Запад-81 (СИ) - Лозицкий Николай Алексеевич

   Вдруг метрах в пятидесяти впереди разрыв. Мы все как один камнем падаем на землю. Уже лежа, хватая ртом дорожную пыль ору:

   - Все в лес, очистить дорогу!

   Все, как стадо муфлонов несутся к опушке. Пробежав так метров пятьдесят, наконец мы прячемся за деревьями. В этот момент на том месте, где мы были, поднимаются несколько разрывов. Слышно, как осколки и разлетается среди деревьев и стучат по ним. Слышен чей-то крик. Бля...! Всё-таки кого-то зацепило!

   Через несколько минут после окончания обстрела мы все выходим к дороге. Идем рассредоточено, чтобы если что, так не всех одним махом, последним выводят раненого солдата с окровавленной ногой и лицом. Вот и первая потеря. Остановили кровотечение и перевязали, на счастье парня, оба ранения не тяжелые. Двое солдат ведут раненого в "тыл". Мотоциклы и БТР так и стояли на дороге, где мы их оставили. "Военный совет", я решил провести чуть позже, отъехав от этого места подальше. Опросив солдат, я так и не смог выяснить откуда и кто нас обстреливал. Через пятьсот-шестьсот метров лес кончился. Впереди раскинулось поле, и приблизительно через метров восемьсот дорожная развилка. Рассредоточившись вдоль опушки по обеим сторонам дороги, приказал быть наблюдать и быть готовыми открыть огонь. Хорошо, что догадался каждому экипажу "нарезать" свой сектор, а автоматы поставить на одиночный огонь. Радист с БТРа растянув длиннющую антенну пытался вызвать штаб дивизиона.

   Вдруг где-то справа от развилки, куда уходила еще одна дорога, раздался рев авиационного двигателя, и почти сразу несильные разрывы, наверное мелких бомб, только тень самолета мелькнула в лучах послеполуденного солнца. Через минуту всё прекратилось. Повернувшись к солдату, который сидел в башне за КПВТ, спросил:

   - Как думаешь, кого он там бомбил?

   - Перекресток, товарищ лейтенант, обязательно что-то найдется!

   - Вот и я так думаю. Петренко, ко мне!

   Через полминуты, в боковой десантный люк просунулась рыжая и конопатая голова ефрейтора, в пыльной, с мокрой от пота дорожкой на пилотке.

   - Я товарищ лейтенант!

   - Бери трофейный мотоцикл, напарника и разведай перекресток, который только что бомбили. Надо выяснить что там происходит! Ясно?

   - Так точно!

   Уже через минуту два солдата на мотоцикле неторопливо ехали в сторону развилки. Минуты через три по рации Петренко доложил, что на развилке находится регулировочный пост в составе шести человек и бомбили его, есть

   два легко раненых, помощи не требуется, телефонной или радиосвязи с начальством нет.

   - Петренко, ждите нас на развилке, мы сейчас подъедем, как поняли, прием?

   - Поняли, ждем, конец связи.

   Когда мы подъехали к развилке, она была совершенно пустая. Я уже было хотел вызвать ефрейтора по рации, когда куст метрах в сорока чихнул, затарахтел и не спеша двинулся в нашу сторону. Из веток торчала рыжая голова в пилотке.

   - Петренко, что это такое?

   - Товарищ лейтенант, это местные заставили замаскироваться, чтобы не отсвечивать! Их только это от налетов и спасает! Говорят уже с пяток налетов было, но пока только два легкораненых. Нам бы остальную технику также замаскировать!

   - Правильно Петренко, сейчас отъедем от развилки и займемся этим.

   - Товарищ лейтенант, ребята говорят, во-о-он там хорошие кустики для маскировки и не вянут долго.

   - А куда дорога эта ведет, не спрашивал?

   - На станцию, товарищ лейтенант. - и предупреждая мой следующий вопрос, добавил - они не знают. - Ладно сами разберемся, поехали!

