Ангел тьмы - Калеб Карр

— Добрый день, Генри.

— Добрый день, мистер Пиктон, — ответил мужчина, не поднимая глаз.

— Эгги принесла те папки из канцелярии? — спросил мистер Пиктон, ведя нас к лестнице.

— Да, — кивнул тот. — Сказала, что вы, похоже, намерены отыскать того черномазого, кото… — Внезапно мужчина осекся, подняв взгляд и увидев рядом с мистером Пиктоном Сайруса. Маленькие глазки охранника расширились до предела, он в смущении потер макушку своей вытянутой головы. — Того… э-э… парня, что застрелил детей миссис Хатч. Сказала, что… вы, похоже, намерены снова его отыскать.

Мистер Пиктон остановился у подножия мраморной лестницы. Он будто на какую-то секунду разъярился, но затем взял себя в руки, вздохнул и произнес:

— Генри?

— Да, мистер Пиктон, сэр? — вымолвил охранник.

— Мистер Монтроуз поработает со мной немного.

— Правда, мистер Пиктон?

— Да. Так что, Генри, подыщи-ка другое слово. Сомневаюсь, что тебе понравилось бы, если б я входил сюда каждый день и объявлял: «Доброе утро, Генри, тупоголовое ты отребье!»

Лицо охранника перекосилось, точно морда побитой собаки.

— Нет, сэр. Не понравилось бы.

— Я так и думал, — проговорил мистер Пиктон, развернувшись и продолжив подъем по ступеням. Когда мы очутились на втором этаже, он обратился к Сайрусу: — Мне очень жаль, мистер Монтроуз.

— Вполне обычное дело, сэр, — ответил Сайрус.

— Да, и не очень полезное в нашем случае, при всей своей заурядности, — пробормотал мистер Пиктон с очередным глубоким вздохом. — Такой старомодный на вид городок, не так ли?

Коридор второго этажа был не столь велик, как большой вестибюль внизу, но на вид ничуть не менее приятен. Ряд полированных дубовых дверей вел к входу на галереи главного зала суда. Мы быстренько заглянули в последнее помещение — суд в тот день не заседал; и хотя роскошества здесь было поменьше, чем в большинстве нью-йоркских судов, завсегдатаем которых я побывал, этот зал выглядел привлекательно: со скамьями вишневого дерева для зрителей в зале и на галереях, и высоким судейским местом из того же превосходного материала. Посмотрев вниз, я начал осознавать, что в этом самом месте мы, возможно, и призовем золотоглазую женщину со множеством имен к ответу за убийство бог знает скольких детей, — а когда нервы мои задрожали от этой мысли, я начал понимать, и почему мистер Пиктон дивился, в самом ли деле мы готовы ко всему, что может стрястись за время этого определенно спорного и, скорей всего, весьма непопулярного процесса.

Кабинет мистера Пиктона размещался на другом конце коридора напротив дверей на галереи, за углом от куда как больших апартаментов окружного прокурора. Будучи лишь помощником прокурора, он располагал всего двумя комнатами, одна из которых была маленьким помещением для секретаря (хоть он и предпочитал работать без оного), а вторая, за толстой дубовой дверью, представляла собой пространство попросторнее, с видом на железнодорожные пути и станцию у подножия холма. В кабинете имелся массивный письменный стол с убирающейся крышкой и обычное для любого юриста бесконечное количество сводов законов и папок, разбросанных по всей комнате, казалось, в полной неразберихе. Но едва мы вошли, мистер Пиктон начал извлекать нужное столь резво, что стало ясно — в этом бедламе он ориентируется превосходно.

— Расчистите себе место, где сможете, — кивнул он нам. — Боюсь, я слишком рьяный приверженец того принципа, что порядок в кабинете свидетельствует о беспорядке в мозгах. И наоборот.

— Аминь! — провозгласил мистер Мур, быстро скидывая книги с большого кожаного кресла, и плюхнулся в него, не оставив другим ни шанса.

Продолжая просматривать какие-то папки у себя на столе быстрыми движениями, делающими его похожим на вора-домушника за работой, мистер Пиктон вдруг заметил, что мисс Говард по-прежнему стоит, и несколько смущенно указал на дальнюю комнату.

— О, прошу прощения, Сара. Там есть еще стулья. Мур, свинья ты этакая, выметайся оттуда и дай Саре сесть!

— Ты ее еще не знаешь, Руперт, — отозвался мистер Мур, устраиваясь поудобнее. — Сара презирает уважение к своему полу.

Сайрус притащил снаружи дубовый стул.

— Прошу вас, мисс Говард, — проговорил он, ставя его перед ней.

— Спасибо, Сайрус, — изрекла мисс Говард, и, сев, резко пнула мистера Мура в голень.

