки и имеет для меня меньше весу, чем волосок с ее головы.

Зоя. Успокойся, ты с ума сошел!

Бержере. Ты права, Зоя. Не знаю, каким образом я добьюсь своего, но добьюсь. Полина будет у меня, потому что должна быть у меня.

Жюльетта (входя). Значит, папа, ты уезжаешь?

Бержере. Да, детка. А к какому решению пришла ты?

Жюльетта. Все к тому же.

Бержере. Жюльетта, я не очень-то верю в то счастье, о котором ты мечтаешь. Но я также не льщу себя надеждой, что мои советы обеспечат тебе много радости в жизни! Мудрость отцов ограничена, и дети имеют право сами устраивать свое будущее. Как бы ты ни поступила, ты сама будешь ковать свое счастье. Если ты настаиваешь, я согласен.

Жюльетта. От всей души спасибо, папа. Я уверена, что буду счастлива.

Бержере. Всем сердцем желаю тебе этого, дорогая моя. Между прочим, я только что видел господина Ла Клаври.

Жюльетта. Где ты его видел?

Бержере. Здесь.

Жюльетта. Господи, что вы наговорили друг другу?

Бержере. Я его не съел… Я был слишком строг к нему. В сущности он мне даже нравится.

Жюльетта. Он придет еще?

Бержере. Нет!

Жюльетта. Ты не хочешь?..

Бержере. Когда я уеду. Возможно, я был тебе нужен, чтобы мешать вашим встречам. Я не нужен тебе, чтобы устраивать ваши встречи.

Полина (входя). Жюльетта, мама зовет.

Жюльетта уходит.

Бержере. Дорогая моя девочка, я смотрю на тебя и вспоминаю то время, когда ты была совсем маленькой, когда я был товарищем твоих игр, твоих прогулок, а потом вспоминаю наше совместное чтение, беседы… Около тебя я был счастлив. Я был эгоистом. Этот недостаток приходит вместе со старостью. Твоя радость давала радость мне. Теперь моя жизнь будет скрашена работой, но жизнь мне предстоит трудная, скромная, уединенная. Такая жизнь менее всего привлекательна для девушек, это — жизнь очень суровая, без роскоши, без развлечений. В больших городах люди маленькие становятся еще меньше, еще незаметнее. Ах, нет, может быть, не следует приобщать девочку к существованию замкнутому и мрачному.

Полина. Папа, ты меня не знаешь. В этом, конечно, я сама виновата, да, сама виновата, не сумела… Зачем же ты огорчаешь меня? Зачем? Хотя ты всегда был для твоей дочери…[153] я дичилась тебя. Я так сильно чувствовала твое превосходство, что не решалась говорить с тобой откровенно. Иногда мне очень хотелось постучать тебе в дверь и сказать: «Папа, не грусти. Ведь я с тобой! Я, правда, еще девочка, но я очень тебя люблю». А потом, ты сочтешь меня самонадеянной, но я думаю, что понимаю тебя лучше других! Когда ты излагаешь свои прекрасные мысли, мне кажется, что они жили во мне, но жили смутно, вернее, дремали, и что, когда ты говоришь, они просыпаются.

Бержере. Мои мысли? Это — марионетки, дочка, марионетки! Прощай, дочка моя дорогая.

Полина. Папа, мы не расстанемся. (Зовет.) Евфимия… Попросите сюда барыню.

Евфимия уходит.

Бержере. Что ты задумала, детка?

Полина. Не мешай мне, папа.

Те же, г-жа Бержере, Зоя, Жюльетта, затем Евфимия, студенты.

Полина (г-же Бержере). Мама, умоляю тебя отпусти меня с папой. Я не думаю, чтобы я когда-либо причиняла тебе горе, по крайней мере сознательно… Но, видишь ли, мама… Я уеду с ним, и ты согласишься, потому что ты добрая, потому что это нужно и потому что иначе быть не может. Я не хочу оставлять его одного; я не хочу расставаться с ним.