Дорога в Омаху - Роберт Ладлэм

— Слышать-то вы слышали, но только потому, что с вами была мисс Р., — заявил наемник резко. — Вопросы вы задавали неуклюже, а мисс Р. — четко и разумно. Она ясно дала понять, что для того, чтобы поверить мне, ей требуется знать кое-что. И я рассказал ей все о себе.

— Слова словами и остаются, насколько я понимаю, — изрек Пинкус.

— Мои вопросы никогда не бывают неуклюжими, — пробормотал Сэм.

— Ну, у вас на уме много чего... как и на ваших брюках, — произнесла Дженнифер спокойно и опять переключилась на Сайруса: — Вы утверждаете, что ваше желание остаться не имеет расовой подоплеки, но ведь никто об этом и не заговаривал, кроме вас. Не кроется ли за этим обида? Вас, человека с черной кожей, несправедливо осудили. Да случись такое со мной, индианкой, я бы взбесилась от гнева и нескоро еще пришла бы в себя. Я была бы готова наброситься на любой символ власти, и не уверена, что учитывала бы при этом истинное положение вещей. Не потому ли и вы остаетесь?

— Ваши суждения психологического плана производят впечатление, но действительности не соответствуют. Оставляя в стороне вопрос о моей ссылке на то, что я действовал в целях самозащиты, мы должны будем признать, что меня упекли в тюрьму не потому, что я черный, а потому, что я инженер-химик. Ну а что касается расовых предубеждений, то разве что лишь несколько идиотов в Штутгарте вообразили, будто чернокожему не под силу произвести анализ на финальной стадии синтеза вещества...

— Право, в этом парне что-то есть! — провозгласила миссис Лафферти.

— Пожалуйста, милая Эрин!

— И все же, — продолжал Сайрус, — факт остается фактом: удовлетворение заявки на этот продукт со стороны конечного его потребителя было санкционировано главой Комиссии по контролю над вооружениями, хотя я лично известил его в своем письме, переданном ему через дипкурьера, с которым ранее я никогда не встречался, о некоторых внушающих тревогу моментах. Что же касается остальных членов комиссии, то какой-то нечистый на руку крупный чинуша скрыл от них мои подозрения. И в итоге меня, простите за выражение, выбросили из игры, однако данное обстоятельство не имело никакого отношения к цвету моей кожи, ибо в отчетах о лабораторных исследованиях не содержится подобной информации.

— А как ваша штутгартская эпопея соотносится с вечерней пресс-конференцией в аэропорту Лоуган? — спросил Пинкус.

— Учитывая все то, что я рассказал уже вашим коллегам о кое-каких странностях в связи с нашим заданием, мне придется вновь вернуться к шестому чувству, которое я только что отказывался принимать в расчет, поскольку оно, не будучи в своей основе одним из расовых отличий, ориентировано не на расовый вопрос как таковой, а на несколько иные, — в данном случае на коррупцию, или, точнее, коррумпированность правительственных кругов, примеров чему немало. То, что это так, подтверждает и следующий случай из моей биографии. Один влиятельный человек из Комиссии по контролю над вооружениями, нажав на боннские судебные органы и заключив со мной сделку, сумел извлечь мой черный зад из немецкой тюрьмы, где он пробыл бы пятьдесят лет, затянись это дело еще хотя бы на месяц. И — никакого шума, стало внезапно так тихо, что если бы мы захотели услышать хоть что-то о химическом заводе, то или пришлось бы удовлетвориться воркованием горлицы — единственного существа, не хранившего молчания. Мой же срок был сокращен до пяти лет, и если бы я держал рот на замке, то, по всей видимости, отсидел бы лишь год. И не говорите мне, что там не пахло жареным.

— Но вы не выполнили условия сделки, хотя они для вас были исключительно выгодны, — произнесла осуждающе Дженнифер.

— Я же не добровольно, а вынужденно пошел на эту сделку... Мне не доставляло особой радости быть единственным чернокожим в немецкой тюрьме, значительную часть обитателей которой составляют бритоголовые маньяки, только и ждущие воскрешения Адольфа из мертвых.

— Простите, я понимаю вас: у нас тоже развито шестое чувство.

— Пожалуйста, не извиняйтесь, — попросил Ред наемник. — Когда я смотрел по тюремному телевидению все эти фильмы о пострадавших от химикатов, которые я разрабатывал, мне было стыдно за себя.

— Продолжайте, продолжайте, полковник...

— Ради Бога, прекратите, адвокат: я же не полковник.

— Это у меня вырвалось случайно, — проговорил торопливо Дивероу. — Я просто хотел спросить, что бы вы делали в тюрьме пятьдесят лет, если нормальному человеку не выдержать и пятидесяти минут в компании бритоголовых.

