Антоний и Клеопатра - Колин Маккалоу

— Думай, что хочешь, царица. Я больше ничего не скажу.

И разъяренный Агенобарб стремительно вышел.

— Он прав, Фонтей? — спросила Клеопатра того, кто ей симпатизировал. — Марк Антоний не может командовать большим предприятием?

Удивленный и растерянный, Фонтей в душе проклял несдержанный язык Агенобарба.

— Нет, царица, он не прав, он имел в виду не то, что ты подумала. Если бы ты не сопровождала армию до Зевгмы с намерением идти дальше, если бы не высказывалась на советах, люди вроде Агенобарба не стали бы заниматься критикой. Он хотел сказать, что это ты испортила все, указывая, как именно проводить кампанию, что без тебя Антоний был бы совсем другим человеком и не потерпел бы поражения без боя.

— Это несправедливо! — ахнула она. — Я не командовала Антонием! Нет!

— Я тебе верю, госпожа. Но Агенобарб никогда не поверит.

Армия добралась до Левкокомы через три недели после прибытия туда царицы и обнаружила, что вся гавань забита кораблями, а город окружен лагерями. Клеопатра привезла врачей, лекарства, целый легион пекарей и поваров, чтобы кормить солдат лучше, чем это делали их нестроевые слуги. Она привезла удобные кровати, чистое, мягкое белье. Она даже велела своим рабам очистить мелководный берег от морских ежей, чтобы все могли мыться, не боясь худшего бича берегов на этом конце Нашего моря. Если Левкокома и не была Элисийскими полями, то среднему легионеру она казалась сродни им. Настроение было хорошее, особенно у тех, кто сохранил пальцы.

— Я очень благодарен, — сказал ей Публий Канидий. — Мои ребята нуждаются в настоящем отдыхе, и ты дала его им. Как только они придут в себя, они забудут о самом худшем, что им пришлось пережить.

— Кроме отмороженных пальцев и носов, — горько заметила Клеопатра.

17

Порт Юлия был закончен, и мягкая зима позволила Агриппе начать тренировать своих гребцов и морских пехотинцев. Луций Геллий Попликола и Марк Кокцей Нерва в первый день нового года стали консулами. Как обычно, сторонник взял верх над нейтралом. Нейтральный Луций Нерва, третий на переговорах при заключении Пакта Брундизия, проиграл брату, стороннику Октавиана. Попликола должен был управлять Римом и следить за действиями фракции Антония, которая оставалась многочисленной и крикливой. Октавиан не хотел, чтобы эта фракция приписывала Антонию победу над Секстом Помпеем.

Сабин хорошо следил за строительством Порта Юлия и хотел стать главнокомандующим, но его неуживчивость, неумение ладить с людьми явились причиной, почему он не подходил для такой должности, по мнению Октавиана. Пока Агриппа был занят в Порту Юлия, Октавиан пошел в сенат с предложениями.

— Поскольку ты был консулом, по положению ты равен Сабину, — сказал он Агриппе, когда тот прибыл в Рим с докладом, — поэтому сенат и народ издали декрет, по которому ты, а не Сабин будешь главнокомандующим на суше и адмиралом на море. Конечно, подчиняться ты будешь мне.

Два года управления Дальней Галлией, консульство и доверие Октавиана к его инициативе сильно повлияли на Агриппу. Если раньше он краснел и говорил, что недостоин, то теперь он выглядел очень довольным. Его мнение о себе нисколько не изменилось, но уверенность в себе очень выросла, причем без фатальных недостатков Антония — лени, невнимания к деталям, нежелания просматривать корреспонденцию от Марка Агриппы! Когда Агриппа получал письмо, он немедленно отвечал на него, и так кратко, что его получатель сразу схватывал суть.

— Как ты хочешь, Цезарь, — только и сказал Агриппа в ответ на новость о его назначении.

— Но, — продолжил Октавиан, — я попросил бы тебя найти небольшой флот или пару легионов под мое командование Я хочу лично участвовать в этой войне. С тех пор как я женился на Ливии Друзилле, кажется, я полностью избавился от астмы, даже могу находиться рядом с лошадьми. Поэтому я должен все вынести, чтобы не распространялись ложные слухи о моей трусости.

Это было сказано спокойно, но стеклянный взгляд выдал его намерение навсегда стереть пятно Филипп.

— Я так и планировал сделать, Цезарь, — улыбаясь, сказал Агриппа. — Если у тебя есть время, я хотел бы обсудить планы этой войны.

— Ливия Друзилла должна присутствовать.

— Согласен. Она дома или ушла покупать наряды?

