Верные, безумные, виновные - Лиана Мориарти

Холли уснула в машине и не проснулась, когда Мартин нес ее в дом и даже когда Пэм переодевала ее в пижамку. Мартин считал, что переодевать не надо, но Пэм знала, что в пижаме спать гораздо удобней.

Но когда Пэм наклонилась, чтобы поцеловать ее на ночь, глаза Холли широко раскрылись.

– Руби умерла? – спросила она.

Она лежала на животе, повернув голову набок, спутанные волосы закрывали лицо.

– Нет, милая. – Пэм отвела волосы от лица Холли и погладила их. – Она в больнице. О ней позаботятся врачи. С ней будет все хорошо. А ты спи.

Холли закрыла глаза, и Пэм погладила ее по спине.

– Бабуля, – прошептала Холли.

– Да, милая?

Пэм чувствовала, что устала.

Холли что-то прошептала, но Пэм не смогла разобрать.

– Что-что?

Пэм наклонилась вперед, чтобы услышать.

– Папа и мама очень-очень на меня сердятся? – прошептала Холли.

– Конечно нет! Почему они должны на тебя сердиться?

– Потому что я ее толкнула.

Пэм похолодела.

– Я толкнула Руби, – повторила Холли уже громче.

Рука Пэм застыла на спине Холли, и на миг Пэм не узнала ее – рука казалась слишком старой и морщинистой.

– Она унесла мою сумочку с камешками. Руби стояла на краю фонтана с моей сумочкой и не хотела отдавать ее, а она моя, и я пыталась отнять ее и потом отняла и толкнула Руби, потому что очень, очень рассердилась.

– Ах, Холли…

– Я не хотела, чтобы она утонула. Я думала, она побежит за мной. Она попадет на небеса? Не хочу, чтобы она попала на небеса.

– Ты сказала кому-нибудь?

– Оливеру, – пробормотала Холли в подушку, как будто испугавшись, что это тоже проступок. – Я сказала Оливеру.

– А что сказал Оливер?

– Он сказал, что когда я увижу Руби в больнице, то должна очень тихо прошептать ей на ухо «прости» и никогда, никогда не должна больше толкать ее.

– А-а, – произнесла Пэм.

– Он сказал, что это наш секрет и что он никогда никому на всем свете не скажет.

Он милый человек, Оливер. Хороший человек. Пытается делать правильные вещи.

Но что, если Холли не представится случай прошептать Руби на ухо «прости»? Руби стабильна. Руби не умрет ночью.

Но если она все-таки умрет, Пэм не допустит, чтобы ее прелестная невинная внучка заплатила за невнимательность Клементины.

– Знаешь что? Не думаю, что она упала, когда ты ее толкнула, – твердо произнесла она. – Наверное, это произошло позже. После того, как ты убежала. Наверное, она поскользнулась. Точно, поскользнулась. И упала в воду, милая. Ты ее не толкала. Я знаю, что не толкала. Вы немного поспорили из-за сумочки у фонтана, и бедная Руби упала в воду. Это был просто несчастный случай. А теперь давай спать.

Дыхание Холли выровнялось.

– Просто выкинь это из головы, – сказала Пэм. – Это был несчастный случай. Ужасный несчастный случай. Это не твоя вина. И на самом деле ничья.

Она продолжала гладить Холли по спине круговыми движениями, как будто это была бесконечная рябь от брошенного в воду камешка. Делая это, она говорила и говорила, чтобы память, как и рябь на воде, пропала. Забавно, но она почувствовала, что гнев в отношении Клементины угасает, словно его никогда и не было.

Глава 89

Клементина шла обратно от почтового ящика, перебирая письма, и наткнулась на простой белый конверт, адресованный ей. Это был почерк Эрики.

Она остановилась посредине дорожки, изучая эти знакомые неровные каракули. Эрика писала так, словно ей надо было экономить место. Отправила ли она письмо вчера, перед тем как ехать в аэропорт?

Вчера утром Эрика с Оливером улетели в полугодовое путешествие. Оба они взяли на работе отпуска без сохранения содержания и купили билеты для кругосветного путешествия. Они проявили гибкость в своих планах и даже не заказали гостиницу на некоторые дни. С ума сойти.

По возвращении они собирались заняться усыновлением. Они уже начали процесс рассмотрения, когда вдруг Эрика объявила (по имейлу, а не по телефону), что сначала они собираются путешествовать. По словам матери Клементины, они ни с кем не договаривались по поводу Сильвии. Если соседи вызовут полицию из-за плачевного состояния дома, значит так тому и быть.

– Именно это она мне и сказала, – сообщила Пэм Клементине. – «Так тому и быть». Я чуть не упала со стула.

Разумеется, родители Клементины присмотрят за Сильвией.

