Выстрел издалека - Стивен Лезер

– А может, и я сыграю, – сказал Джокер.

– Даже не думайте, мистер О'Брайен, – ответила она, – вам на ближайшее время разрешен только постельный режим. Не дальше телевизора – вот и вся ваша игра.

– Да, – подтвердил полицейский. – Не беспокойся, никуда он отсюда не денется.

Медсестра ушла. Джокер осмотрел себя, чтобы понять, в каком он действительно состоянии. Единственной серьезной проблемой оставалось плечо, но болело оно только, когда он им двигал. Руки и ноги саднило, а в запястьях по-прежнему было ощущение, что они прорезаны до кости. Раны на груди потребуют некоторого времени, чтобы затянуться, да еще небольшая слабость, и все-таки он мог сказать, что хоть сейчас готов выйти из больницы. Единственное, что его удерживало, это цепь вокруг талии и шесть футов крепкого негритянского тела, одетого в полицейскую форму.

Мэри Хеннесси заметила, что с тех пор, как она легла спиной к Мэтью Бейли, минутная стрелка успела сделать полный круг. Он шумно храпел и лежал, согнувшись буквой V, отклячив зад так, что ей оставалась лишь малая часть кровати. Любовь его была поспешной и нервной, к тому же, думала Мэри, потирая свои икры рукой, просунутой между ног, – причиняющей боль. Она ничем не дала понять Бейли, какие страдания он ей доставлял. Мэри издавала все соответствующие случаю звуки, распаляя и подстегивая Бейли, одновременно нашептывая его имя. Это совокупление было представлением типа тех, которые она разыгрывала перед мужем в последние годы их супружеской жизни, поэтому ничуть не меньший стыд она испытывала и перед Бейли. С тех пор как Мэри Хеннесси в последний раз была с мужчиной, прошло пять лет, и она пыталась немного охладить пыл Бейли, прежде чем тот войдет в нее, но он слишком горел желанием и ошибочно принимал ее крики боли за стоны экстаза. Стоило ей вспомнить его кислый запах изо рта и гнилые зубы, да еще язык, который он постоянно засовывал ей в рот, как ее передернуло. Мэри дождалась, пока Бейли заснет, и пошла в ванную под душ. В коробочке с туалетными принадлежностями у нее был флакон зубного эликсира, и она больше минуты полоскала им рот, пытаясь избавиться от привкуса Бейли. Позже она собиралась лечь на другую кровать, но Бейли проснулся и спросил, почему она не спит с ним. С отвращением Мэри залезла обратно к нему в постель, надеясь, что больше он трогать ее не будет, и возблагодарила свою счастливую звезду, когда Бейли почти моментально уснул.

Мэри то впадала в дрему, то вновь просыпалась, так за всю ночь и не расслабившись по-настоящему. Это было связано и со страхом перед тем, что должно произойти завтра, но еще ее беспокоило, что Бейли может проснуться и опять захотеть заняться с ней любовью. Когда часовая стрелка на наручных часах Мэри подползла к цифре семь, она медленно выскользнула из кровати, чтобы не потревожить Бейли, и тихо оделась. Когда она уже причесалась и начала красить губы и подводить глаза, Бейли проснулся и сонно потер глаза.

– Который час? – спросил он.

– Больше семи, – ответила она. – Тебе надо перегнать самолет в «Бейбридж».

– О Боже, да. Я и забыл.

Он откинул простыни, и Мэри, не желая лицезреть его наготу, отвернулась. Бейли подошел сзади, обнял ее, и она ощутила, как в нем пробуждается желание. Мэри развернулась и положила руки ему на плечи.

– У нас нет времени, – сказала она.

Он состроил недовольную гримасу.

– Тогда позже?

Мэри кивнула.

– Позже, – пообещала она.

Он тоже кивнул и начал одеваться, натягивая на себя ту же рубаху и джинсы, в которых был вчера. Мэри заметила, что в ее присутствии Бейли больше не заикается. Теперь он держался уверенней, и она надеялась, что ее жертва не была напрасной.

– Какую мне взять машину? – спросил он.

– Шолена, – ответила она, кидая ему связку ключей. – У тебя нет бейсбольной кепки или чего-нибудь другого на голову?

Бейли погладил ладонью свои вихры.

– Ты имеешь в виду, чтобы я спрятал волосы? Хорошая мысль. – Он покопался в чемодане, вытащил оттуда фирменную шапочку команды «Иволги» и помахал ею. – Отлично мне пойдет, да?

Уже выходя из комнаты, он попытался запечатлеть поцелуй на губах Мэри, но в последний момент она отвернула голову, и он попал в щеку.

– Позже, – повторила она, подавляя тошноту, подкатившую к горлу.

