Проект особого значения. Версия 20.23 - Андрей Леонидович Зорин

– Стрелять будешь в меня, Ян, – сказал Адам и огляделся. – Если не ошибаюсь, навигационные узлы находятся у самого правого борта «Нимиона». Лера, я прав?

– Да. И пробоина надежнее, чем вакуумная вытяжка.

Ян внимательно посмотрел на этих сумасшедших. Перевел взгляд на навигационную карту. Координаты Рукава Ориона никуда не делись. Ян на мгновение зажмурился, но ничего не изменилось.

– Это будет нашим последним танцем, не так ли?

Никто не ответил.

Адам отошел к дальней переборке с астроинерциальными таблицами. Стоя там, обнял себя. Лера взяла Яна за руку и отвела к двери, за которой волновался прибой шепчущих голосов.

– А если Адам – человек? – тихо спросил Ян.

– Тогда следующей буду я, – так же тихо отозвалась Лера.

– А если и ты – человек?

– Тогда ты будешь ненавидеть себя все последние мгновения.

– Поцелуемся?

– Перед смертью не целуются.

И тем не менее они сделали это. Когда их губы разомкнулись, Ян прицелился в Адама. В груди что-то протестующе закололо. Лера обхватила Яна за талию и вцепилась свободной рукой в армированный поручень, в изобилии разбросанные по «Нимиону».

Сила, с которой девушка взялась за поручень, раздавила плоть на ее пальцах. Казалось, треснул теплый воск, оросивший красным свою твердую начинку.

Лера улыбнулась, как бы говоря: это шило уже не утаить, верно?

Яну было всё равно. Он нажал на спусковой крючок.

Гром и вспышка слизнули его сознание.

От вакуума на языке закипела слюна.

6

Суханов, как ни старался, не мог скрыть волнения. Пальцы то барабанили по пульту наблюдения, то оттягивали воротник служебной куртки; волосы на голове потемнели от пота. Чёрных, занимавший соседнее кресло, выглядел не лучше. Он тяжело вздыхал и вообще походил на человека, планировавшего пустить себе на грудь струю холодной воды. Подобное возбуждение, надо признать, охватывало весь персонал орбитальной карантинной базы «Эгерия». Кроваво поблескивавший Демастор, экзопланетный гигант, давший гравитационный приют «Эгерии», только усугублял состояние всеобщего невроза.

– Фим, ты ведь слышал про этот сумасшедший протокол? – Суханов в задумчивости пожевал губами.

– Первым делом о нем только и слышат. По крайней мере, здесь.

Обмен фразами был совершен, но он вполне мог состояться и между двумя спящими людьми, одновременно забормотавшими во сне. Ни Суханов, ни Чёрных не замечали друг друга. Они не сводили глаз с экранов западного командно-диспетчерского пункта.

Можно было бы поднять голову и через каплю обзорного иллюминатора посмотреть на зловещую громаду «Нимиона», скитавшегося по космосу не то пять, не то все десять лет. Сейчас корабль дремал, дав вколоть себе не меньше пятнадцати игл стыковочных механизмов. Да, смотреть можно. Только мало кому хотелось, чтобы этот макабрический образ тьмы и технологий засел в сердце, а после, будто летучий голландец, причаливал в полночь к постели, приглашая прокатиться.

– Как думаешь, они понимали? – шепотом спросил Суханов.

– Понимали – что?

– Ну, что они – ненастоящие.

– Должны бы.

Диспетчеры уставились на экран 5-Б. В правом борту «Нимиона», там, где раньше находились навигационные узлы, зияла бесцветная стальная дыра, похожая на огромный кратер с выгнутыми наружу двадцатиметровыми лепестками обшивки. Но сама дыра ничего не значила, в отличие от двух фигурок, намертво застывших у двери развороченного навигационного зала. Камеры наблюдения без труда вычленяли их сигнатуры среди общего радиационного шума.

Один СРК – предположительно, женщина – держал второго, оставшегося без нижней половины тела. С обоих, частично впаянных в «Нимион», сорвало одежду и искусственную плоть, обнажив сочленения из биосовместимого сплава кобальта, никеля и хрома. Когда «Нимион» прибыл на «Эгерию», сотрудники базы испытали настоящий шок: искусственный интеллект корабля, оставшийся в женщине, был всё еще активен. Годы, бездны – он увидел всё.

– Господи, Магнус держал оборону до последнего.

Чёрных покосился на приятеля:

– Так это правда?

– Что?

– Что протокол «Голый король» активируется, если экипаж вымер, а самому ИИ угрожает опасность?

Суханов пожал плечами:

– Ну да. ИИ в таких случаях чуть ли не сценки разыгрывает, выдавая себя за людей. Затевает что-то вроде пряток, чтобы спасти себя. Кто ж знал, что такое и впрямь понадобится.

– Я слышал, эти сценки похожи на голоса в голове. Как человек, который спорит сам с собой. Интересно, почему Магнус взял только четыре «голоса»?

– Видимо, посчитал, что их будет достаточно.

– Что ж, он не ошибся.

Они замолчали. Наконец Чёрных сообразил, что приятель не сводит с него глаз.

– Чего?

– Фим, ты же понимаешь, что был и второй протокол?

– Который и отправил к нам корабль? Еще бы. – Чёрных поежился, хотя под курткой у него всё взопрело от напряжения.

– Я к тому, что никто не знает, в каком случае этот второй протокол активируется, – проговорил Суханов. Перевел взгляд на экраны, выискивая новые подробности судьбы «Нимиона». – Магнус ведь мог привезти «гостинец» и при живом экипаже. Как думаешь?

– Ну, это ты лишка хватил.

– Кто знает. Боже, эти корабли как огромные мышеловки.

– Известно, что там?

– Нет. Пока еще – нет.

Диспетчеры притихли. Первые отряды, состоявшие из десанта и исследователей Конфедерации, входили в обесточенные коридоры и залы «Нимиона».

Из глубин доносились голоса.

Сергей Скурихин. Проходной балл»

Нештатная ситуация

Чужая ночь – плотная, непроглядная, с редкими и такими же чужими звездами – она внушала ему первородный страх. Древнейшим рецептом от этого страха был огонь, и Глеб, за неимением чего-то более подходящего, поджег спрессованный в брикет мусор. Зеленоватый костер сразу дал нехороший дымок, но вместе с ним немного света и тепла, и тревога пилота потихоньку, словно пятясь в темноту, отступила…

Его шлюп выбросило сюда с почти пустыми топливными баками. Энергии хватило лишь на управляемую посадку. Сейчас же ее остатки забирал радиобуй, который каждые пятнадцать минут подавал сигнал о помощи. Остальные системы корабля, в том числе и навигационную, Глебу пришлось отключить, и он даже не знал, что за планета стала его временным пристанищем. Последнее, что выдал анализатор, – это практически земной состав местного воздуха и его пригодность для дыхания, а также низкий уровень радиации на поверхности. Впрочем, от знания текущих координат все равно толку было мало. Главное же, чтобы кто-то услышал радиобуй и пришел по его волне сюда, как по путеводной нити.

Веки у Глеба смежились, и он так и уснул со вторым брикетом в руке. В короткой полудреме он снова пережил последние минуты на корабле перед отстрелом шлюпа, вспомнил неуставную сутолоку, вой сирены и металлический голос, монотонно сообщающий о разгерметизации.

Когда Глеб проснулся, радиобуй уже молчал. Мрак, окружавший его со всех