Вильгефорц из Литтл Уингинга (СИ) - "KotJunior"

— Видимо псы боялись хозяина ничуть не меньше, чем остальной народ, раз до сих пор чёрная метка внушает им страх.

— Или это были не пожиратели, а метка настоящих последователей Того-кого-нельзя-называть, спутала им все карты… — Свою мысль аврор не додумал, оставляя её на откуп товарищам.

— Нет, это были они, по крайне мере, Люциус Малфой — точно пожиратель. — Указал я пальцем на блондина, которому оказывали первую помощь. Отец Драко ещё не пришёл в сознание, пребывая в блаженном сне.

— В этот раз его фокус с откупом не сработает. — Обрадовался Артур Уизли. Рыжий маг давно мечтал накопать компромат на свою полную противоположность, и сейчас искренне радовался.

Уверен, Барти Крауч так же обрадовался, хоть и не подал ввиду. Человек с каменным сердцем — такие слухи ходили про него в народе. Бартемиус Крауч — выходец из чистокровной семьи и более яростного противника во времена магической войны, Волан-де-Морт не смог сыскать.

Он обладал рядом качеств, которые я сейчас никак не могу наблюдать в нём, но в то время поговаривали, что Крауч единственный, кто способен вывести страну из политического кризиса. И он прилагал все силы для осуществления своих целей, а именно — расширения полномочий аврората. Целеустремлённость, образованность, умение говорить необходимые слова и отсутствие страха смерти очень быстро возвысили очередного служаку отдела магического правопорядка до поста начальника. И тут Бартемиус старший развернулся во всю ширь.

Он предложил дать дополнительные полномочия мракоборцам, в частности — дозволение применять непростительные на пожирателях. А раз он смог выбить нарушение главного табу для министерских псов, остальные льготы не заставили себя ждать. Этот мужчина открыл настоящую охоту на сторонников Волан-де-Морта и им сочувствующих. Поговаривали, что его методы не сильно отличались от террора пожирателей. Было достаточно одного указания Крауча, чтобы загреметь в Азкабан на пожизненное. Это легко объясняется, люди видели результат, страх отступал.

Мракоборцы, не скованные бюрократией, стали выполнять свои прямые обязанности и камеры Азкабана стали пополнятся постояльцами. Прекратились атаки на магические коммуны в городах. Пожиратели конечно ещё убивали магглов, но кто этих простецов считает? А потом Волан-де-Морт убился об меня. На страшном суде Бартемиус Крауч блистал как никогда. Говорят его любимые слова в тот вечер были «Приговор — Азкабан». Никто не уточнял срок…

Ему прочили кресло министра магии, его имя стало в один ряд с именем Альбуса Дамблдора. Я убил тёмного лорда, Крауч положил конец его террору. А его сын, Крауч младший, положил конец амбициям отца и его карьере в отделе правопорядка.

Глава отдела магического правопорядка отправил не всех пожирателей в Азкабан, хотя ему хотелось. Кто-то откупился деньгами, у других вина не была достаточно доказана, третьи выдавали своих, для смягчения приговора. Игорь Каркаров был из таких. Он свидетельствовал против своих бывших товарищей. Надеясь избежать страшной участи, он поведал факты, переломившие хребет титану. Собственный сын, Крауч младший, оказался ярым сторонником Того-кого-нельзя-называть.

Тяжелое испытание для родителя, и тяжелый стук молотка огласил вердикт «Приговор — Азкабан». Опять никто не спросил срок. Бартемиус Крауч не сделал сыну поблажки, но безупречная репутация оказалась подмочена единственным стуком молотка председателя Визенгамота. Ему пришлось сложить с себя полномочия главы отдела правопорядка.

Я думал, потеря места работы не скажется на личности мага, возглавившего лагерь противников Волан-де-Морта. Как же я ошибался. Чем больше я разглядываю Крауча, тем больше понимаю, что от описываемого властного чародея осталось одна оболочка. Сутулящийся, заикающийся, явно не адекватный маг, спорил с Артуром Уизли, даже не пытаясь вникнуть в суть произошедшего. Бартемиус желал побыстрее покончить со всем этим, и с прибытием Руфуса Скримджера это ему удалось.