Тот взвизгнул и подскочил:

— Черт подери, Сара! Я такого обращения больше не потерплю! Я серьезно! Сейчас же отправлюсь в Саратогу и начну играть, а ты со своей сеньорой можешь хоть сквозь землю провалиться!

— Видите, мистер Пиктон, — произнес доктор, бросив на мистера Мура резкий предостерегающий взгляд, — у нас довольно необычная манера расследования. Но не вернуться ли к истории, если вы не против?

— Ну конечно, доктор. — Мистер Пиктон передал ему папку. — Это отчет шерифа о происшедшем. Звали его шериф Джоунз. Позже ушел в отставку.

Доктор начал быстро читать документ, а мистер Пиктон — пересказывать его содержание остальным, причем тоном не просто взволнованным, но наводящим на мысли о сценическом мастерстве, на которое этот человек, похоже, был способен в зале суда:

— Миссис Хатч заявила, что вечером 31 мая 1894 года она направлялась на семейной подводе домой, проведя день за покупкой провизии и садового инструмента в городе, а потом захватила детей на озеро Саратога посмотреть закат. Около половины одиннадцатого вечера, по ее прикидкам, на Чарлтон-роуд примерно в полумиле от ее дома из кустов на дорогу выскочил цветной мужчина, вооруженный револьвером, и потребовал, чтобы она сошла с подводы. Она отказалась и попыталась быстро тронуться с места. Но мужчина вскочил на сиденье возницы и вынудил ее остановиться. Потом, завидев детей, он сказал, что если миссис Хатч не сделает, что ей велели, он застрелит всех троих. Тогда, практически на грани истерики, она согласилась последовать его приказам… Он велел ей сойти с подводы и снять одежду. Она так и поступила. Но, снимая нижнее белье, замешкалась, очевидно, тем самым заставив этого человека решить, что собирается не то бежать, не то схватить оружие. Мужчина закричал: «Вшивая белая сучка — это будет на твоей совести!», и выстрелил в детей. Томас и Мэтью — трех и четырех лет от роду, соответственно — умерли мгновенно. Клара, пяти с половиной лет, выжила, хотя и впала в кому. Мужчина же после стрельбы соскочил с подводы и метнулся в лес, оставив теперь уже обезумевшую миссис Хатч сперва заботиться о детях, а когда стало ясно, какой жутью все на самом деле обернулось, — как можно быстрее направляться домой. Вызвали доктора Лоуренса, одного из наших врачей, подменяющих городского коронера. Но он сделать ничего не смог. Клара Хатч выжила, но сознание к ней какое-то время не возвращалось. Когда же это произошло, оказалось, что она утратила способность говорить, и к тому же не может управлять правой рукой.

В комнате повисла странная тихая печаль (но не удивление), сопровождаемая царапаньем, с которым Люциус набрасывал свои заметки. Потом доктор спросил:

— Девочке попали в голову?

Вопрос, похоже, весьма порадовал мистера Пиктона.

— Нет, доктор. Пуля вошла в верхнюю часть грудной клетки и по восходящей вышла через шею.

— Но… это просто ерунда какая-то, — тихо проговорил Люциус.

— Как и великое множество прочих вещей, детектив, — ответил мистер Пиктон. — Следующий наш раздел, — он передал доктору новую папку, — отчет доктора Лоуренса. Когда тот прибыл, миссис Хатч и ее горничная уже внесли детей внутрь. Миссис Хатч пребывала в состоянии истерической дистракции, поочередно пытаясь то привести в чувство мальчиков, то начиная носиться по дому — по каждой комнате в доме, включая и комнату ее покойного супруга, — с бессвязными криками. Лоуренс быстро определил, что Томас и Мэтью мертвы, а Клара — в безнадежном состоянии. Он сообщил все это миссис Хатч, вызвав тем самым еще больший припадок. Она заявила доктору — и я хочу, чтобы детективы отметили сие особо, — что муж ее всю жизнь держал под подушкой револьвер, и она никогда не убирала его оттуда после смерти Дэниэла. Но теперь, по ее словам, она просто боится, что может схватить оружие и что-нибудь сотворить с собой, столь велико ее горе и вина за нападение на детей. Лоуренс немедленно дал женщине настойку опия, дабы та хоть как-то взяла себя в руки, и велел горничной — миссис Луизе Райт, вдове, взявшей в свои руки бразды правления домом после женитьбы Либби и Дэниэла Хатча, — принести револьвер из комнаты мистера Хатча и избавиться от него. Потом он сделал все что мог для Клары и послал в Саратогу за специалистом-хирургом.

— А составил ли он отчет с подробным описанием самих ран? — спросил Люциус, все еще продолжая писать.