Неизвестные страницы истории советского флота - Владимир Шигин

Бывший заместитель командира дивизии капитан 1-го ранга в отставке В. А. Каширский придерживается, однако, иного мнения: «Версия не верна. Оружие командир взял в момент подхода канадского судна. Одновременно было вооружено отделение матросов и старшин автоматами — для предотвращения возможных провокационных действий».

Из воспоминаний капитана 1-го ранга В. А. Каширского: «…Подошли в район гибели, слышали крики о помощи. По носу был обнаружен плывущий человек, которому был брошен круг, но человек утонул. Еще один человек был обнаружен слева по борту. К нему был послан вельбот. При подходе опознали труп командира лодки капитана 2-го ранга Бессонова. Сумели выловить записную книжку. Тело командира поднять не удалось.

Пошел снежный заряд. Больше криков не слышали. Продолжали поиск в районе. Обнаружили еще два тела. Подняли тело инженер-капитана 3-го ранга Рубеко. Его ручные часы остановились в 6.08. Обнаружили и подняли аварийно-сигнальный буй подводной лодки, буй плавал в перевернутом состоянии. Обнаружили еще одно плавающее тело, а также огромную пробку, пенопласт, полиэтилен. Четыре куска подняли, но видели больше. „Комсомолец Литвы“ поднял три шапки. На следующий день на глубине один метр было видно плавающее тело. Обнаружили куски солидола, полиэтилена, сливочного масла. 15 апреля поиск прекратили. Весь спасенный личный состав перешел на борт РК (ракетного корабля. — В.Ш.) „Бойкий“».

Из воспоминаний другого очевидца: «…Резкое ухудшение видимости из-за снежного заряда и густая темнота ограничивали возможность спасения личного состава. С вельбота „Лаптева“ пытались подобрать обнаруженных людей, бросали спасательные круги, безуспешно. Вельбот стал заполняться водой, и командир „Лаптева“ его вернул. С бака были слышны отдельные крики о помощи. При обнаружении человека бросался круг, но поднять никого не удалось».

Из донесения командира гидрографа «Харитон Лаптев» капитана 3-го ранга А. В. Афонина:

«6.16. Радиометрист ст. 2 ст. Литовченко доложил: „Потерян контакт с подводной лодкой. Дистанция 27 кабельтов, пеленг 82°“. Дал команду усилить наблюдение.

6.18. Последовал гидродинамический удар. Командир БЧ-5 высказал предположение, что это возможный взрыв пускового баллона сжатого воздуха в своей машине. Ракет не видели. Пошли к месту нахождения ПЛ. Дал команду на „Комсомолец Литвы“ и „Касимов“ светить прожекторами в районе гибели ПЛ. Курс 270–290°, дистанция 10 кабельтов. Спустил вельбот. Выставили наблюдателей. Включили все прожектора, начали давать ракеты. Весь личный состав по бортам и на баке. Дал команду: „Команде вельбота в вельбот!“ Море 8 баллов, ночь, ветер 10 баллов, снежные заряды, видимость 2 кабельтова.

6.37. Вельбот отошел. Старший — капитан 3-го ранга Романкевич. Дал команду: „Маневрируйте в луче прожектора в нашей видимости!“

6.45. Обнаружили плавающее тело в свете прожектора с левого борта. Вельбот к нему. Сбросили спасательный круг с вельбота. Рядом с телом книжка „Боевой номер“, подобрали в вельбот. Ударом волны тело было перевернуто в расстоянии 30 метров от борта. Каширский в лучах прожектора опознал командира К-8. На голове большая ссадина. Труп ушел под корпус корабля.

6.50. С носа корабля доклад впередсмотрящего: „Слева 5° слышен крик“. Прямо по курсу дистанции 10 метров человек. Дал команду: „Вельботу перейти на правый борт и направиться к плавающему“. „X. Лаптев“ повернул 5° вправо. Сбросили круг. Круг упал в метре от человека. Тот потянулся к кругу и в этот момент ушел под воду.

7.00. С вельбота доклад: „Имеем пробоину. Заполняемся водой“. Дал команду: „Вельбот к борту и снять команду, вельбот на бакштов“.

7.06. Видимость ухудшилась до 0,5 кабельтов. Снежные заряды. Море 8 баллов. Темно.

7.07. Дали ход. Начали маневрировать, ища людей и документы. Доложил главнокомандующему о гибели ПЛ в точке Ш — 48°0,5' Северная, Д — 18°54′ Западная. Н — 4125 метров. В командование поиском по указанию начальника Главного штаба вступил Каширский».

