Ангел тьмы - Калеб Карр

— Нет, — заявила мисс Говард, — это все прекрасно понятно.

— Мы вернемся ко мне и возьмем коляску, — сказал мистер Пиктон доктору. — А что до остальных — совсем неподалеку имеется прокат экипажей, они сдают внаем упряжки по весьма разумным ценам. В конце концов, вам еще очень многое предстоит увидеть и сделать.

— Несомненно, — согласился Люциус. — А есть ли вероятность получить сегодня грифельную доску?

— Прибудет к вечеру, самое позднее, — заверил мистер Пиктон.

— А что насчет старого дома Хатча? — напомнил Маркус. — Не говоря о подводе и револьвере — что случилось с ними?

— Дом и земля доступны для осмотра. Мистер Вули из проката экипажей сможет указать вам, как туда добраться — это совсем не сложно. Подвода по-прежнему в сарае, хотя, боюсь, разваливается на части. А что касается оружия, здесь все чуток посложнее. Да, именно, чуток посложнее. Миссис Райт сказала мне, что завернула его тогда и выкинула в пересохший колодец, в сотне ярдов ниже по склону, за садом. Вам, вероятно, захочется прихватить документы. — Он вручил стопку папок Маркусу. — В дороге сможете изучить подробности.

— И вот еще что, пока мы не ушли, — помедлила Сара. — Дети… не знаете случайно, не приглядывала ли за ними в младенчестве нянька-кормилица?

— Кормилица? — замешкался мистер Пиктон. — Нет, я не знаю. Впрочем, выяснить будет не слишком трудно — миссис Райт до сих пор живет в городе. Но зачем, Сара?

— Я просто пытаюсь объяснить возраст детей. Если они пережили грудной возраст, на то должна быть причина.

Доктор Крайцлер кивнул на это и последовал за мистером Пиктоном в холл:

— Звучит разумно. Уверен, миссис Гастингс расскажет, как связаться с домоправительницей Хатчей, Сара. А теперь, мистер Пиктон, касательно нашего визита. Я несомненно понимаю деликатность ситуации, но мне, тем не менее, хотелось бы, чтобы нас сопровождали Сайрус и Стиви. Если вы не возражаете.

Мистер Пиктон замер на верхней площадке мраморной лестницы, неловко переводя взгляд с Сайруса на доктора:

— Доктор Крайцлер… мистер Монтроуз… я не желаю показаться грубым, но… вы, разумеется, представляете себе риск…

— Да, — твердо сказал доктор. — И если, что маловероятно, история миссис Хатч окажется правдой, мне за многое придется ответить.

— Что ж… — Мистер Пиктон начал спускаться по лестнице неповоротливой для него походкой, хотя по-прежнему двигался при этом быстрее любого из нас. — Хорошо, но… — Он обернулся к нам с Сайрусом. — Предупреждаю вас обоих, положение и впрямь крайне непростое. Поймите, я должен уважать чувства Вестонов, да и Клары тоже — мы с ней, бедняжкой, неплохо подружились, — и мне бы не хотелось, чтобы вы приехали со мной, а потом вынуждены были дожидаться в коляске…

Доктор нагнал мистера Пиктона и положил руку ему на плечо.

— Успокойтесь, мистер Пиктон, — сказал он, слегка улыбнувшись. — Думаю, это вряд ли понадобится. — Доктор еще на мгновение задумался, потом продолжил спускаться: — Нет, думаю, это вообще не понадобится.

Глава 30

Вернувшись в дом мистера Пиктона и сев в его экипаж, мы отправились на ферму Вестонов, на восточную окраину города, где Сайрус (вызвавшийся править коляской), следуя указаниям мистера Пиктона, вывез нас на Мальта-авеню, названную так из-за того, что в итоге она превращалась в дорогу, ведущую в город с тем же названием. Лишь только мы благополучно выбрались на эту оживленную улицу, мистер Пиктон принялся расспрашивать о деле Линаресов и обо всем, что с нами происходило в последние недели в Нью-Йорке. Доктор едва поспевал за потоком его вопросов — в особенности еще и потому, что, несмотря на бешеную скорость, все они били точно в цель.

За городом леса и фермы вновь завладели окружающими предместьями — и, глядя, как они проплывают мимо в послеполуденном свете, я пытался представить сцену ограбления и убийства, случившегося, по заявлению Либби Хатч, на дороге, навряд ли сильно отличавшейся от той, по которой мы сейчас проезжали. Пейзаж был прекрасен, переливался золотом и зеленью, точно долина Гудзона в июле — но все равно было нетрудно вообразить насилие, обезобразившее сие место, эти одинокие дороги, грунтовые проселки, ведущие из одного маленького городка в другой, со случайными фермерскими домами в качестве единственных признаков цивилизации. Умный преступник смог бы запросто жить за их счет. Но в рассказе Либби Хатч имелись подробности, как-то не укладывавшиеся в представление об умном преступнике. Даже с учетом отдаленной местности все эти штуки насчет предполагаемого нападения были лишены смысла, в особенности для того, кто, как и я, провел изрядно времени среди убийц, воров и насильников.

