«Первый». Том 5 (СИ) - Савич Михаил Владимирович

— Неделя и в самом деле напряженная выдалась, но было интересно, а главное успешно. Это снимает усталость. Может и отдохну, но в процессе, а на подмену мне будет начштаба, а ему — Майор, он себя хорошо зарекомендовал в последнее время. Надо его проверить в скучной и нудной работе, надеюсь, что хороший командир из него выйдет.

— А он?

— Реабилитацию проходит. Как сюда пришел, так ему там сразу стало лучше и он пошел на поправку. Сирия.

— Долго он лечится.

— Долго. Но прогресс теперь явный. Что еще с Прохоровым? Признаюсь, я думал, что ты его убивать будешь при каждой встрече.

— Так и было. Почти. Через сотню смертей он прошел. Но тогда он выйти мог. Сейчас это будет медленная смерть. Тюрьма, суд. А этот суд могут и в реале показать. И стереть перса ему сейчас нельзя. Есть у него обоснованная надежда на помощь влиятельных людей при дворе и это вынудит его остаться здесь. Он уже до сто одиннадцатого поднялся, а это дорого ему стоило и доказывает, что он еще надеется вернуться в игру. Хотя бы здесь я увидел его в наручниках. На душе теплее стало. В реале это вряд ли получится. Скорее я его в ящике деревянном увижу или в мусорном мешке.

— Как-то это ненормально. По уму — там тоже суд нужен.

— У нас там в реале бывает кое-что по уму, бывает и наоборот. Если второе разделить на первое, то какое число получишь ты, Михалыч? Я — примерно такое же.

— Но и руки опускать — тоже не дело. Ты молодой и далеко не дурак и не нищий. Можешь сказать свое слово, сделать что-нибудь для страны. Или уже сделал? По лицу вижу, что ты сомневаешься. Клянусь всеми богами, что это все строго между нами. Должен тебя предупредить, что и Террой вообще и наиболее значительными кланами и игроками всерьез уже многие интересуются. У меня об игре расспрашивают все чаще и многие из вопросов я считаю обоснованным беспокойством.

Здесь Михалыч меня поразил, просто так без просьбы и сразу клятва всеми богами? Этого я никак не ожидал. Значит, он считает, что уже пора, что нужно поговорить более серьезно и от разговора к разговору повышает степень доверительности. Мне это на руку. Сам я уже составил план сближения. Ветераны и особенно сам Михалыч в нем — главные цели и средства. Повезло, собеседник сам начал этот диалог. Человек он честный, кроме того с Террой связал все свое будущее, нужно приоткрыться и поговорить откровеннее.

— Я пробовал, по молодости разное. Чтобы такой большой корабль повернуть, нужна команда. Одиночки и здесь многого добиться не могут, а там — тем более.

— А что ты пробовал, сколько я тебя знаю, бесследно твои планы не проходят.

— Ты о внуках Остапа Бендера слышал?

— Ого. Так это ты был? Мощно. Но не говори никому. Тебя ищут там многие. Шуму ты наделал.

— Да в прошлом это. Мне лично пару раз коррупция всерьез помешала жить и я это дело организовал. Сначала для конкретных товарищей из городских служб, а потом это дело разрослось и пошло в народ. Под конец уже сами внуки стали напоминать структуру олигарха или банду крупную. Затея с борьбой против коррупции стала перерождаться в бизнес проект и я отстранился.

— А как это зарождалось?

— Через сеть я отсеял себе тех, кто пострадал, как и я от вымогателей взяток. Как ты понимаешь, у нас в стране их около ста миллионов. Потом выбрал активных и готовых работать и рисковать. Тестами я уже тогда увлекался. Кандидатов в разработку тоже искать было не надо. Почти все чиновники и депутаты, члены почти всех партий и общественных организаций.

Мы начали с тех, с кем столкнулись лично. Сначала наблюдение. Адреса, домашние и иные. Бизнес легальный и нелегальный. Если за одним чиновником следят сотни человек, то они вскоре о нем узнают все. Если не совсем все, то большую часть. Семья, родные, друзья, знакомые, партнеры по бизнесу. У каждого есть жена и любовница, а то и любовник. Иногда и весь комплект.