У жены Октавиана было мало недостатков, и один из них — ее любовь к хорошей одежде. Она настаивала на том, что должна хорошо одеваться. У нее был идеальный вкус, а ее драгоценности, постоянно пополняемые мужем, становились предметом зависти всех женщин в Риме. То, что обычно экономный Октавиан не возражал против ее экстравагантности, объяснялось его желанием, чтобы его жена во всем была лучше всех. Она должна выглядеть и вести себя как некоронованная царица, демонстрируя свое доминирующее положение над другими женщинами. Настанет день, когда это будет важно.

— Думаю, она дома.

Октавиан хлопнул в ладоши и велел вошедшему слуге позвать госпожу Ливию Друзиллу. Почти тут же она вошла, одетая в летящие одежды темно-синего цвета с вшитыми кое-где сапфирами, которые сверкали, когда на них падал свет. Ее ожерелье, серьги и браслеты были из сапфиров и жемчуга, а пуговицы, скреплявшие рукав по всей длине в нескольких местах, тоже были из сапфиров и жемчуга.

Агриппа был поражен, ослеплен.

— Восхитительно, моя дорогая, — проскрипел Октавиан голосом семидесятилетнего старика — так она действовала на него.

— Я не могу понять, почему сапфиры так непопулярны, — сказала она, садясь в кресло. — Я считаю их темный цвет тонким и нежным.

Октавиан кивнул писцам и клеркам, прислушивающимся к разговору.

— Идите поешьте или посчитайте рыбу в единственном пруду, не разоренном германцами, — велел он им.

И Агриппе:

— О, как надоело жить за укрепленными стенами! Скажи мне, что в этом году я смогу снести их, Агриппа!

— В этом году определенно, Цезарь.

— Говори, Агриппа.

Но сначала Агриппа развернул на широком столе с кипами бумаг, накопленных триумвиром за время выполнения своих обязанностей, большую карту Италии — от Адриатики до Тусканского моря, Сицилии и провинции Африка.

— Я сосчитал и могу сказать, что у нас будет четыреста одиннадцать кораблей, — сказал Агриппа. — Все, кроме ста сорока из них, находятся в Порту Юлия, готовы и ждут.

— Сто двадцать кораблей Антония плюс двадцать Октавии находятся в Таренте, — сказал Октавиан.

— Именно. Если бы они плыли через проливы Мессаны, они были бы уязвимы. Но они не пойдут через проливы. Они обойдут полуостров с юга и высадятся на Сицилии у мыса Пахим, затем пойдут на север вдоль побережья и атакуют Сиракузы. Этот флот поплывет к Тавру, у которого еще четыре легиона пехоты. После взятия Сиракуз он отправится через склоны Этны, захватывая по пути окрестности, и приведет свои легионы к Мессане, где ожидается самое сильное сопротивление. Но Тавру нужна будет помощь как при взятии Сиракуз, так и при последующем марше. — Карие глаза вдруг сверкнули зеленью. — Самая опасная задача — приманка из шестидесяти больших «пятерок», специально отобранных, чтобы противостоять тяжелому морскому бою. Я бы предпочел не терять их, если возможно, пусть они и служат приманкой. Этот флот поплывет из порта Юлия через проливы на помощь Тавру. Секст Помпей сделает то, что делает всегда, — будет подстерегать в проливах. И он нападет на нашу приманку, как лев на лань. Цель — привлечь внимание Секста к проливам и, следовательно, к Сиракузам — зачем бы еще флоту из прочных «пятерок» плыть на юг, как не для атаки Сиракуз? При удаче мой собственный флот, следующий за флотом-приманкой, незаметно подберется к Сексту и высадит легионы в Милах.

— Я буду командовать флотом-приманкой! — воскликнул Октавиан. — Дай мне выполнить эту задачу, Агриппа, пожалуйста! Я возьму с собой Сабина, чтобы он не чувствовал, что им пренебрегли при выполнении важной задачи.

— Если ты хочешь флот-приманку, Цезарь, он твой.

— Насколько я поняла, атака на восточный конец острова произойдет с двух направлений, — заметила Ливия Друзилла. — Ты, Агриппа, пойдешь с запада к Мессане, а Тавр подойдет к Мессане с юга. А что с западным краем Сицилии?

Агриппа погрустнел.

— Здесь, госпожа, боюсь, мы вынуждены использовать Марка Лепида и несколько из его многочисленных легионов, которые он набрал в провинции Африка. От Африки до Лилибея и Агригента плыть недалеко. И с этим лучше справится Лепид. Секст может иметь свой штаб в Агригенте, но он не будет там засиживаться, если события разворачиваются вокруг Сиракуз и Мессаны.

— Я не думаю, что он будет находиться там, но его подвалы и деньги будут, — резко сказала Ливия Друзилла. — Что бы мы ни предприняли, мы не можем позволить Лепиду удрать с деньгами Секста. А он попытается это сделать.