Пуритане - Джек Кавано

Энди оказался в безвыходном положении. Ему было нечего возразить. Она права. Если бы не Дженни, он никогда не вернул бы себе расположения горожан. Но она ошибается, доверяя Элиоту. И она в опасности.

На Энди нахлынули воспоминания. Он вспомнил, как впервые увидел Дженни, которая, спорхнув по лестнице, бросилась в объятия отца, украдкой поглядывая на Энди и улыбаясь своей чудесной улыбкой; как она хихикала до слез, когда он читал Песнь песней; ее нежные поцелуи за завесой струящихся волос, когда он выздоравливал; ее преданную заботу о Нелл во время плавания. Энди было жаль ее до глубины души. Нельзя допустить, чтобы Дженни пала жертвой своей доверчивости.

— Я согласна с Энди, — сказала Нелл, поднявшись со скамьи. Она говорила негромко, и в ее голосе слышались материнские нотки. — Какое-то время ты должна держаться от Элиота подальше. Если то, что сказал Энди, правда, скоро это выяснится.

Дженни бросила на сестру негодующий взгляд. Ее подбородок задрожал, и она заплакала.

— Не нужно говорить со мной, как с ребенком! Все эти годы, — сказала она сквозь слезы, — я любила тебя, слушалась тебя, поддерживала тебя. Когда все хотели, чтобы ты вышла замуж за Джеймса, я была на твоей стороне! Когда папу арестовали и тебе снились кошмары, я утешала и успокаивала тебя! — Слезы потоком бежали по ее лицу. Ее голос дрожал и срывался. — Я надеялась, что хотя бы ты, хотя бы ты… поймешь… каково это… когда тебя никто не понимает.

Нелл тоже расплакалась.

— Дженни, но я желаю тебе только добра! Я не хочу, чтобы тебе причинили боль!

— Ты не хочешь, чтобы я была счастлива! — выкрикнула Дженни.

— Это не так!

— Так! Так! У тебя всегда будет Энди! А с чем останусь я?

Услышав эти слова, Энди невольно почувствовал радость. «У тебя всегда будет Энди». Наверное, она имела в виду лишь его преданность, а может быть, знала про сестру что-то еще, чего не знал он.

— Дженни, дорогая. У тебя есть я, а у меня есть ты. Мы всегда будем вместе.

Дженни горько рассмеялась.

— Да, это очень удобно. У тебя есть я да еще Энди, а что делать мне? Стоять в сторонке и радоваться, когда вы в конце концов признаетесь, что любите друг друга, поженитесь и заведете детей? Так не пойдет! Я тоже хочу мужа и семью! И если тот, за кого я собираюсь выйти замуж, тебя не устраивает, мне все равно! Это не тебе решать!

Дженни выскочила из дома. Нелл в слезах бросилась наверх, к себе в комнату. Энди надеялся, что через некоторое время она спустится, но этого не случилось, и он пошел домой.

В его ушах звучал голос Элиота: «Ты не сумеешь мне помешать!»

После разговора с Дженни Энди решил следить за Элиотом. Но уже на второй день Элиот исчез, словно провалился сквозь землю.

Никто из жителей Бостона не видел его две недели. По прошествии этого срока он вернулся с огромным мешком пушнины и сказал, что ходил на охоту. Продав свою добычу, Элиот вновь ушел в лес и вновь вернулся с охапкой отлично выделанных шкурок. Он очень быстро завоевал репутацию великолепного охотника. Торговцы мехом в нем души не чаяли — Элиот стал одним из основных поставщиков пушнины. И Веннер, и торговцы начали богатеть.

Энди пригласил в гости Сазакуса. Многие колонисты до сих пор не могли простить юноше его отношения к Элиоту, и Энди был рад провести вечер с тем, кто по-прежнему считал его другом. Энди приготовил моллюсков, которых набрал Сазакус, и они поужинали.

После ужина Сазакус рассказал, что среди пекотов начались разногласия. Многие были очень недовольны переселенцами. Постоянно прибывавшие колонисты занимали все новые территории. Теперь пекоты были зажаты между бухтой Наррагансетт и рекой Коннектикут. Колонисты уже начали теснить их с востока. Кроме того, обострились противоречия между пекотами и могиканами[106]. Долгие годы два племени жили под общим управлением, но теперь у могикан образовалась группа сторонников независимости.

— Пришли тяжелые времена, — подвел он итог сказанному.

— Для нас тоже.

— И для зверей в лесу, — добавил Сазакус. — В лесу появился злой дух. Наши воины находят кроликов, енотов и других животных, повешенных на деревья. Животы зверьков распороты, глаза выколоты.

— Может быть, тебе известно про это еще что-нибудь?

— Я видел только растерзанных животных, но мои товарищи разговаривали с голландскими и французскими торговцами. Кто-то убивает охотников и крадет шкурки. Торговцы думают на нас, но мы так не поступаем.

