Верные, безумные, виновные - Лиана Мориарти

– Ну, допустим, мы это сделаем, – сказала Эрика. – Возьмем одного из этих трудных детей…

Оливер поднял глаза:

– Допустим, да.

– Если верить той статье, это будет ужасно.

– Да, там так написано, – согласился Оливер. – Тяжело. Напряженно. Ужасно. Мы можем полюбить ребенка, который в конце концов вернется к биологическому родителю. У нас может оказаться ребенок с ужасными поведенческими проблемами. Может оказаться, что наши отношения подвергнутся таким испытаниям, которые трудно себе представить.

Эрика вытерла рот салфеткой и закинула руки за голову. Солнце пригревало ей макушку расплавленным теплом.

– Или это может быть здорово, – сказала она.

– Угу, – сказал Оливер с улыбкой. – Думаю, это может быть здорово.

Глава 86

– Хочешь поговорить, чтобы отвлечься? – спросил Сэм, сидя за рулем по дороге в город. – Или помолчим?

– Не знаю, – сказала Клементина. – Не могу решить.

Было начало одиннадцатого, суббота. Прослушивание начнется в два. Они выехали так рано на случай возможных задержек.

– Я могу сама вести машину, – сказала накануне Клементина Сэму.

– О чем ты? – спросил Сэм. – Я всегда вожу тебя на прослушивание.

Она подумала с некоторым удивлением: «Значит, это по-прежнему мы?» Наверное, так и было, хотя они все еще спали в разных комнатах.

Что-то изменилось за последнюю неделю после первого занятия на курсах неотложной помощи – ничего существенного, скорей наоборот. Словно на них снизошел покой обыденной жизни, как бывает при смене времен года, – свежее и одновременно знакомое чувство. Раздражение и взаимные упреки кончились, иссякли. Это напомнило Клементине о том ощущении, когда оправляешься от болезни, когда симптомы прошли, но голова еще как в тумане.

Девочки сегодня с родителями Клементины, и обе в хорошей форме. Вчера Холли вернулась из школы с грамотой за отличное поведение в классе, и это означает, как подозревала Клементина, что она перестала быть неуправляемой. На игровой площадке учительница сказала Клементине, что «вернулась прежняя Холли», слегка ударив себя по лбу ладонью. Это навело Клементину на мысль, что поведение Холли в школе было гораздо хуже того, о чем сообщали ей и Сэму.

Руби сказала, что Веничек может остаться дома и немного отдохнуть. Похоже было, она теряет интерес к Веничку. Клементина догадывалась, что бедный Веничек незаметно исчезнет из их жизни, как бывает иногда с друзьями.

– О’кей, нет нужды волноваться, потому что у нас большой запас времени на случай такой возможности, – промолвил Сэм, когда на мосту остановился транспорт и красными буквами вспыхнул неоновый знак: «ВПЕРЕДИ АВАРИЯ. ОЖИДАЙТЕ ЗАДЕРЖЕК».

Клементина глубоко вдыхала через нос и выдыхала через рот.

– Я в порядке, – сказала она. – Я не волнуюсь, я в порядке.

Сэм выставил вперед ладони, как при медитации:

– Мы – мастера дзен.

Клементина рассматривала четкие белые изгибы парусов Оперы на фоне голубого неба. К счастью, Опера – одно из тех мест, где ей предоставят отдельную комнату для подготовки, и ей не придется делить ее с другими виолончелистами или, хуже того, разговаривать с болтунами. Там полно гримерных, некоторые с видом на бухту. Процесс будет удобным и приятным. Прослушивание пройдет в изысканной атмосфере концертного зала.

Она вновь посмотрела на дорогу. Транспорт медленно полз вперед мимо двух автомобилей с разбитыми капотами. Там была уже полицейская машина и «скорая помощь» с открытой задней дверью. На бордюре сидел мужчина в костюме, опустив голову на руки.

– На днях Эрика кое-что сказала, и это меня зацепило, – заметила Клементина.

Она не собиралась этого говорить, но вдруг сказала, как будто подсознательно все-таки собиралась.

– И что же это? – осторожно спросил Сэм.

– Она сказала: «Я выбираю свой брак».

– Она выбирает брак. Что это значит? Это не имеет смысла. Выбирает брак в противовес чему?

– Думаю, в этом есть смысл, – возразила Клементина. – Это значит сделать брак приоритетным, поставить его во главу угла, как формулировку задания или типа того.

– Клементина Харт, неужели вы сейчас пользуетесь формальным корпоративным жаргоном?

– Успокойся. Просто я хочу воспользоваться этой возможностью и сказать…

Сэм фыркнул:

– Сейчас ты говоришь совсем как твоя мать во время одной из своих речей.

– Хочу воспользоваться этой возможностью и сказать, что я тоже выбираю свой брак.

– Гм… спасибо.