Зачем, к примеру, «нападающий» прекратил свою атаку, поняв, что у миссис Хатч на самом деле нет оружия? Зачем убил детей, которые не смогли бы его опознать, а не женщину? А если он и впрямь был настолько тупым или не в себе, что оказался способен на такое, то как же это он внезапно поумнел настолько, чтобы укрыться от множества поисковых отрядов, которые разыскивали его дни напролет? Нет, даже мне было яснее ясного — Либби Хатч рассчитывала, что после ее байки горожанами завладеют чувства, а не разум, и на самом деле она была права, во всяком случае — пока. Но пока — это лишь до поры до времени…

Ферма Вестонов оказалась скромным, но успешным хозяйством, расположенным прямо у дороги, ведущей в Мальту, в полутора милях от Боллстон-Спа. Они держали молочных коров и цыплят и выращивали овощи на продажу летом и осенью. Мистер Пиктон сообщил нам, что своих детей пара эта родить так и не смогла, а когда после двух трагедий в городе — крушения поезда и незаконных родов — без родителей остались двое детишек, Вестоны приняли их в свою семью. Выращивая их, пара совершила столь доброе и щедрое дело, что мистер Пиктон подумал о них сразу же после того, как стало ясно, что Либби Хатч, похоже, не собирается оставаться и заботиться о маленькой Кларе. Когда мы подъехали ближе к съезду с основной дороги, ведущему к прямоугольному, обшитому досками сельскому дому Вестонов, мистер Пиктон заметил, что с мистером и миссис Вестон мы можем говорить свободно, но при детях со словами стоит быть поосторожнее: они не в курсе всех подозрений мистера Пиктона по делу Хатч, а зная, как распространяются слухи и новости в столь маленьком городке, нельзя позволить им ничего выяснить, пока мы сами не будем готовы предать все полной огласке.

Вслед за этим предупреждением мистер Пиктон нетерпеливо осведомился, почему доктор так настаивал на моем присутствии во время этого визита.

— Надеюсь, вы простите мне мой вопрос, доктор, — сказал он. — И вы тоже, Стиви. Я, конечно, понимаю, сколь важной может оказаться реакция Клары на мистера Монтроуза…

— Если, разумеется, — вмешался доктор, — Вестоны не вызвали у нее предубеждения на сей счет.

— О нет, вовсе нет, — быстро ответил мистер Пиктон. — Я довольно часто приезжаю навещать Клару. Говорю вам, Вестоны знают о моих подозрениях насчет Либби, и хотя вслух этого никогда не говорили, думаю, годы заботы о ее дочери заронили в их сердце сомнения в честности этой женщины. — Он прервался и покосился на меня. — Но Стиви — какова его роль?

Доктор посмотрел на меня с улыбкой:

— Стиви, хоть сам он этого признавать и не желает, обладает уникальным ободряющим влиянием на встревоженных детей. Я много раз наблюдал это у себя в Институте. К тому же, подозреваю, если с нами будет хотя бы один невзрослый, мы покажемся не столь пугающими.

— Понимаю… — проговорил мистер Пиктон.

— Скажите-ка мне вот что, — продолжал доктор, — она действительно не произнесла ни слова с момента нападения? Ни звука?

— Звуки временами были, — вздохнул мистер Пиктон. — Но слова — никогда.

— А что с письменным общением?

— Столь же безуспешно. Мы знаем, что она на это способна, — миссис Райт, домоправительница, выучила ее основам чтения и письма. Но после нападения Клара никак не проявляла свое умение. Доктор Лоуренс и его коллеги списали все на повреждение позвоночника. Вы, возможно, не поверите, доктор, но они действительно говорили мне, что подобное ранение, должно быть, косвенным образом сказалось на всей нервной системе!

Доктор чуть не сплюнул от возмущения:

— Идиоты!

— Да, — подтвердил мистер Пиктон. — Да, должен сказать, они никогда не проявляли особого рвения в этом вопросе. Да и сам я преуспел ненамного больше. Всеми мыслимыми способами старался добиться, чтобы она сказала мне что-нибудь, хоть что-то о происшедшем. Но тщетно. Надеюсь, у вас имеется опыт общения с людьми, страдающими подобными расстройствами, доктор, потому что эта девчушка — случай не из легких.

Мы с Сайрусом быстро покосились друг на друга, потом я развернулся и уставился прямо перед собой. Мистер Пиктон, конечно же, не мог понимать, что он только что сказал, — не мог знать, какую горькую радость доктор в самом деле испытывал, когда ему удавалось достучаться до людей — и, в частности, до одного особенного человека, — которых списали со всех счетов как неспособных общаться с миром. Потерянная любовь доктора, Мэри Палмер, страдала тем же самым расстройством, и его попытки найти способ общения с нею стали началом их связи, длившейся до самой ее смерти.