«Элиот. Он устал притворяться. Ему захотелось выпустить пар. Он любит убивать».

Рассказ Сазакуса объяснял и отлучки Элиота, и то, как простой лондонский парень сумел за несколько недель стать первоклассным охотником. Энди тяжело вздохнул. Что толку быть правым, если тебя никто не слушает! Элиот был на свободе. Охота началась.

Глава 27

Элиот Веннер и Дженни Мэтьюз поженились в середине ноября, за две недели до первых снегопадов.

Свадьба состоялась под деревом для собраний. Невеста и жених с сияющими улыбками обменялись брачными обетами. Колец не было. Обмениваться кольцами принято у католиков, а поселенцы не хотели жить по их правилам.

Нелл стояла рядом с Дженни. Во время свадебной церемонии сестры переглядывались и улыбались. Они по-прежнему были вместе. Когда-то они проводили долгие часы у окна дома на Главной улице за плетением кружев, разговорами и молитвами. Они были очень дружны и всегда поддерживали друг друга. Нелл не могла оставить Дженни в такой момент. И она изо всех сил старалась не портить сестре праздник. Но по ее лицу нет-нет да и пробегала тень, словно она предчувствовала недоброе.

Для жителей Бостона свадьба была не только поводом для веселья и благодарственных молитв, она дарила им надежду на будущее. У молодой пары появятся дети, вырастет новое поколение, для которого эта земля станет родным домом.

Энди не разделял общей радости. Он чувствовал себя немногим лучше, чем перед эшафотом на Тауэр-Хилл. Там перед ним стояли епископ Лод и Кристофер Мэтьюз, победитель и побежденный; здесь — Элиот Веннер и Дженни Мэтьюз, хищник и его жертва. «Это я во всем виноват. Ведь именно моя гордыня и мое проклятое тщеславие привели хищников в дом Мэтьюзов».

На какой-то момент Энди захотел не быть христианином. Тогда бы он мог убить Элиота и не допустить свадьбы! Энди стиснул зубы и сжал кулаки, чтобы не выругаться. «Только на одну минуточку, Господи, — взмолился он, — позволь мне играть по их правилам. Я все исправлю! Элиот знает: вера в Иисуса не позволит мне воздать ему по заслугам! Господи, освободи меня от моих обязательств перед Тобой на одну минуточку, больше мне ничего не нужно!»

Но ответом свыше на молитву Энди были знакомые слова Священного Писания: «Не воинством и не силою, но Духом Моим, говорит Господь Саваоф». Эти слова произнес отец Дженни, когда жители Эденфорда хотели организовать вооруженное сопротивление, те же самые слова он вспомнил перед смертью. «Кристофер Мэтьюз жил и умер, веря этим словам. Значит, я тоже должен верить им». Энди разжал кулаки.

После окончания церемонии Дженни пробралась через толпу поздравляющих и подошла к стоявшему в стороне Энди. Ее длинные волосы развевались на ходу, а глаза сияли. Она улыбнулась самой очаровательной из своих улыбок, которая так тронула юношу, что он пришел в полное смятение.

— Энди! Я так рада видеть тебя на моей свадьбе! — Она обняла его и нежно прижала к себе.

Свежесть, которой пахли волосы Дженни, тепло ее тела были невыносимы. Он притянул к себе девушку и прижался щекой к ее лбу.

— Мы с Элиотом будем счастливы! — воскликнула Дженни. — Увидишь, он хороший человек. Мы приглашаем тебя и Нелл на обед. — Она слегка отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза. — Она любит тебя, Энди.

— Дженни, я всегда желал тебе только добра, — сказал Энди.

— Теперь я понимаю это, — она улыбнулась ему, и на ее глазах показались слезы. — Все к лучшему! У тебя есть Нелл, а у меня — Элиот.

Энди прижал ее к себе. «Ах, если бы я не отпустил ее тогда… Неужели Элиот добился своего?»

— Дженни, — раздался голос Элиота, — иди-ка сюда на минутку. Я хочу тебе что-то показать.

Дженни Веннер высвободилась из объятий Энди и пошла на зов мужа.

— Господь с тобой, Дженни, — сказал Энди.

После долгого перерыва Энди поднимался на невысокий холм, на котором стоял дом, выстроенный для Нелл и Дженни. Теперь в нем осталась одна Нелл. Было воскресенье. Нелл пригласила его на обед. В прошлый раз она позвала его, потому что работала над летописью колонии. Но сегодня приглашение было неожиданным.

Октябрь подходил к концу. С холма было видно, как в бухте лениво плещется залив. Листья с деревьев уже облетели.

Энди хотелось, чтобы день прошел спокойно. Но он с грустью признавал, что это всего лишь мечта, — на душе у него скребли кошки.