В восемь часов утра чернокожая медсестра принесла Джокеру завтрак на подносе: пластиковую чашечку с апельсиновым соком, омлет, тост с крохотным кусочком маргарина и пакетик вишневого йогурта. К еде прилагалась белая пластмассовая ложка, и Джокер не мог понять, боятся ли полицейские, как бы он не поранил себя, или опасаются того, что он может наброситься на окружающих. Полицейский наблюдал за ним.

– Хочешь попробовать? – спросил Джокер, поднимая ложку со свисающим с нее омлетом.

Полицейский помрачнел. На правом боку у него болтался огромный револьвер в кобуре, а на левом – большая черная дубинка.

После завтрака пришел доктор в белом халате, смерил кровяное давление и взял из левой руки немного крови на анализ. Доктор этот, хоть и не представился, но спросил Джокера, как тот себя чувствует. Джокер пожал плачами.

– Все ноет, и сильная усталость. Скоро поправлюсь.

– Я в этом не сомневаюсь, – произнес доктор. – Кровь мы вам не вливали, это делается теперь только в крайних случаях. Вас же лечит время. – Он показал на живот Джокера. – А это кто вам сделал?

Джокер улыбнулся.

– Вы хотите знать, кто распорол или кто зашил?

– Кто резал, – ответил врач.

– Североирландцы, – сказал Джокер.

Доктор, похоже, имел чисто профессиональный интерес, и Джокер не видел причин, почему бы ему не рассказать.

Доктор осторожно присел на край кровати Джокера, чтобы не задеть его ноги. Это был мужчина маленького роста с коротко подстриженными усиками и кривыми зубами, носивший очки с круглыми линзами. Все в этом человеке выглядело очень опрятно. Джокер мог представить себе, насколько дотошно проводит он каждую операцию, а швы, которые он накладывает, наверняка выглядят аккуратно, как у заправской швеи.

– Мне доводилось делать операции на брюшной полости и кишечнике. Вы не возражаете? – сказал он, кивая на живот Джокера.

– Нисколько, – ответил тот.

Джокер не принадлежал к числу людей, любящих демонстрировать свои боевые ранения, но открытость доктора ему импонировала, и он полагал, что должен ему чем-то отплатить за лечение.

Врач задрал ему рубашку и, нахмурившись, уставился на шрам.

– Нож вошел здесь? – спросил он указывая на верхний конец шрама. Джокер кивнул. – И потом его повели вниз, а после – поперек? – Джокер опять кивнул. Доктор в замешательстве покачал головой. – Такой тип разреза делается при ритуальном самоубийстве, – сказал он. – Этим занимаются японцы. Сначала вниз, затем поперек, чтобы максимально повредить кишечник. Это не просто. Занимает много времени и нестерпимо болезненно.

– Вы правы в обоих пунктах, – подтвердил Джокер.

– Это не самоистязание? Это сделал с вами кто-то другой?

– Не сам – уж это точно.

– Не понимаю, – произнес врач, слегка притрагиваясь пальцем к шраму. – И вы не сопротивлялись? Не пытались бежать?

Джокер усмехнулся.

– Я был прикован к столу, док. Куда мне было бежать?

– Но зачем? Зачем они это сделали с вами?

– Это была женщина. Она хотела, чтобы я умер, но чтобы умирал медленно.

У доктора округлились глаза.

– Просто чудо, что вы живы.

– Я был на волоске, – сказал Джокер. – Мне повезло. Вертолетом меня доставили в Белфаст. Для них работать с ранениями – дело привычное, вот и спасли мне жизнь.

– Основные раны пришлись на тонкую и толстую кишку?

Джокер кивнул.

– У меня вырезали почти два фута кишок, и год пришлось ходить с подвесным мешком. Но сейчас все в порядке. Вообще никаких проблем.

Врач опустил рубашку.

– Хорошая работа, – произнес он с восхищением. – Вы, конечно, знаете, что пить вам нельзя?

– А откуда вам известно, что я пил?

– Если бы вы были за рулем, первый взятый нами анализ крови лишил бы вас водительских прав.

Джокер рассмеялся.

– Черт меня побери, док, я уже двадцать четыре часа не брал в рот спиртного!

Но доктор выглядел серьезно.

– Не следует подвергать свою пищеварительную систему такой нагрузке.

Джокер поднял вверх перебинтованные запястья.

– Док, пьянство – это наименьшая из моих проблем.

Врач улыбнулся и поднялся на ноги, разглаживая складки на своем халате.

– Полагаю, вы правы, – сказал он. – Вы чувствуете себя в силах отвечать на вопросы? На вопросы ФБР?

– Они здесь?

– За дверью два агента. Сначала я просто хотел проверить ваше самочувствие.

– И?

– По-моему, сил у вас достаточно.