Наши ребята устраивались на работу в нужные организации и там собирали информацию о налогах, имуществе, вкладах в банки, наши и не наши. Перечисление средств в оффшоры и обратно. Некоторые внуки так и остались на новых местах работать. Прислуга, повара, банковские служащие, бюрократы городских служб и так далее.

Никто из обследованных и не скрывался всерьез. Так — для проформы что-то оформлялось на жену или ребенка. Большей частью у них все шито белыми нитками. Когда мы набирали критическую массу информации, то все сборщики уходили в тень и заметали следы.

В дело вступали обличители. Мы писали подробные письма с выдержками из реальных документов во все инстанции и спецслужбы, в СМИ самого разного пошиба. Даже потом свою газетку завели. Про интернет и говорить нечего. Все и все узнавали о клиенте внуков.

Жена — о любовницах и любовниках, соседи обо всех наиболее мерзких делишках. Партнеры по бизнесу — о том, как их кинул наш клиент. Иногда нам удавалось даже в Европе инициировать расследование. Когда возникал шум вокруг, мы устраивали демонстрации протестующих. Флешмобы под окнами.

Делали надписи на машинах членов семьи и дверях квартиры. Разбрасывали листовки, как большевики. Писали возмущенные письма от лица известных и неизвестных людей в адрес прямых начальников клиента. Продолжать я могу долго. Так как за крупных шишек мы не брались, то ответные действия были вялыми, а зачастую неадекватными. Поначалу наши клиенты не знали ничего о внуках.

Потом через посредника адвоката клиент получал предложение, от которого не мог отказаться. Чаще всего это срабатывало и все затраты окупались с лихвой. Клиент становился беднее и вел себя потом менее нагло. Полностью перевоспитать таких людей невозможно, но они все становились более адекватными и осторожными.

Внуки же получали и моральное и материальное вознаграждение. Да и сам процесс их увлекал. Это своего рода охота, временами очень увлекательная. Ничего криминального внуки почти не делали. Собственно, это была помощь правоохранительным органам.

То, что там наши усилия не оценили, нас расстроило не очень. Кое на кого, кое-что у нас и на них со временем образовалось. Что повышало устойчивость внуков и их безопасность. Движение разрослось. Питер, Москва, Челябинск, Сочи и так далее.

Сочи, в этом плане любили и любят все внуки и с большой радостью туда ездили для проведения операций, вслед за клиентами. Бархатный сезон был популярен и у охотников и у дичи. Что интересно — так это то, что никто из внуков до сих пор не слил информацию никуда.

Слухи о них ходят. И иногда их ищут, то клиенты, то наши спецслужбы ищут конкурентов. Но все пока на свободе. Наиболее устойчивые группы внуков образовались по национальному признаку. Доить иммигрантов у нас многие любят, самим иммигрантам это, понятное дело, не по душе. Группы узбеков, таджиков, киргизов. У киргизов особенно много успехов было.

Ими одна толковая девчонка до сих пор руководит. Полезные националы члены организации, они и дворники и прислуга и дешевые рабочие. Везде бывают, все видят, их никто не замечает и не скрывается от их глаз. Им и в мусоре порыться не зазорно, а через мусор о человеке почти все узнать можно.

— Что-то в этом роде я и предполагал. Структуру и способы связи продумывал ты?

— Конечно, еще до начала всего этого дела, но по сути, нового ничего придумывать не пришлось, все есть в сети и в мемуарах ветеранов различных спецслужб. Самое важное — это финансовые потоки, разного рода юридические и физические лица, подставные и не очень.

Главная наша защита была проста — почти никто не жаловался на тех, кто доказал их преступную деятельность и порочные наклонности. С самыми интересными ребятами из внуков я встречался лично и они могли мне позвонить на сотовый или написать на электронную почту. Но таких было не много и не в одном из них я не ошибся. Через эти каналы на меня так никто посторонний выйти и не попытался.

— А ты на этот случай, конечно, подстраховался?

— Естественно. Тех людей, на чьи имена были зарегистрированы сим карты найти трудно, но возможно и совершенно бесполезно. Еще бесполезнее искать места дислокации абонента. В случае попытки пройти по цепочке компьютеров посредников, вся цепочка выгорела бы в буквальном смысле.