Глава аврората оказался не меньшим карьеристом чем сам Крауч старший в свои лучшие годы, и поначалу всё хотел сделать по протоколу. Скримджер не испытывал никакого пиетета к моей персоне, и я приготовился таскаться в Визенгамот последующие несколько недель, но меня избавили от счастливой участи быть подсудимым. Прибытие самых высокопоставленных лиц магической Британии притормозило инициативность Руфуса. Фаджу и Дамблдору не улыбалось снова оказаться в центре судебного скандала, Краучу тоже. Все помнили ситуацию с Сириусом, и я более чем уверен, что дело пустят на самотёк.

По дороге к норе рыжие детишки и Гермиона старались со мной не общаться, но это было ожидаемо. Одно дело дружить с национальным героем, убийцей тёмного лорда, принимая во внимание, что акт убийства произошел больше десяти лет назад, давным-давно, и совсем другое дело вести дружбу с настоящим убийцей. Детишки сразу подзабыли мои прежние регалии, для них имеет значение только произошедшее здесь и сейчас. А я ведь рассуждал на весь Хогвартс, что готов убивать пожирателей собственными руками, видимо, мои слова тогда не воспринимали всерьез даже друзья. Что же говорить об остальных?

В норе я задержался ненадолго. Артур и Молли Уизли не выражали никакого неприятия моим пребыванием в их доме, однако остальные члены семейства ощущали явственный дискомфорт. Так что, на следующий день я вернулся назад в дом на площади Гриммо 12.

— Рассказывай. — Взял меня в оборот Сириус, стоило мне разуться.

Ему я так же скормил отредактированную версию событий, только не скрывая, что полез на пожирателей с целью убивать. Уверен, Сириусу уже доложили все в мельчайших подробностях. И теперь он ожидал, что крёстному отцу Гарри Поттер не станет врать, или расскажет больше. Я оправдал его ожидания.

— Когда я увидел их, то не смог себя сдержать. Эти люди кричали, пожиратели истязали их, удерживая магией над своей головой. Так я узнал, в каком направлении они находились. Я просто бежал на крик ужаса и отчаяния…

— Я понимаю тебя, Гарри, во время магической войны всё было точно так же, нет, было намного хуже. Мы с твоим отцом навидались всякого, и это укрепило нас в вере выступить против Тёмного Лорда. Жаль, что всё так кончилось, но ты не должен позволять ярости застилать тебе глаза. Сегодня тебе повезло, но в следующий раз…

— В следующий раз я не забуду поставить антиаппарционый барьер заранее, и ни одна шестёрка Волан-де-Морта уйти не сможет. Ты прав, Сириус, ярость застила мой взор. Я не успел поставить аннтиаппарционый барьер заранее.

Мой спич укладывался в привычный подростковый максимализм, и он должен отвлечь моих недоброжелателей от реальных возможностей Гарри Поттера. Пускай думают, что Гарри Поттер — избранный, маг великой силы, но недалёкого ума.

К первому сентября я уладил все дела в компании, и был готов к Хогвартсу. В этом году мне предстоит много работы. Нужно найти все крестражи, разобраться с Ard Gaeth. С каждым днём я понимаю силу истока лучше, комплекснее, и не за горами тот день, когда я войду во врата.

На платформе девять и три четверти как всегда было людно, и весь люд наблюдал за мной. Только теперь без особых восторженных взглядов первого года в мою сторону. Настороженность преобладала в глазах родителей, страх во взоре детей. Что взрослые, что детишки спешили отойти в сторону.

Аналогично меня приняли в Хогвартс-Экспрессе. Я быстро занял свободное купе, создав зону отчуждения. Детям хватало одного взгляда, чтобы испытать счастье в другом месте. Даже когда компашки по интересам заняли все свободные места, а моё купе осталось последним относительно свободным, одиночки и опоздавшие не ломились ко мне. Наоборот, они просились в забитые доверху купе, главное — очутиться подальше от убийцы Поттера.

Дети не могли знать, никто не может знать, что мой усиленный слух отчетливо различал каждое произносимое слово даже в соседнем вагоне. Меня боялись, со мной не хотели связываться, но меня уважали. Вот что главное — уважение, пусть и основанное на страхе. Старшекурсники одобряли мои действия.