КГБ. Мифы и реальность. Воспоминания советского разведчика и его жены - Галина Львовна Кузичкина (Кокосова)

Новые иранские власти, чтобы хоть как-то уколоть израильтян, передали здание их посольства в Тегеране в распоряжение представительства организации освобождения Палестины, которое прибыло в Иран сразу же после революции.

Отношения СССР с палестинцами всегда было хорошие. Поэтому по их прибытии в Тегеран контакт с ними был установлен сразу на всех уровнях — посольство, КГБ и ГРУ. Однако сами палестинцы об этом разделении в советском посольстве осведомлены не были. Их одни и те же представители встречались и с чистыми, и с КГБ, и с ГРУ. Они недоумевали, говоря, что уже обсуждали этот вопрос с одним из советских, зачем же повторяться. Неведома им была еще советская бюрократическая машина.

Посещая палестинцев, наши офицеры, естественно, осматривали помещение бывшего израильского посольства и, как всегда и в который уже раз, приходилось восхищаться еврейской гениальностью. Хотя Израиль был одним из самых близких союзников шахского режима, израильтяне не хотели рисковать даже в тех благоприятных условиях. Полностью сотрудничая с САВАК, они предпочитали скрывать от своих коллег имеющиеся в Иране связи. Так, от комендатуры у входа в посольство был прорыт подземный тоннель к зданию самого посольства. То есть для стороннего наблюдателя человек, посещавший израильское посольство, не покидал комендатуры, тогда как на самом деле он мог пройти в основное помещение посольства по тоннелю. Кроме того, на крыше основного здания посольства располагалась раздвижная лестница. Эта лестница могла горизонтально раздвигаться через улицу на крышу соседнего дома уже за пределами территории посольства, давая таким образом негласному посетителю в случае необходимости возможность покинуть посольство. А может быть, и скрытно пройти в посольство. Нужно ли говорить, что в доме, на крышу которого раздвигалась лестница, жил еврей?

У Организации освобождения Палестины вначале были самые лучшие отношения с новыми иранскими властями. Каждому члену представительства палестинцев в Иране разрешалось носить оружие. Каждому было выдано специальное удостоверение, предписывающее всем оказывать владельцу полное содействие. Такими же удостоверениями пользовались стражи революции. Однако эта любовь продолжалась недолго. Во-первых, иранским властям были не по душе широкие контакты палестинцев с советскими дипломатами. Они пытались убедить палестинцев сократить контакты с советскими, однако это не возымело действия. Во-вторых, вскоре после создания Корпуса стражей революции иранские власти попросили организовать боевую подготовку его бойцов. На вопрос палестинцев, против кого будут использованы стражи, иранские власти откровенно ответили, что на ближайшем этапе против левых сил муджахидов и федаев. Палестинцы ответили отказом. У них были очень тесные связи с муджахидами и федаями, которые раньше проходили подготовку в их лагерях. И теперь они были не намерены предавать своих друзей, тренируя формирования для их уничтожения. Реакция духовенства была довольно резкой. Палестинцы были лишены их особых привилегий. За ними стали выставлять слежку. Несколько палестинцев, которые поддерживали особо активные контакты с советскими, были выдворены из Ирана.

Глава 13

Исполняющим обязанности резидента КГБ в Иране все еще был Геннадий Казанкин, однако Центр не намеревался утверждать его полноправным резидентом. Наоборот, ходили слухи, что вскоре в Тегеран прибудет новый резидент. Никто его не знал, и говорили, что он откуда-то со стороны.

И вот в мае 1979 года в Тегеран прибыл новый резидент КГБ Леонид Владимирович Шебаршин. По виду молодой, он обладал довольно приятной наружностью. Интеллигентное лицо, умные глаза, всегда аккуратно подстриженные волосы причесаны на пробор. Иногда, но не часто, на лице появлялась натянутая улыбка. Сдержанные манеры. Голос нарочито тихий, заставляющий к себе прислушиваться. Одет скромно, но со вкусом в классической манере, постоянно костюм, как правило, темно-серый и галстук. В общем, человек приятной наружности с хорошими манерами.

Сразу по его приезде в резидентуре состоялось совещание, на котором он был представлен офицерам. Говорил он сдержанно, по сути дела, особо не распространяясь.

— В Центре я работал в 17-м отделе ПГУ (ведет политическую разведку на субконтиненте), был начальником направления, полковник. Затем по решению руководства ПГУ меня перевели в 8-й отдел (Иран) и направили в Тегеран резидентом. Перед отъездом меня принял председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов. Он выразил свою обеспокоенность положением дел в Иране в связи с тем, что резидентура растеряла почти всю свою агентурную сеть в связи с произошедшей революцией. Он дал мне срок два года для того, чтобы эту сеть восстановить заново. Два года — срок довольно большой, и я считаю, что его можно сократить. Поэтому для выполнения поставленной председателем задачи я даю вам один год. Я понимаю, что для этого придется повысить активность и работоспособность, но ведь для того мы здесь и находимся, и за это государство платит нам деньги. Вот на этом все. Лично с каждым из вас я буду знакомиться в процессе работы.

Речь нового резидента произвела различное впечатление на наших офицеров. Для тех, кто работал добросовестно, никаких изменений не происходило. А тем, кто просто отсиживался, теперь пришло время забеспокоиться. Как уже говорилось ранее, где-то с середины 1977 года в связи сначала с провалами агентов, а затем и с революцией большая часть резидентуры практически бездействовала. Линия «ПР», потеряв свой основной источник информации — генерала Могареби — занималась в основном аналитической работой и сбором слухов от случайных источников. Ни одного нового агента за это время завербовано не было. Линия «КР», вообще не имея контактов среди иностранцев, концентрировалась на работе «по обеспечению безопасности советской колонии». Линия «Х» научно-технической разведки никогда не имела никаких результатов в Иране. И только линия «Н» продолжала работать как и прежде. У нас были нелегалы, работа с которыми не прекращалась, несмотря ни на какие обстоятельства. К приезду нового резидента у меня уже была почти завершена очень серьезная вербовка нового агента. Кроме того, у нас были и другие перспективные связи как среди местных, так и среди иностранцев. Так что нас политика нового резидента особо не беспокоила.

Отношение к новому резиденту Шебаршину было заметно отрицательным, особенно среди офицеров линии «ПР». До сих пор многие годы Тегеран был вотчиной 8-го отдела ПГУ. И все резиденты вырастали из среды иранистов этого отдела. Существовали преемственность, определенные традиции и определенный шаблон в работе. И вот теперь все это было нарушено с назначением Шебаршина резидентом в Тегеране. Было совершенно ясно, что руководство ПГУ не доверяло больше старшим офицерам 8-го отдела, возлагая, видимо, на них косвенную ответственность за происшедшие в Иране провалы. Назначение Шебаршина, по замыслу руководства ПГУ, должно было внести свежую струю в застойную ситуацию 8-го