— Вопрос не имеет практического значения, хотя частичным ответом на него служит тот факт, что сперва я нашел рациональное решение, позволившее мне выбраться из немецкой тюрьмы, а затем удрал с Романом Зет. И довольно об этой чепухе, парень!

— И вы полагаете, что нечто, подобное тому, что обрушилось на вас, ныне угрожает и генералу Хаукинзу? — спросил Арон, подаваясь вперед в своем кресле. — Во всяком случае, в пользу этого предположения свидетельствует та программа теленовостей, которую мы только что видели.

— В ответ на ваш вопрос скажу вам следующее. Во-первых, я никогда не поверю — просто не смогу поверить, — чтобы Нобелевский комитет учредил вдруг премию «солдату века». Во-вторых, уже из одного того, что так называемая делегация Нобелевского комитета прибыла самолетом не куда-нибудь, а в Бостон с его аэродромом, единственным на весь район, в котором вы подвергались в последнее время нападению, мы можем сделать заключение, что за вами следят с помощью новейшей техники, имеющейся в распоряжении секретных служб. И, в-третьих, те четверо психов, что пытались захватить вас в Хуксетте, содержались в тюрьме строгого режима и, как догадываюсь я, не смогли бы подкупить ни одного охранника. То, что они из каторжной тюрьмы, вы и сами поняли по клейму прачечной на белье, — например, на внутренней стороне брюк, — что и позволило вам отослать мерзавцев в мешках для трупов назад, в место их заключения.

— Чертовы кретины! — загремел Маккензи Хаукинз. — Наш гостинец тюремному начальству — это лишь цветочки!.. Но кто-нибудь объяснит мне все же, о чем мы тут толкуем?

— Мы просветим тебя чуть позже, Мак, — отозвался Сэм, держа руку на плече Сайруса, к коему он тут же и обратился: — Если я вас правильно понял, нам необходимо выяснить, кто стоит за этой операцией. Не так ли?

— Так, — согласился наемник. — Потому что, возможно, нападение на вас в Нью-Гэмпшире организовано тем же лицом, что придумал и трюк с делегацией. Но на этот раз оно зашло уж слишком далеко, а посему и стало уязвимым.

— Что позволяет вам сделать такой вывод? — поинтересовался Пинкус.

— Делегация прибыла на «Эйр-Форс-два», — ответил Сайрус. — Иностранцы, и к тому же гражданские лица, прилетают на самолете, занимающем по престижности второе место в стране. А это значит, что тот, кто проводит операцию, непременно должен быть связан с одним из трех учреждений — с Белым домом, ЦРУ или с государственным департаментом. Белый дом мы сразу же можем сбросить со счетов, поскольку там и без того хлопот полон рот. Причастность ЦРУ к этой акции также более чем сомнительна: в условиях, когда половина нации справедливо расшифровывает данную аббревиатуру как «Центр работы ублюдков», это заведение, скорее всего, побоялось бы навлечь на себя лишние неприятности. Но государственный департамент — это уже нечто иное. О нем никто не может наверняка сказать, чем оно занимается, хотя, что-то, вероятно, оно все-таки делает. На мой взгляд, если отбросить оговорку в отношении ЦРУ, мы должны искать организатора операции в одном из двух последних учреждений, и если нам удастся выяснить, в каком из них пребывает наш незримый противник, то круг лиц, которые могли бы послать этот самолет, значительно сузится. И рано или поздно мы выйдем на ту скверную большую шишку, что не дает нам спокойно жить.

— А разве не могут быть замешаны в этом деле и государственный департамент, и ЦРУ? — высказал свое предположение Пинкус.

— Никоим образом. Центральное управление не доверяет госдепу, и наоборот. Кроме того, в случае сотрудничества обоих этих ведомств резко возрастает опасность утечки информации.

— Представим себе, что мы узнали уже, которое из данных учреждений интересует нас. И что же дальше? — спросил Сэм.

— Мы будем трясти всех подозреваемых нами вашингтонских шишек до тех пор, пока у них не затрещат кости. Мы должны найти того, кто стоит за этой операцией. Ну, а если конкретней, то выяснить его или ее имя, звание, должность, личный номер, потому что только это позволит обеспечить вашу безопасность.

— Каким образом?

— Разоблачив преступника, Сэм, — заявила Дженнифер. — Ведь пока еще в нашей стране правит закон, а не маньяки из Вашингтона.

— С чего это вы взяли?

— Впрочем, согласна, это спорный вопрос, — признала Редуинг. — Так что же нам следует предпринять, Сайрус?