– Значит, если, к примеру, ты искренне хочешь третьего ребенка, – быстро заговорила Клементина, – то нам следует хотя бы это обсудить. Я не могу просто проигнорировать это или думать, что ты забудешь об этом, хотя именно это я и делаю. Знаю, что, когда недели две назад я спрашивала тебя об этом, ты сказал, что не хочешь еще одного ребенка, но это было, когда ты все еще… когда мы оба были все еще…

– Не в себе, – закончил за нее Сэм. – А ты хочешь еще одного ребенка?

– На самом деле нет. Но если ты действительно хочешь, нам надо поговорить об этом.

– Что? И тогда мы решим, хочу ли я ребенка больше, чем ты не хочешь?

– Именно. Думаю, именно это мы и сделаем.

– Я действительно хотел третьего ребенка. Но теперь… ну, прямо сейчас я об этом не думаю.

– Понимаю. Понимаю. Но однажды мы сможем… не забыть, конечно, но сможем простить. Сможем простить друг друга. Во всяком случае, я не знаю, зачем сегодня заговорила об этом. Непохоже, что мы даже…

Будем еще заниматься сексом. Спать в одной постели. Говорить друг другу «я люблю тебя».

– Наверное, мне просто захотелось вынести это на обсуждение, – сказала она.

– Считай, что вынесла, – откликнулся Сэм.

– Отлично.

– Знаешь, чего я сейчас искренне хочу?

– Чего?

– Чтобы ты получила эту работу.

– Правильно, – сказала Клементина.

– Мне не хочется, чтобы ты вышла на эту сцену, думая о младенцах. Хочу, чтобы ты думала о нужных вещах – интонации, высоте тона, темпе, – обо всех тех вещах, о которых тебе посоветовали бы думать твои бывшие бойфренды.

– Что ж, я постараюсь, – сказала Клементина. И тихо добавила: – Ты хороший человек, Сэмюэль.

– Знаю, что хороший. Ешь свой банан.

– Нет, – возразила Клементина.

– Ты говоришь, как твоя дочь.

– Которая?

– На самом деле обе.

Теперь транспорт ехал свободно.

В следующий момент Сэм откашлялся:

– Хочу воспользоваться этой возможностью, чтобы сказать: я тоже выбираю наш брак.

– О да, и что это значит?

– Не имею понятия. Просто хотел прояснить свою позицию.

– Может быть, это значит, что ты больше не хочешь спать в кабинете? – предположила Клементина, устремив глаза на дорогу впереди.

– Может быть.

Клементина рассматривала его профиль.

– Ты хочешь вернуться?

– Я хочу вернуться, – ответил Сэм, посмотрев через плечо, чтобы перестроиться. – Из ада, в котором я был.

– Что ж… Разрешаю тебе подать заявление.

– Я могу пройти прослушивание. Знаю несколько клёвых приемов. – Он помолчал. – Можно надеть тебе повязку на глаза. Мы сделаем слепое прослушивание, чтобы исключить предвзятое отношение.

Она почувствовала, как душа ее наполняется бешеным счастьем. Всего-навсего глупый пошловатый флирт, но это их глупый флирт. Она уже знала, как все будет вечером – восхитительная близость и опьянение от того, что они едва не потеряли. Она не знала, насколько близко их семейная жизнь была от столкновения с айсбергом – достаточно близко, ведь на них упала ледяная тень, – но они его миновали.

– Да, я выбираю наш брак. – Сэм резко свернул направо. – И я также временно и незаконно выбираю эту автобусную полосу, потому что я полоумный придурок.

Клементина достала из сумки банан и очистила его.

– Ты купишь билет, – сказала она, откусывая большой кусок и дожидаясь, пока не подействуют эти естественные бета-блокаторы.

Вероятно, сезон для бананов был очень удачный, потому что она никогда не ела такого вкусного банана.

Глава 87

В половине четвертого ее наконец вызвали.

Она прошла по ковровой дорожке с виолончелью и смычком к одиноко стоящему стулу. Яркий, горячий, белый свет слепил глаза. За черной ширмой кашлянула какая-то женщина. Ей показалось, что это Энсли.

Клементина села и обняла виолончель. Кивнула пианисту. Он улыбнулся. Она наняла в аккомпаниаторы своего пианиста. Грант Мортон был пожилым мужчиной, который жил с взрослой дочерью, страдающей синдромом Дауна. Его жена умерла в прошлом году, на следующий день после своего пятидесятилетия. Несмотря на это, его лицо часто освещалось обаятельной улыбкой. Клементина радовалась, что он здесь, потому что хотела, чтобы ее прослушивание началось с этой обаятельной улыбки.

Настраивая инструмент, она чувствовала, как сильно бьется сердце, но контролировала ситуацию. Вздохнув, прикоснулась рукой к крошечному стикеру на воротничке блузки.