– Она могла бы и меня попросить, – сказала тогда Клементина.

– Она знает, насколько ты занята, – заметила мать, немного помолчав.

Ее дружба с Эрикой менялась, каким-то образом преображалась. Могли проходить недели без всяких контактов, а когда Клементина звонила ей, Эрика обычно перезванивала через несколько дней. Похоже, она дистанцировалась – на самом деле так оно и было, и это казалось невероятным, смешным, невозможным. Как будто Эрика спускала их дружбу на тормозах. Она вела себя, как ведет себя добрый парень, когда хочет намекнуть девушке, что относится к ней как к другу, и никак иначе. Клементина была низведена до низшего уровня дружбы, принимая это со странной смесью чувств: изумления, облегчения, может быть, с примесью унижения и определенно грусти.

Она распечатала конверт. Там была короткая записка:

Дорогая Клементина, посылаю тебе копию этой старой фотографии, которую нашла мама. Мама называет это «доказательством». Наверное, имеет в виду свои замечательные родительские качества. Хотя тебе это может показаться смешным. Увидимся через полгода!

Какая фотография? Она забыла вложить фотографию. Но потом Клементина встряхнула конверт, и к земле полетел крошечный квадратик, и она поймала его.

Это была черно-белая фотография ее, Эрики и Сильвии на американских горках в луна-парке, заснятая в тот момент, когда они летели с самой большой высоты. Клементина вспомнила, как она была ошеломлена, когда мать Эрики в тот день сняла их с уроков. Как ей это удалось?

Выдумала какую-то историю. Сильвия умела проворачивать дела. Клементина опьянела от счастья. Это было потрясающе! Это была жизнь!

Она вспомнила, что Эрика тоже была очень взволнована, что все они очень веселились, но к концу дня настроение Эрики необъяснимым образом изменилось. По пути домой она стала переживать о потерянной библиотечной книге. «Я точно знаю, где она», – повторяла Сильвия, а Эрика говорила: «Не знаешь, не знаешь». Клементина в своей наивности не понимала, почему это так важно. Библиотечная книга, конечно, найдется. В конце концов, Сильвия ничего не выбрасывает. Не надо все портить, Эрика, сердито думала она.

Клементина могла наслаждаться буйством того дня, потому что возвращалась домой, в покой и чистоту, к спагетти болоньезе и школьному портфелю, приготовленному накануне.

Она близко поднесла снимок к глазам, изучая лицо Эрики – нескрываемая, почти чувственная импульсивность, с которой та откинула назад голову, смеясь и крича с закрытыми глазами. В Эрике была какая-то скрытая необузданность, но она так редко проявлялась. Может быть, об этом знал Оливер. Это было как те сдержанные, но провокационные шуточки, которые она время от времени отпускала как бы случайно. Идя по дорожке к дому и рассматривая фотографию, Клементина размышляла, каким человеком стала бы Эрика, если бы росла в нормальной семье. Если есть куда безопасно упасть, можно прыгать гораздо выше.

– Что это? На что ты смотришь? – спросила Холли, когда Клементина открыла дверь.

Клементина высоко подняла снимок, подальше от цепких пальчиков:

– Ничего.

Снова взглянув на письмо, она заметила, что Эрика нацарапала что-то в нижнем углу: «P. S. Только что узнала новость. Браво, Тупица. Я знала, что у тебя получится».

– Это что-то «драгоценное»?

Для выразительности Холли изобразила кавычки пальцами. Слово «драгоценный» ей очень нравилось.

– Да, – ответила Клементина, вновь глядя на крошечное фото. Надо спрятать его в надежное место. Его так легко потерять. – Это что-то драгоценное.

Благодарности

Выражаю признательность всем сотрудникам «Penguin» и в особенности чудесной Максине Хичкок, а также Кимберли Аткинс и Габи Янг. Благодарю своих издателей в Австралии и США: Кейт Патерсон, Матильду Имла, Бриану Коллинс и Эми Эйнхорн.

Став автором, я была поражена отзывчивостью людей, готовых поделиться своей компетентностью в вопросах художественной литературы. Благодарю Фенеллу, невероятно щедро уделявшую мне свое время и опыт. Благодарю Ровену Макнеш за то, что терпеливо отвечала на мои вопросы о жизни виолончелистки, и Кэт Сикинз за то, что отвечала на вопросы о ее карьере танцовщицы. Спасибо Крису Джонсу за то, что отвечал на мои медицинские вопросы. (Поскольку эта книга о соседях, хотелось бы отметить, что с Крисом меня познакомили его родители, Сью и Кен Джонс, чудеснейшие соседи, каких только можно себе пожелать.) Благодарю Лиз Фризелл за то, что отвечала на мои безграмотные вопросы о музыке. Все ошибки мои, и только мои.