Из воспоминаний капитана 1-го ранга в запасе С. П. Бодрикова: «Доставив Каширского на борт „Лаптева“, доложился командиру о выполнении задания и спустился в каюту переодеться, так как сильно промок. Снял ботинки и в тапочках пошел в кают-компанию выпить горячего чая. В это время с мостика раздался громкий крик радиометриста: „Цель увеличивается!“ А секунд через тридцать: „Цель пропала!“ Я бросился на мостик. В это время раздались два сильных удара по корпусу, словно кто-то бил гигантской кувалдой. Командир скомандовал: „Команде катера в катер!“ Я побежал в каюту, наскоро переобулся и выскочил наверх. В это время вельбот сильно ударило о борт и капитан 3-го ранга Романкевич, бывший уже в нем, вынужден был отойти от борта. Я остался на корабле.

Подошли в район гибели подводной лодки. Вскоре по левому борту обнаружили человека, плавающего на спине без признаков жизни. Обе его руки были приподняты над водой. Вельбот подошел к человеку. Расстояние было не более метра. Один из матросов попытался схватить человека за руку, но это оказалась не ладонь, а зажатая в кулаке книжка „Боевой номер“, в которой были записаны карандашом последние приказы командира К-8. В это время волна отбросила вельбот от плавающего, и на нем заглох двигатель. Корабль медленно дрейфовало на человека. Со шлюпочной палубы капитан 1-го ранга Каширский опознал в плавающем командира подводной лодки. Захватить его было нечем, так как единственная „кошка“ находилась на баке, и пока ее принесли, тело Бессонова ушло под корпус, а попытку одного из матросов прыгнуть за борт я вынужден был пресечь, так как выловить его потом было бы очень трудно.

По моим наблюдениям, после гибели лодки на плаву осталось 4–5 человек, которые в момент ее погружения находились на мостике, остальные, кто был в рубке, видимо, даже не всплыли…

На мой взгляд, в случае хорошей погоды лодка могла бы продержаться на плаву еще часов шесть-восемь, но из-за большой волны произошла резкая потеря продольной остойчивости и она почти вертикально ушла под воду. Этого, скорее всего, не ожидали и сами подводники. Была ли возможность спасти людей? Думаю, что была. Если бы было немного больше доверия к нам со стороны командования атомохода, можно было подать к борту лодки два ПСН-20, вывести на них основную массу личного состава, который находился в рубке, пусть бы даже плотики были ошвартованы к борту подводной лодки».

Сделали все, что могли…

В 7.35 капитан 1-го ранга Каширский передал в Москву: «В 6.18 все три судна наблюдали динамический удар, после чего все потеряли радиолокационный контакт с ПЛ. При поиске ПЛ обнаружили тело командира ПЛ с рассеченным черепом, поднять на борт не удалось. Предполагаю гибель ПЛ, продолжаю поиск. Поиск ведут все три судна и спущенные на воду плавсредства».

В 8.58 Каширский вновь вышел на связь с Москвой и передал фамилии погибших.

В 13.15 главнокомандующий ВМФ приказал капитану 1-го ранга Каширскому принять на себя общее командование поисковой операцией. Теплоходу «Касимов» было велено взять курс навстречу крейсеру «Мурманск» для пересадки на него спасенных подводников.

Наибольшие потери в личном составе понесла минно-торпедная боевая часть. В ней погибли все, за исключением одного человека. Дело в том, что торпедный отсек — первый. В него не дошли ни огонь, ни дым, и на первом этапе аварии старшины и матросы БЧ-3 не пострадали. Зато когда вечером 11 апреля командир лодки оставлял наиболее сохранивших силы подводников для буксировки, весь личный состав минно-торпедной боевой части остался на атомоходе. В живых остался лишь один — мичман Неживой. Судьба словно сыграла с ним злую шутку, наградив столь мрачной фамилией, и уберегала от смерти. Мичману Неживому «повезло»: спускаясь в очередной раз в задымленный отсек в составе аварийной партии, он сорвался с трапа, упал и сломал ключицу. После этого с очередной оказией Бессонов отправил его на теплоход. Судьба Николая Филипповича вообще полна испытаний. В 1961 году молодым матросом он уже попадал в аварию на печально знаменитом атомном ракетоносце К-19, прозванном на флоте, не без оснований, «Хиросимой», и вот теперь, спустя девять лет, новое испытание, да какое!

Командующему Северным флотом адмиралу Лобову, державшему свой флаг на «Мурманске», главнокомандующий ВМФ передал, что спасти К-8 не удалось: «…Вместе с вами скорбим об этой тяжелой утрате. Экипаж корабля во главе с командиром Бессоновым до конца выполнил свой долг, борясь за живучесть корабля. Командир погиб на боевом посту. Спасены 73 человека. Сейчас надо к ним проявить большое внимание. Всех спасенных принять на борт крейсера, оказать им медпомощь, провести обследование, дать отдых. До сих пор неизвестны обстоятельства происшествия. В беседах с л/с надо восстановить картину событий, имея в виду, все материалы бесед должны быть переданы комиссии по расследованию».