   Уже успев отъехать на приличное расстояние, опять со стороны развилки раздались взрывы. Земля дрожит, высохший на летнем солнце грунт осыпается на дно ямы, куда я от греха подольше спрыгнул. Кто-то из солдат залёг за деревом и не поднимает головы. Взрывы примерно в ста метрах сзади, но тупой звон осколков о стволы деревьев очень сильный. Наверное бомбы сейчас намного крупнее. На этот раз мне страшнее, чем тогда у дороги. Наконец всё стихло. Это длилось примерно минуты две. Командую возвращение к машинам. С опаской встаю, осматриваюсь и иду к БТРу. Присел около колеса. Чтобы не думать о только что пережитом, надо чем-то себя занять. Осмотрел автомат, отложил. Полез в кобуру за пистолетом, вытащил обойму - полная. Взяв себя в руки, осмотрелся, над развилкой практически не оседая стояло большое облако пыли. Крик раненого был слышен даже за сто метров, это был даже не крик а вой на одной ноте, от него у меня в голове как щелкнуло, вдруг все вокруг стало восприниматься как со стороны. Практически не слыша своего голоса, скомандовал:

   - Все ко мне!

   Когда меня окружили солдаты, я продолжил:

   - Сейчас мы пойдем к развилке и поможем нашим! Увижу кто бекает, мекает или не дай бог блюет - заставлю назад все сожрать! Не суетится, приготовить всем индивидуальные пакеты и аптечки, ремни для перетяжки, быть готовыми накладывать шину при переломах, все ясно!

   - Все, так точно, понятно! Вразнобой прозвучало несколько голосов.

   - По одному человеку на мотоциклах выдвигаются в охранение, удаление метров пятьдесят в пределах видимости. Три дороги - три мотоцикла! Остальные в БТР! По машинам!

   Подъезжая к развилке, я не узнал её. Огромные воронки, от которых еще вовсю отдавало кислым запахом взрывчатки, преобразили местность. Трава обгорела и была черной, всюду валялись вырванные с корнем кусты и тела красноармейцев. Их было трое, вокруг одного было натуральное красное месиво, врытое в землю, куски обмундирования, расколовшийся приклад винтовки. А впереди лежат ещё двое. Их не разорвало, но тела все изрешечены осколками. У одного видно как перебита шея, и голова неестественно откинута назад - всё лицо - сплошной свекольного цвета волдырь. Из-за покосившегося броневика раздавался непрерывный крик раненого. Подойдя ближе, увидел, что у него ниже локтя оторвана рука и он поддерживая ее другой, сидя на земле, кричит.

   Один из моих солдат не дожидаясь команды, вытащил из аптечки шприц и прямо через гимнастерку вколол в предплечье покалеченной руки. Приговаривая при этом:

   - Потерпи браток! Сейчас легче будет! О! Да ты молодец, что смог руку перетянуть!

   И принялся перевязывать культю.

   Постепенно к нам подошли двое уцелевших бойцов, оба они были легкими ранениями. Как я понял, это были те бойцы о которых говорил Петренко.

   - Что здесь произошло? Обратился к одному из них.

   - Товарищ командир, как только вы уехали, решили мы перекусить, разожгли костер, уже сели принимать пищу, как налетели немцы, вот одной бомбой всех и побило.

   - А вы?

   - А мы поели еще до вашего приезда, и прилегли недалеко в тенечке. Когда прибежали, то все уже побитые были, только Кольке... Виноват, красноармейцу Ермакову культю перетянули, что бы кровью не изошел.

   - Понятно. Что же с вами делать? Где ваш командир? Какая часть?

   - Не имею право говорить этого, товарищ командир! И без разрешения начальства не могу бросить пост!

   - Так как быть? Вам всем к врачу надо! Садитесь на свой броневик и езжайте в санчасть, все одно вы уже не бойцы.

   - Не едет он, после второй бомбежки перевернулся и после этого не заводится.

   В этот момент, сержант, который делал перевязку тяжелораненому сделал мне знак и подойдя шепотом доложил:

   - Товарищ лейтенант, надо срочно доставить тяжелораненого к хирургу, если в ближайшие два часа не сделать операцию, то парень умрет от заражения крови. Я ему вколол двухпроцентный раствор промедола из аптечки, но это не надолго.

   Кивнув ему, что мне все понятно, развернувшись к легкораненому с которым говорил, спросил:

   - Мотоциклом кто-то умеет управлять?

   - Я умею, товарищ командир, да все мы умеем, мы же из роты регулирования!

   - Тогда я передаю в ваше распоряжение мотоцикл, и приказываю: в течении, не более двух часов доставить тяжело раненного к хирургу, иначе...